ИМЕНА №16 "ВАЛЕРА"

Из-за роста, здоровых ручищ и волос цвета соломы все знакомые Валеры называли его Молодцем. Вот и я буду так делать. Но вы главное помните, что имя его — Валера.

Молодец, внутри которого не было человека, а был лишь один бескрайний русский дух, подрался со своим другом. Друг Молодца упал, а сам молодец прокричал что-то бранное, заплакал и убежал вон на улицу, туда, где была ночь и зимний, приводящий в чувство январский мороз.

Жар шел от его сердца. Порыв холодного ветра столкнулся с его мощной грудью, и подобно пуле, врезавшейся в бетонную стену, отрикошетил от нее. Душа! Душа Молодца рвалась наружу, и он это чувствовал своими ребрами. Ему казалось, что вот-вот они сломаются, и душа, несравнимым ни с чем по мощности потоком, вырвется наружу и закрутится в такой вихрь, рядом с которым январскому ветру станет стыдно за свою слабость. 

Уверенной походкой Молодец шел сквозь темноту туда, куда эта уверенная походка его несла. По дороге он подхватывал чистый сверкающий снег с верхушек сугробов и прикладывал его к своему лицу. Им он безуспешно стирал слезы, которые продолжали ручьями течь из его глаз. Снег перемешался со слезами

Молодец не мог позволить другу быть неправым по отношению к себе, наносить себе вред - сгубить себя своей неправотой. Но что-то его останавливало, не позволяло Молодцу вернуться обратно. Наверно это было чувство простора, которое он внезапно всем своим естеством ощутил на улице. А может быть ему стало стыдно? Он почувствовал, что и так принес разлад. А если вернется, то разладу станет еще больше. И ему было совестно за это.

«Нет! Нет! Я завтра с ним, с окояным, прости Господи, встречусь. А сегодня нет. Добра от этого не будет. А зло я нести не могу», — сказал он вслух громко. От его баса земля вздрогнула. «Я должен пойти домой и все это с божьей помощью обдумать», —добавил он.

Че орешь, пидурок! — Послышалось из окна жилого дома неподалеку.

Молодец нахмурился. Решив более никого вокруг не вгонять во грех, он пошел дальше молча. 

Глубокая темная ночь накрыла улочки района. Молодец шел сквозь эти улочки в сторону большой дороги, где он рассчитывал поймать добрую попутку, которая доставила бы его раскаленное тело домой. Денег у него не было, и сей факт не пугал его. Он считал, что хороший человек всегда сможет договориться с другим хорошим человеком. 

Неспокойно тогда было. Поговаривали, что в районе этом промышляли какие-то два бандита. Они подкарауливали ночью людей и отнимали у них честно нажитые ценности.

В темноте за гаражами Молодец почти ничего не видел. Да ему это и не нужно было. Достаточно было тех безумных, как волна, вновь нахлынувших на него чувств. И вновь он плакал двумя ручьями. И вновь он готов был рвать на себе одежду своими медвежьими руками. В нем бушевала стихия. Но это была не стихия в привычном понимание этого слова. Не вода. Не огонь. Не земля. Не воздух. Это была настоящая русскость. Рваная, мечущаяся в поисках правды, которую она никогда не найдет, вибрирующая в пространстве душа.

Молодец шел и молился, хоть и не знал от начала до конца ни одной молитвы. «Отче наш, плюс-минус, ангелы Господня, Иисус Христосе, иже еси на небеси… Во славу и царствие твое, Аминь» — крутилось в его голове. И вот, в момент, когда в голове прозвучало слово «Аминь», молодца кто-то окликнул. Некрасиво, надо сказать, окликнул. Это было что-то вроде «Эй! Ты!» 

Молодец остановился. Из глаз его более не текли слезы, но щеки все еще были влажными и красными. Невдалеке от него, впереди, в тусклом свете уличного фонаря, стояли две темные фигуры. Двое мужчин: один большой, второй поменьше. Они пошли быстрыми уверенными шагами в сторону молодца. 

Однажды, за несколько лет до этих событий, когда Молодец за правду сидел в тюрьме, он услышал от одного человека интересное описание уличных грабителей. «И вот в чем ключ. Они готовы к насилию, когда подходят к тебе, а ты – нет. Ты в своих мыслях витаешь, и поэтому это для тебя неожиданность. На понт тебя берут, короче», — говорил тот мудрый человек.

