Худощавая девка отправилась на кафе на берегу моря и дала ему

🛑 ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻

Худощавая девка отправилась на кафе на берегу моря и дала ему

Жанр: слэш, фантастика, романс.
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Статус: закончен
Саммари: История непростых отношений талантливого юноши-спортсмена и богатого бизнесмена с нетрадиционными предпочтениями. Их яркая любовь тесно переплелась с политическими интригами и идеологическими битвами мира будущего. Но для чувства опаснее те демоны, которые внутри…
Предупреждение: встречается нецензурная лексика.


ГЛАВА 1. ФИНАЛ МУНДИАЛЯ.

Мстислав Данкевич тронул ладонью лиловую ракушку выключателя и терраса, опоясывавшая виллу «Саграда», погрузилась в темноту. Хрустальные светильники погасли, но ярко вспыхнули на небе летние звёзды. Дан запрокинул голову и глубоко вздохнул. Сладкие ароматы южных цветов мешались с бодрящим запахом близкого моря. Он улыбнулся: мёд и соль – какое странное сочетание, и какое пленительное.
Внезапно в глубине полутёмного особняка распахнулась дверь в ярко освещённую комнату. Перекрывая вырвавшийся оттуда телевизионный ор, раздался пронзительный крик:
- Мстисла-а-ав Александрович! Вы где? Уже начинается…
Дан скривился, но, чуть помедлив, всё же пошёл через анфиладу погружённых в сумрак комнат на голос и свет. Что ж, он обещал Тильду провести этот вечер с ним. Говорить с парнем о дивной красоте южной природы было бессмысленно – придётся слушать его болтовню о футране, мировом первенстве и шансах сборной Славийской федерации на победу в финальной игре. Не самая блестящая перспектива, но за роскошь человеческих отношений надо платить…
Распахнув матовую двустворчатую дверь, Дан вошёл в просторную гостиную. Развалившийся на диване Тильд повернул к нему раскрасневшуюся весёлую мордочку:
- Ну, где вы пропадаете?.. Сейчас начнётся. Давайте вместе смотреть.
В правой руке он держал пульт от огромного, в полстены телевизора, в левой – живительный источник своего румянца. Другая пивная бутылка – уже пустая – валялась под ореховым столиком-маркетри.
Ничего не ответив, Данкевич прошёл к бару и налил себе в изящный фужер красного вина. Заставка мундиаля по футрану на экране телевизора закончилась, но вместо игры снова погнали рекламу. Шум в комнате стоял невообразимый, но Тильду и в голову не пришло убавить звук. 
Всё так же молча Дан облокотился о дверцу бара и с высоты своего роста в упор посмотрел на пьяненького парня. В нём поднялась волна глухого раздражения. Чёрт! Ну почему все мальчики полусвета либо женоподобные «девки», либо гавроши, простые, как три копейки! Когда год назад он впервые привёл Тильда в свой дом, экзотическая татарская красота искупала ограниченность и недалёкость содержанца. Но всё приедается, и Тильдова красота ему тоже приелась. А кроме неё, у него ничего и не было, мрачно подумал Дан.
- Звук приглуши, - резко обронил он.
Тильд вздрогнул и торопливо нажал «mute». В гостиной повисла ломкая тишина. С бокалом в руке Данкевич подошёл к дивану, сел на противоположный от Тильда край и мрачно упёрся взглядом в мельтешащий безмолвными сполохами экран. Что ж, футран – так футран, предадимся плебейским развлечениям…
Трансляция наконец-то началась. Тильд всё ещё не решался включить звук, и панорама главного стадиона Лютеции наплывала на зрителей плавно и бесшумно, будто во сне. В расположенном в другом часовом поясе мегаполисе солнце только что зашло, и небо было пронзительно аметистовым. На его фоне возвышалась чаша футрановой арены – огромный голубой кристалл, сияющий и причудливый, как звездолёт из другой галактики. Дан невольно залюбовался этим чудом футуристической мысли.
