Идеология. Новая норма

Вот с темой нормы я внезапно столкнулся вот этой зимой, когда возникли известные дебаты вокруг Института философии. И там в сетевых дискуссиях как раз удалось поймать вот такое наблюдение, которым хотел поделиться именно с коллегами-социологами. Значит...

Там сюжет состоял в том, что некоторая группа таких патриотов, государственников повела публичную атаку на действующее руководство Института философии Академии наук, обвинив его в непатриотизме и антигосударственности. И я тоже принадлежал к этой группе.

Но появилась другая группа с очень интересной установкой: пожалуйста, дорогая власть, дорогой президент, дорогая администрация президента, пожалуйста, остановите этих мракобесов. Мы за вас, мы точно не двойнисты(двоеданисты? – 53:44), мы точно не навальнисты, мы точно не пораженцы, но мы не хотим, чтобы нам диктовали, как нам жить, вот эти отморозки, которые, во-первых, очевидно, милитаристы, отбитые за победу. Во-вторых, они за мобилизацию, то есть все для фронта, все для победы. В-третьих, они явно за какие-то изменения, связанные с этим, в общественной морали, ну то есть типа как это...

Тут же еще на это наложилась история с голой вечеринкой. Что за история с голой вечеринкой? Это все, что люди так жили, вот эти люди так жили последние 30 лет и вдруг с удивлением обнаружили, что на 31-м они зашли не в ту дверь. То есть 30 лет это была та дверь, и вдруг ни с того ни с сего оказалось, что почему-то не та. И, значит, теми самыми шестигранными гайками глаза в попытке понять, а что, собственно, не так.

И самое интересное, что вот эта группа оппонентов, она вовсю оперировала понятием нормы: есть мракобесы, отморозки, радикалы. Как это бывает… капуста в бороде. У меня нет бороды, но если бы была в ней, обязательно я бы насовал свежей капусты. А есть нормальные люди, которые за то, чтобы жить нормальной жизнью. В том числе и про то, что, конечно, война – это нехорошо. Ну, уж так и быть, понятно, там мы не против, но поскорее бы это все закончилось и жили бы вообще как раньше. И давайте уже потише.

И у этой группы появилась, прорезалась достаточно существенная такая поддержка в дискуссии. И вот, собственно, это меня и натолкнуло, размышление над этим диалогом натолкнуло на такое культурологическое наблюдение.

Я его назвал «Рождение Аллы Борисовны Пугачёвой из духа развитого социализма». То есть норма, воплощением которой я символически поименовал Аллу Борисовну. Если совсем тезисно, вот так: Раннесоветская культура – это была культура героев. Это была культура, как закалялась сталь, Чапаев, герои войны, герои революции, пионеры-герои, все как хотите. Но где-то в какой-то момент случился некоторый перелом. Причём вот этот перелом случился интуитивно на рубеже 60-х, когда для героики осталось довольно мало места. Героика стала вытесняться куда? В космос, Гагарин улетел. Куда-то во внешний мир, там Соломин в ТАСС уполномочен заявить, там, где-то борется за родину, но очень далеко, и он очень специальный человек. В иные времена и измерения, то есть Стругацкий и Ефремов где-то в далеком коммунистическом будущем занимаются прогрессорством. И даже возникло такое парадоксальное советское реконструкторство, начиная от трех толстяков с Баталовым, заканчивая тремя мушкетерами с Боярским. Герой рядится в костюм и изображает из себя героев прошлых лет.

Но очевидно было, что с героикой как-то плохо, героикой как-то неуместно в советское время, вот именно внормализованном мире. И вот в этом нормализованном мире, где Леонид Ильич говорит, как это, главная задача партии и правительства – это постоянное удовлетворение всевозрастающих потребностей трудящихся - это из его речи на 23-м съезде. Вот как раз в эту реальность и вплыл новый культурный архетип, и, соответственно, новая машинка воспроизводства нового антропотипа, прямиком из фильма Рязанова: «Карнавальная ночь», «Ирония судьбы» и в пределе «Гараж».