У Молодца все внутри начало кипеть, потому что, как дикий зверь, он чувствовал, что люди, которые к нему идут, готовы к насилию. «Ладно я, бог со мной. Что с меня возьмешь? А вот если бы тут дедушка какой или бабушка старенькая шла? А если ребенок на самокате?! А если мать с коляской?!» — Волосы его встали дыбом от этой мысли. Он отчетливо представил русскую женщину, которая, чувствуя опасность, берет своего русского малыша из коляски и прижимает его к груди. Представляя это и видя две надвигающиеся на него из тени фигуры, он страшно разозлился

Когда расстояние между Молодцем и двумя мужчинами сократилось до десятка метров, Молодец решительной поступью пошел им на встречу. От этой решительности те даже немного оторопели. На большом висела сумка-барсетка, которую он медленно начал открывать. Они с напарником начали понимать, что что-то тут не так. Больше всего их смущали видневшиеся в блеклом свете, красные, заплаканные глаза Молодца, в которых сверкало нечто такое, что добра им не сулило.

Тот, что был поменьше, уже было начал объяснять, что им от Молодца нужно буквально все: наличность, карточки, телефоны, часы, украшения (в том числе те, которые имеют религиозное значение) и даже одежда. Делал он это не очень ловко, часто запинаясь. Все из-за глаз Молодца. Да и сама реакция Молодца, в целом, была неожиданной для бандитов. Вместо того, чтобы с ходу все отдать или что-то начать объяснять, или убежать прочь, или начать звать на помощь, Молодец с безумным взглядом просто остановился перед ними и начал вибрировать. Вот что с таким делать? С убегающим все просто — его надо догнать. С кричащим чуть сложнее, но тоже все не сложно. А вот что делать с таким, как Молодец, трясущимся от внутренних метаний здоровенным парнем?

Рука Молодца выпрямилась таким образом, что кулак угодил большому с барсеткой прямо в расслабленную челюсть. Тот как раз хотел что-то добавить к словам своего напарника, но не успел. Спустя мгновение он лежал на холодном асфальте, раскинув руки и ноги в разные стороны. Кипение внутри Молодца достигло предела, ну не может в человеке уместиться больше.

Маленький парень замолк так, как будто он вообще говорить не умел, и попятился. От произошедшего он, и без того маленький, словно уменьшился. Тем временем, Молодец своей лапой подхватил с земли барсетку и открыл ее. Первым из барсетки показалось складное лезвие. Молодец, не думая, швырнул его куда подальше. В глубине же лежало несколько выключенных мобильных телефонов. «Ах вы, окаянные!» — Крикнул молодец, высыпал телефоны на землю и начал на них прыгать. На каждый прыжок он повторял это «Ах вы, окаянные!» Маленький замер от ужаса картины. Растоптав мобильные телефоны в труху, Молодец обратился к нему звериным голосом: «Вы тут что делаете, черти?! Людей добрых грабите?!». С этими словами он скинул с себя куртку и пошел на маленького. По дороге он скинул с себя еще и майку. В глазах грабителя Молодец с каждым шагом превращался в какое-то чудовище. Маленький зажмурился и через секунду увидел звезды. Удар Молодца был таким сильным, резким и точным, что маленький грабитель даже боли толком не успел почувствовать. Вот он есть, а вот он уже то ли без сознания, то ли и вовсе помер.

В момент удара по напарнику большой проснулся. Однако увидев эту ужасную силу, он просто закрыл глаза и притворился, что не просыпался.

Молодец вновь расплакался. Все произошедшее вызвало в его душе печаль. Выкинув барсетку туда же, куда и нож, он взял тело большого парня, подтащил его к ближайшему бордюру и закинул одну его ногу на него. «Ты что, мужик, деее…», — Не успел закончить большой. Молодец что было силы ударил по зависшей в воздухе коленке и проломил ее. Раздался ужасный крик. Под эти вопли о помощи Молодец проделал тоже самое и с маленьким. Тот от боли очнулся и тоже начал кричать что было сил. Молодец смотрел на них, плакал и чего-то ждал. 

Поняв, что ждать нечего, Валера, которого все звали Молодцем, ушел прочь в снежную Русь.