II. Куба против США
I. Вооруженная борьба в Латинской Америке до Кубинской революции
Кубинская революция первоначально носила исключительно националистический характер. Никакой речи о переходе к социализму вообще не шло. Больше того: множество будущих «гусанос»-контрреволюционеров так же сражались против Батисты, а некоторые из них даже занимали в повстанческой армии довольно высокие должности. Вроде Элоя Гутьерреса Менойо, одного из лидеров «Революционного директората» (второй крупной повстанческой группы после «Движения 26 июля») и командующего фронтом в горах Эскамбрая, который впоследствии сколотил в Штатах вооружённую антикоммунистическую группировку «Alfa 66».
Собственно, сам Фидель неоднократно подчёркивал некоммунистический характер кубинской революции. При посещении Вашингтона в апреле 1959 года он так прямо и заявил: «Народ Кубы знает, что революционное правительство не является коммунистическим». Поэтому Соединённые Штаты сначала рассматривали происходящее на Кубе как очередной банановый переворот очередного опереточного спасителя родины, с которым можно будет договориться.
Но одно обстоятельство отличало кубинцев от прочих латиноамериканских националистов, склонных плакать о растерзанной родине и сыпать бесконечные словесные угрозы в сторону «гринго», не делая при этом для освобождения родины ничего. Если говорить прямо, то кубинцы в странах Карибского региона и Латинской Америки имели имидж весьма воинственных людей, отморозков. Недаром впоследствии за ними закрепилось полушутливое прозвище «machistas-leninistas» (мачо-ленинцы), как бы подчёркивающее особое, гиперболизированное, принципиальное мужество. Короче говоря, если проводить современные аналогии, то кубинцев можно было бы сравнить с нашими чеченцами.
И вот, эти атомные демократы-партизаны во главе с Фиделем, дорвавшись до власти, не только приступили к притеснению североамериканских интересов на своём острове. Не имея за спиной вообще ничего и никого (СССР тогда ещё не интересовался «островом свободы»), и принципиально проводя националистическую линию, кубинцы принялись активно вредить Соединённым Штатам по всему Карибскому бассейну.
Сразу же после триумфа Кубинской революции в январе 1959 года внутри руководящего ядра во главе с Кастро, Геварой, Сьенфуэгосом, Пиньеро и другими героями Сьерра-Маэстры начинается разработка авантюрных планов революционных экспедиций в духе почившего в бозе «Карибского легиона». Характерно, что ещё в эпоху партизанской борьбы против Батисты, бывшие руководители «Легиона» оказывали Кастро всю возможную моральную и материальную помощь: так, костариканское социал-демократическое правительство Хосе Фигереса в течение 1957-58 гг. выслало «барбудос» три самолёта с оружием, а так же предоставило возможность ведения с территории Коста-Рики радиотрансляций на всю Кубу. С другой стороны, пришедшая к власти в ходе январского восстания 1958 года против венесуэльского диктатора Маркоса Переса Хименеса революционно-демократическая хунта во главе с Ромуло Бетанкуром, Вольфгангом Ларрасабалем и Фабрисио Охеда, во второй половине того же 58-ого выслала на Кубу несколько самолётов с оружием, боеприпасами и медикаментами, что внесло существенный вклад в подготовку финального наступления против Батисты.
Теперь эстафетная палочка в деле борьбы с карибскими диктатурами перешла к кубинским революционерам; дело облегчалось ещё и тем, что в рядах Повстанческой Армии сражалось довольно значительное число добровольцев из других стран Карибского бассейна, - Мексики, Доминиканской Республики, Панамы, Венесуэлы, Гватемалы, Пуэрто-Рико, - которые теперь, на волне воодушевления от победы, загорелись идеей механического повторения кубинского триумфа в других странах.