То есть это люди, которые погружены целиком в свою частную жизнь и занимаются своей частной жизнью. И для которых они, конечно, отдают дань своей работе. Для них отношение с государством – это работа с 9 до 6. Но это точно не в фокусе их внимания, они это воспринимают как норму в сорокинском смысле. Дали пакетик, значит, надо его употребить. А так они погружены своим личным счастьем.

И вот именно в эту дверь Примадонна вплыла пароходом. Причем под Примадонной я имею в виду, например, ее мужское альтер эго в виде Бориса Борисовича Гребенщикова. Совершенно то же самое. Только она мужика ищет, он нирвану, сансару. Но суть та же самая: пожалуйста: не учите меня жить. Я реализую свою личную цель, я ищу свое личное счастье, и всякий, кто хочет нагрузить меня любыми долгами и обременениями, кроме вот этого поиска, он мой враг по жизни.

И я бы хотел сказать, что именно эта норма, даже я бы сказал, этот императив, такой категорический императив, стал категорическим императивом, собственно, перестройки. Это поезд в огне, слезаем с него, пожалуйста, пожалуйста, и занимаемся все своим личным счастьем и личной жизнью. Дальше уж кто во что горазд: кто ближе к кормушке, у того много личного счастья, понимаемого как форма потребления. Что интересно, это даже на государственном уровне тоже стало закреплено как цель. Чем занимается у нас уже сейчас правящая партия и государство все постсоветские годы? Оно повышает качество жизни. Да, вот все стратегии 2020, все вот это вот добро, это все про повышение качества жизни, значит, да, как это, и дальше там всякие инфраструктуры, ну, в общем, короче, вот, государство нужно за тем, чтобы каждый человек, значит, каждый год вот жил, так сказать,немножко лучше.

И на этом фоне вот эти бородатые безумцы, неважно, не очень бородатые, которые что-то такое вспоминали о том, зачем вообще бывает нужен человек и для чего он живёт. Не для того, чтобы жить лучше. Они, конечно, были абсолютными, глухими, бесполезными маргиналами. То есть на грани - городские сумасшедшие. Ну вот.

Да, и, кстати, февраль 22-го – это еще страна ненужных людей. Это еще страна, где миллионов 15 как-то устроились, и остальные 130 смотрят телевизор или интернет и мечтают, чтобы тоже когда-нибудь устроиться. Но все больше эти мечты похожи на нереализуемые мечты.

И вдруг, о счастье, вот то, о чём Руслан сейчас рассказывал, внезапно снова понадобились люди. Люди понадобились как те, кто понесет оружие, чтобы воевать, люди понадобились как рабочие на заводе, чтобы делать новое оружие. Люди вообще понадобились для очень многих. Внезапно те, которые десятилетиями выросли в атмосфере ненужности, вдруг получили нужность.

Плюс к этому, ообщество же, которое сформировалось в постсоветское время очень стратифицированное: богатые - их дети тоже будут богатыми, их внуки будут богатыми, бедные - их дети тоже бедные, внуки бедные. И как бы все время крик про социальные лифты, а лифты никакие не работают. Да, вот все эти там бизнес, стартап, инновации. Понятно, да, разводка. И вдруг появился лифт. Ты просто взял, пошел на войну.

Во-первых, ты сразу получил столько денег, сколько в мирной жизни никогда не имел бы шансов получить, но про тебя еще и сказали, что ты новая элита. То есть вот путь снизу вверх, вот он нарисовался, образовался.

Получилось чудо, так сказать. Алла Борисовна, которая всю дорогу была, так сказать, совестью нации и главным выражающим, так сказать, Иштар, по Пелевину, русскую душу, изображающую чаяния, все остальное, внезапно превратилось в микроинфлюенсера, иммигранта с очень узкой нишевой аудиторией, которая никому не нужна и не интересна.

А вот эти идеологи, камлавшие что-то, что воспринималось раньше как ужас, зачем я здесь, внезапно заполонили центральные каналы и стали практически официозом. И разумеется, тот холодок, который возникает у этих нормализаторов происходящего, он очень объясним. То есть мир перевернулся кверху ногами. Но тем не менее, ядумаю, что вот эта моя реконструкция многое объясняет и дополняет то, о чем говорил Руслан, то есть почему все это работает.