Камера устремилась ввысь, и взгляду открылась изумрудная сердцевина газона. Он был ещё пуст и безмятежен, как эпицентр урагана, бушующего на трибунах. Тильд наконец нажал кнопку звука, и на Данкевича обрушился глухой стотысячный рёв. Против воли он ощутил бегущий по позвоночнику холодок. Эмоции толпы… Да, они заводят.
На табло серебристым огнём горела надпись: Славийская федерация vs. Атлантический союз. И девственный пока счёт – 0:0. Конечно, было бы неплохо, если б наши утёрли нос атлантистам, лениво подумал Дан. Но только это вряд ли. Выйдя в финал мундиаля, славийцы и так прыгнули выше головы: это стало сенсацией и высшим достижением за всю историю славийского футрана.
Легко и стремительно на поле выбежали игроки команд, и трибуны взорвались рёвом и вихрем национальных флагов. Тильд покосился на Дана и услужливо пояснил:
- В чёрно-золотой форме – наши, атлантюки – в аквамарине.
Дан и сам бы разобрался, но злость на Тильда уже прошла, и он примирительно похлопал парня по руке. Тот воспринял это как приглашение и мгновенно телепортировался к нему под бок, прижался к плечу и искательно заглянул в глаза. Дан почувствовал исходивший от парня кислый запах пива, но не отодвинулся, принимая навязчивую ласку. Наверное, всё-таки лучше Тильд, чем – одиночество…
Раздались звуки национальных гимнов, и началось представление команд. Камера скользила по молодым взволнованным лицам. Данкевич, обнимая Тильда и прихлёбывая вино, с ленивым интересом высматривал ребят посимпатичнее.
Вдруг на несколько долгих мгновений камера замерла. И Дан, чуть не расплескав вино, резко подался вперёд. Бледный отрок с византийской иконы серьёзно и чуть испуганно посмотрел ему прямо в глаза. Волосы цвета пламени пышным нимбом сияли над тонким лицом. 
Камера заскользила дальше, но перед мысленным взором Дана всё ещё стояли эти дивные, юные, странные черты. Очнувшись, он требовательно толкнул Тильда в бок:
- Что это за пацан?
Тильд изумлённо распахнул глаза:
- Что это за пацан?! Это – Андрей Тобольский, наша новая звезда, супернова футрана, - парень с удовольствием повторил журналистские штампы. – Ну, вы даёте, Мстислав Александрович! Будто с луны свалились, честное слово… О нём же на всех углах говорят!
Данкевич припомнил, что, действительно, в последние дни уже слышал это имя, но, будучи равнодушен к футрановским страстям, не проявлял интереса к подобным разговором. Так значит, Андрей Тобольский… Да, тот молодой игрок, который стал лучшим снайпером мундиаля и чуть ли не в одиночку дотащил славийскую сборную до финала. Хм, молодой… Блин, ну не на столько же!
- А сколько годков твоей супернове футрана? Судя по виду ему бы не на чемпионате мира играть, а в детсадовской песочнице.
Тильд заржал и отрапортовал без запинки:
- Шестнадцать лет, пять месяцев и десять дней. Тобольский на полгода моложе, чем был «король футрана» Гауччо, когда впервые сыграл на мундиале.
Лучший снайпер чемпионата – в шестнадцать лет! Это не шутка… Данкевич вгляделся в фигуру рыжеволосого мальчишки, вместе с другими славийцами бегущего на выпавшую им по жребию половину поля. На фоне рослых и плечистых футранистов он казался невысоким и хрупким. Просто подросток среди взрослых мужчин. Казалось, скорее его самого забьют на поле тренированные лоси, чем он сможет забить гол. Но вот поди ж ты – супернова футрана… Данкевич был заинтригован.
- И откуда ж он такой взялся? – негромко спросил Дан в пространство.
Вопрос носил философский характер, но Тильд как всегда всё понял буквально и спокойно ответил:
- Из Иркутского экзархата, кажись.
Иркутский экзархат… Он там бывал: редкостная депрессивная дыра. Так, значит, на этаких-то помойках и вырастают звёзды мирового футрана?