Революционный национализм Сьерра-Маэстры и традиционная ненависть к «гринго» толкала окрылённых «барбудос» к прямому столкновению с «империализмом янки». Поэтому сразу же после победы, в Пинар-дель-Рио началась подготовка двухсот бойцов под руководством полковника Повстанческой Армии Дермидио Эскалона для осуществления вторжения в Панаму с целью исполнения заветной мечты латиноамериканских националистов – насильственной национализации Панамского канала, контроль над которым тогда осуществляли США. Итогом этой довольно спешной кампании стали апрельские события 1959: 3 числа малочисленная группа находившихся под кубинским влиянием студентов, - «Движение Революционного Действия», - ограбив оружейный магазин в Панама-сити, маршем следует в сторону горного хребта Серра Туте. Однако история «панамской Сьерра-Маэстры» длилась недолго – уже через неделю, после двух столкновений с властями, партизаны банально разбегаются. 19 числа, в качестве поддержки уже потухшего «восстания», на пляже Колорада высаживается небольшой контингент кубинцев, который, после краткого боя с пограничной стражей, был рассеян. Наконец 25 апреля 1959 года на атлантическом берегу Сан-Блас с яхты «Маяри» высаживаются 85 бывших бойцов кубинской Повстанческой армии (среди которых лишь двое были панамцами), захватывающих близлежащий городок Номбре-де-Дьос, после чего боевая активность повстанцев затухает: несмотря на патриотические призывы к освобождению зоны Панамского канала от американской оккупации, несмотря на распространение местными группами поддержки тысяч революционных листовок, никакого общенародного выступления против правительства не происходит. Более того: Панама направляет в штаб-квартиру Организации Американских Государств прошение помочь стране отразить кубинскую агрессию. В конце концов, не добившись абсолютно ничего, поставив в пренеприятное положение самого Фиделя Кастро, находившегося с визитом в США, 1 мая кубинцы сдают оружие комиссии ОАГ и добровольно направляются в тюрьму Панама-сити.
Параллельно с подготовкой вторжения в Панаму, там же, в Пинар-дель-Рио, началась работа над оснащением аналогичной «революционной экспедиции» в Доминиканскую Республику с целью свержения диктатуры Леонидаса Трухильо и установления демократического режима. 13 июня 1959, после напутственных речей Камило Сьенфуэгоса и при поддержке судов военно-морских сил Кубы, 128 бойцов (доминиканцев, кубинцев, венесуэльцев и нескольких представителей США, Пуэрто-Рико и Гватемалы) отплыли на двух яхтах в сторону Доминиканы.
Одновременно с ними в сторону острова направился самолёт С-46 с 54 бойцами на борту. Приземлившись на аэродроме города Констанса, революционеры тотчас же ввязались в бой с находившимися здесь отрядами трухильистской национальной гвардии. Фактор внезапности был утрачен, Доминиканская Республика была поставлена на уши. Спустя 6 дней правительственные силы уничтожили практически всех партизан: и тех, кто сумел вырваться из аэропорта и уйти в горы, и тех, кто попытался высадиться с яхт на побережье. Живыми из этой кубинской авантюры вышли только пять человек.
Практически синхронно с этими событиями разворачивалась никарагуанская кампания борьбы с диктатурой Анастасио Сомосы: ещё в начале июня 1959 года на коста-риканский пляж Пунта Льорона приземлился кубинский самолёт с 13 тысячами единиц оружия и боеприпасов на борту. Всё это предназначалось для переброски повстанческой группе подготовленных на Кубе революционеров-интернационалистов во главе с Карлосом Фонсекой Амадором, окопавшейся в Гондурасе. 22 июня революционная «Колонна имени Ригоберто Лопеса Переса», насчитывавшая 75 человек (никарагуанцы, гватемальцы, мексиканцы и двое кубинцев) была обнаружена гондурасской армией на пути к Никарагуа. В результате интенсивного боя 8 повстанцев было убито, 12 ранено, а остальные рассеяны.
Спустя три недели после этого провала, - 14 августа, - от побережья кубинской провинции Баракоа отчалила яхта, на борту которой освобождать Республику Гаити от тирании Франсуа Дювалье отправилась группа из 30 человек, большая часть которой (18) являлись бывшими бойцами Повстанческой армии. Как и в других случаях, всё закончилось закономерной катастрофой: повстанцы, направлявшиеся в сторону гор Каракауссе («гаитянской Сьерра-Маэстры»), 20 августа были полностью уничтожены в схватке с вооружёнными силами.
В этом же месяце произошла новая попытка обустройства «никарагуанской Сьерра-Маэстры». На этот раз со стороны Гондураса в страну проникла партизанская колонна под командованием старого либерала Мануэля Диаса и Сотело и кубинского революционера Луиса Эскалона, в задачу которых входила организация «партизанского очага» в горах Хинотега. Буквально через неделю герильерос были блокированы и уничтожены Национальной Гвардией Сомосы.
Подчеркну здесь, что все эти кампании 1959 года являлись не самодеятельностью отдельных персонажей, но одобренными на высшем уровне операциями, всемерную поддержку которым оказывали новые силовые структуры демократической Кубы – полиция, армия, спецслужбы (Департамент Америка). Начиная с вербовки будущих революционеров, заканчивая их обучением и вооружением – все эти мероприятия осуществлялись почти исключительно самими кубинцами.
Помимо прямой подготовки вооружённых экспедиций, революционная Куба оказала и могучее идеологическое воздействие на левые и мелкобуржуазные круги Латинской Америки. Что говорить, даже некоторые откровенные фашисты были очарованы триумфом «барбудос»: так, например, в 1961 году, во время обыска в квартире Хосе Бакстера, одного из лидеров аргентинского неофашистского движения «Такуара», полицейские отметили диковинный портретный ансамбль, украшавший комнату: Гитлер, Муссолини и Фидель Кастро.
Столь внушительный эффект вряд ли был бы возможен, если бы не работа агентства «Prensa Latina», организованного 16 июня 1959 года в рамках кампании «La Verdad» (Правда), направленной на противодействие искажению информации о событиях на Кубе. Во главе этой пропагандистско-агитационной структуры встал личный друг Гевары, аргентинский журналист Хорхе Риккардо Масетти. Крайне любопытный персонаж. Выходец из кругов столичной богемы, в молодые годы он примыкал к фашистскому «Националистическому Освободительному Альянсу», откуда затем начал дрейфовать влево. Путешествие от фашизма к левому национализму, а затем к перонизму, завершилось в 1958 году, когда он по заданию редакции аргентинского «Radio El Mundo» пробрался в Сьерра-Маэстру, где свёл дружбу с Кастро и своим земляком Геварой, под влиянием которого Масетти окончательно преобразился в «революционера-марксиста» (в собственном конечно же понимании).
Короче говоря, невзирая на жёсткую цензуру, сообщения и пламенные призывы «Prensa Latina» достигали всех стран Латинской Америки, вызывая прилив энтузиазма у наиболее радикальных, наиболее нетерпеливых представителей революционно-демократического движения, некоторые из которых преисполнились идеями практического осуществления советов из Гаваны.
Так, окопавшиеся в Буэнос-Айресе парагвайские эмигранты, - либералы и «фебреристы» (социал-демократы), - под впечатлением кубинского примера в середине 1959 создают «Движение 14 мая», которое 12 декабря того же года осуществляет первую попытку вторжения в Парагвай с территории Аргентины, закончившуюся полным фиаско – практически все участники «экспедиции» (около двухсот человек) были арестованы парагвайскими пограничниками. 29 апреля 1960 года происходит второе вторжение парагвайских эмигрантов: повстанцам удалось закрепиться на холмах Сан-Хоакина (пресловутая «парагвайская Сьерра-Маэстра»), но ненадолго – в июле в столкновениях с армией все революционеры были уничтожены. Наконец, 21 декабря 1960 около сотни бойцов «Движения» совершив короткую атаку на пригород Асунсьона Ита Энрамада, отбыли обратно на территорию Аргентины. Вскоре после этого «Движение 14 мая», разрываемое внутренними склоками и инфильтрацией, развалилось.
В расположенной неподалёку от Кубы Никарагуа так же ловили радиопередачи «Prensa Latina» и читали издаваемые кубинцами брошюрки, зовущими к революционной демократии. Брожение охватило широкие общественные слои, активизировались оппозиционные Сомосе буржуазные и мелкобуржуазные сектора. В итоге, начиная с августа 1959 года в разных местах страны возникают (и, зачастую, исчезают под ударами властей) самостоятельные партизанские группы, укомплектованные либералами, консерваторами, националистами, ветеранами сандинистского движения и членами «семей» (Агуэро, Чаморро, Куадра, Каррион и др.), оппозиционных клану Сомосы. Впоследствии эти разные по политическому и социальному происхождению группы при значительной материальной и финансовой поддержке кубинских спецслужб, в 1961-63 гг. объединятся под именем «Сандинистского Фронта Национального Освобождения» (Frente Sandinista de Liberación Nacional).
В Доминиканской Республике непосредственно под воздействием кубинского образца и материальной помощи спецслужб Кастро, в начале 1960 года было образовано «Революционное Движение 14 июня» (названное в честь прошлогодней провальной экспедиции), которое должно было объединить все оппозиционные диктатору Трухильо силы страны. Несмотря на репрессии со стороны режима, летом 1960 года укрепившееся «Движение» инициирует серию массовых антиправительственных выступлений по всей стране, сопровождающихся отдельными вооружёнными акциями. 30 мая следующего года диктатор был застрелен в результате заговора военной верхушки: в Доминиканской Республике началась короткая эпоха «демократизации». Победа на выборах 1962 года Хуана Боша, социал-демократа и бывшего члена «Карибского легиона», вознамерившегося проводить политику радикальных реформ, вызвала недовольство со стороны правых кругов, поддерживаемых США. Спустя 5 дней после реакционного военного переворота против Боша 23 сентября 1963 года, «Революционное Движение 14 июня» торжественно объявляет о начале партизанской войны. Но скверная военная подготовка, а также отсутствие поддержки со стороны городов, дают закономерный результат – в течение 21 дня 4 из 6 партизанских фронтов были полностью уничтожены. Сам руководитель «Движения» Маноло Таварес Хусто был расстрелян.
При значительном влиянии Кубы происходит раскол в венесуэльской партии «Демократическое Действие», которая в результате всеобщих выборов 1959 года берёт в руки всю полноту политической власти. Визит Фиделя Кастро в Каракас (первая официальная поездка будущего руководителя Кубы) в январе 1959, сопровождавшийся зажигательными революционными речами в Национальном Университете, вызвал в молодёжных кругах партии подъём революционно-демократических настроений. Новое «полевевшее» поколение мелкобуржуазных демократов требовало от «стариков» во главе с Ромуло Бетанкуром, твёрдо державшихся линии «чистой» демократии, углубления революционных преобразований, усиления борьбы с «реакцией», проведения «справедливой» аграрной реформы и прочих шагов, противоречащих типично буржуазной программе «Демократического Действия». Уже на этом этапе внутри «Accion Democratica» начинаются вооружённые столкновения между правыми бандами (т.н. «sotopoles»), действующими с одобрения партийной верхушки, и левацкими молодёжными группами, активно взаимодействовавшими с коммунистами и профсоюзным движением.
Углубление противоречий приводит к постепенному исключению из рядов «Демократического Действия» наиболее активных членов молодёжного крыла, которые 8 апреля 1960 года образовали «Левое Революционное Движение» (Movimiento de Izquierda Revolucionaria), группировку, провозглашающую своей задачей достижение социализма посредством «национальной революции», антиимпериалистической и антифеодальной по своему содержанию.
Уже к 1962 году разногласия между буржуазной верхушкой «Демократического Действия», удовлетворённой результатами «революции 1958-ого», - вставшей на путь сотрудничества с США, проводящей экономическую политику в интересах крупного капитала, всё чаще прибегающей к репрессиям против народного лагеря, - и мелкобуржуазными слоями, требовавшими продолжения революционных преобразований, достигли апогея. В течение 1961-62 гг. среднее и низшее офицерство, внутри которого огромную популярность приобрели левонационалистические идеи Гамаля Абдель Насера, под лозунгами «национальной революции» поднимает три довольно крупных восстания в Барселоне, Пуэрто-Кабельо и Карупано, поддержанные депутатами от MIR. В этот же период рождаются и начинают действовать первые небольшие вооружённые группировки, выросшие в недрах молодёжного сектора Коммунистической Партии и «Левого Революционного Движения». Наконец, в середине 1962 года MIR открыто объявляет о переходе к вооружённой борьбе против правительства Бетанкура, организовав несколько сельских партизанских фронтов на востоке Венесуэлы. Безрезультатная партизанская борьба велась вплоть до 1969 года, когда «Демократическое Действие» было оттеснено от власти социал-христианской партией КОПЕЙ.
В Гватемале основным революционным субъектом, впитывавшим кубинскую агитацию, так же являлись местные левые националисты из военной среды. Ещё со времён свержения Хакобо Арбенса в 1954 году и перехода власти к откровенно проамериканским силам, внутри среднего офицерского состава гватемальской армии шло брожение. Недовольные явным предательством национальных интересов со стороны правительства, молодые военные, возбуждённые кубинским подстрекательством, в конце 1959 года приступили к подготовке вооружённого выступления против правительства Мигеля Идигораса Фуэнтеса.
Параллельно с этим Фидель Кастро в 1960 году пригласил самого Арбенса переехать из Уругвая на Кубу, дабы организовывать и контролировать борьбу в Гватемале. В конце лета 1960 кубинцы уже напрямую оказывают материальную поддержку гватемальским заговорщикам, прислав два судна с оружием. Наконец, в результате всех этих приготовлений, 13 ноября в столице страны вспыхивает восстание, в котором приняли участие свыше 30% офицерского корпуса вооружённых сил. Несмотря на массовость, 17 числа восстание было подавлено совместными усилиями лояльных правительству войск и американских пилотов, беспощадно бомбивших позиции инсургентов.
Сумевшие скрыться от преследований офицеры, в середине следующего года создают вооружённое «Движение 17 ноября», которое поначалу действует исключительно в столице. В январе-феврале 1962, под руководством участника восстания двухлетней давности, бывшего лейтенанта Марко Антонио Йон Соса организован партизанский фронт в Сьерра-де-Минас, получающий прямую помощь с материально-технической базы, организованной кубинской разведкой в Куэрнаваке (Мексика). С этого времени начинается стремительный рост гватемальской герильи.
Ещё одним эпизодом влияния кубинских событий на развитие латиноамериканского революционного движения можно назвать т.н. «Первое перонистское сопротивление» 1958-60 гг. Превратившись после свержения Хуана Перона в преследуемое проамериканским правительством политическое течение, перонизм некоторое время пребывал в состоянии полного паралича. Ситуация начала меняться в 1958 году, когда в движение влилось множество бедствующей в результате экономического коллапса городской молодёжи, вставшей на путь революционного радикализма. Уличный мордобой и банальное протестное хулиганство молодых перонистов вскоре приобрело организованные и более зрелые формы – под влиянием кубинской и алжирской модели «команды перонистского сопротивления» приступают к осуществлению сложных акций саботажа и фабричного террора. Наконец, в октябре 1959 года перонистская группа «17 октября» из города Сан-Мигеля, поднимается в горы Тукумана для того, чтобы начать партизанскую войну против правительства в кубинском стиле. После первых же вооружённых акций эта скромная группа частью была разгромлена, частью рассеялась. Однако уже в конце декабря вторая, более многочисленная команда перонистских боевиков предпринимает новую попытку организации партизанского войска в провинции Сантьяго-дель-Эстеро. Захватив и ограбив полицейский комиссариат в городке Фриас, два десятка партизан удаляются в горы, но уже в первых числах января 1960-ого поднятые на уши полиция, жандармы и армия блокируют лихих герильерос, арестовывая большую их часть.
В дальнейшем кубинское влияние в перонистском движении, выражавшееся в революционном пафосе, социалистической риторике и проповеди вооружённого свержения власти, усиливалось всё больше. Этому содействовала эмиграция в 1960 году одного из руководителей перонистского сопротивления Джона Уильяма Кука на Кубу, где тот завязал тесные отношения с Эрнесто Геварой и даже принимал участие в отражении контрреволюционного вторжения в Плайя Хирон. По возвращении в Аргентину в 1967 году Кук развил бурную деятельность, став одним из идеологических столпов «революционного перонизма», левого революционно-демократического течения, из которого в последующем вырастут многочисленные организации вооружённой борьбы за «национальный социализм».
Можно увидеть на этих примерах, что основной ударной силой революционных экспериментов, инициированных, - напрямую или косвенно, - кубинским правительством в период 1959-61 гг., являлись далеко не «марксисты», и даже зачастую и не совсем левые (как в случаях с Парагваем, Доминиканской Республикой, Гаити, Аргентиной), а буржуазные демократы, левые либералы и националисты различной степени радикальности, верные славным латиноамериканским традициям заговора и бунта.
Сей факт прекрасно укладывается в рамки провозглашённой Первой Гаванской Декларацией концепта борьбы народов Латинской Америки против североамериканского империализма. В этой декларации (на самом деле, это программная речь Фиделя, произнесённая 2 сентября 1960 года), характеризующей внешнеполитический курс нового кубинского правительства нет ни слова о социализме, но зато полно ссылок на фигуры исторического прошлого континента (Боливара, Марти, Тирадентиса, О Хиггинса, Сандино, Хуареса и т.д.), перемежаемыми с проклятиями в адрес североамериканского интервенционизма с его «доктриной Монро», тормозящей развитие стран континента. Плюс – вполне традиционное для революционной демократии осуждение расизма, притеснений по идеологическому или национальному признаку, всевластия финансовой и земельной олигархии, несовместимого с демократией. Короче говоря, Первая Гаванская Декларация – это совсем не про социализм, а про последовательную революционную демократию, тезисы которой более полувека будоражили сердца латиноамериканской интеллигенции.
Вполне естественно, что после столь дерзкого выпада против «доктрины Монро» со стороны маленькой Кубы, после принудительной национализации в июле 1960 года собственности более 800 кубинских компаний, связанных с США, после мощнейшей антиамериканской волны, прокатившейся по всему континенту, поднятой силами «барбудос», наконец, после первых дружественных шагов СССР и КНР в направлении острова, американцы встревожились не на шутку, оценив правительство Фиделя как «угрозу национальной безопасности» и инициировав ряд активных мероприятий, направленных на его уничтожение в совершенно жандармском духе: сначала блокадой, а затем и прямой военной угрозой. И именно в ходе операции по уничтожению подготовленной Штатами «освободительной» контрреволюционной армии в заливе Кочинос, 16 апреля 1961 года Фидель Кастро впервые заявил о социалистическом характере Кубинской революции.
Империалистическая агрессия ускорила развитие революционного процесса. С одной стороны, усиливая давление, США сами толкали Кубу в сторону социалистического лагеря, в лице которого революционное правительство увидело единственную опору в противостоянии с северным соседом. С другой стороны, переход к социалистической экономике казался логическим продолжением тех общественно-экономических преобразований, к которым изначально стремилась кубинская революционная демократия в стремлении вырвать страну и нацию из тисков зависимости и разложения. Так и получилось, что буквально за один день Кубинская революция превратилась из демократической в социалистическую