Данкевич совершенно не разбирался в футране. Но минут десять посмотрев игру, он понял, в чём заключался «секрет» Тобольского, - скорость и техника. Взрывной и быстрый, как пущенная из арбалета стрела, тот с лёгкостью убегал от более мощных соперников. И несмотря на своё футрановское невежество, даже Дан видел, как великолепно мальчишка контролирует мяч, который казался скорее частью его тела, чем посторонним предметом. 
Вся игра славийской сборной строилась на Тобольском: пасы и передачи славийцев вели к нему, словно бикфордов шнур к детонатору. И тот взрывался неудержимой атакой, с трудом сдерживаемой атлантистами.
Дан ощутил неожиданный прилив патриотизма: зря он отмёл шансы родной сборной на победу. Благодаря юному форварду славийцы уверенно вели игру. Чувствовалось, что назревает гол. Неужели чудо возможно?
Вот Тобольский снова получает мяч и легко обводит защитника атлантистов.
Маленькая стремительная фигура в чёрно-золотой форме, как на крыльях, летит к воротам соперников.
Вратарь нервничает и ошибается, рано выйдя на перехват. Путь свободен.
Удар!
- О, нет! – раненым буйволом взревел Тильд под самым ухом Данкевича. Такой же разочарованный стон прокатился по славийским трибунам: Тобольский промазал по пустым воротам с десяти метров.
Дан хмыкнул: вот те раз…
- Переволновался, видать. Мандраж, - попытался оправдать своего кумира Тильд, горестно вглядываясь в экран телевизора.
Пару мгновений Тобольский стоял неподвижно, видимо, пытаясь осознать свою нелепую ошибку. Затем сделал несколько неуверенных шагов к бровке поля и вдруг рухнул как подкошенный, закрыв лицо руками и сжавшись в позу эмбриона. Он тяжело и судорожно дышал, но, кажется, не плакал.
Скуластый тёмно-русый игрок – капитан славийцев Асень Благоев – наклонился к мальчишке и успокоительно похлопал по спине, затем обнял за плечи и заставил подняться.
Камера крупным планом показала лицо Тобольского: потрясённое и бледное, как алебастр. Дан почувствовал острую жалость к нему, вдруг осознав, что вместе с ним в это самое мгновение четыре миллиарда телезрителей смотрят на это потерянное жалкое лицо и, как вампиры, пьют эмоции подростка: потрясение, отчаяние, ярость. Знал ли Тобольский об этих четырёх миллиардах? Наверняка знал. Не под тяжестью ли их взглядов он промахнулся?
Благоев подтолкнул мальчишку в спину, продолжая говорить что-то ободряющее. Но, видно, промах Тобольского подкосил не только его, но и всю команду славийцев. Выбитые из колеи, они прозевали контратаку атлантистов и уже через три минуты получили гол в свои ворота.
Тильд угрюмо молчал. Данкевич тоже загрустил. Похоже, чудо отменялось… Примолкли славийские трибуны, чёрно-золотые знамёна редко и вяло рассекали вечерний воздух. Зато аквамарин бесновался вовсю. Морские волны захлёстывали и гасили золотой огонь и чёрный пепел. Так и должно быть в жизни.
Но в футране – вышло иначе.
Лёгким стремительным бегом Тобольский снова ворвался в штрафную соперников, и защитник атлантистов намертво снёс его. Упав, мальчишка скривился от боли, но тут же вспыхнул улыбкой. Дан понял почему, когда судья указал на «точку» за фол последней надежды.
Асень Благоев подошёл к мячу, спокойно и хмуро посмотрел на вратаря и уверенно реализовал пенальти. Один – один!
Данкевич расслабился и задышал глубже, только сейчас поняв, в каком тягостном напряжении находился всё это время. Игра затягивала, завораживала. Он хотел победы славийцам, хотел победы этому упрямому рыжему парню. «Ну, давай, византийский мальчик», - мысленно подбодрил он Андрея.
И тот будто услышал его. Снова получил мяч и, обманчиво легко, по-танцевальному изящно обведя двух противников, резко пробил по воротам. На миг у Дана упало сердце: казалось, мяч опять улетает в «молоко», но в последний момент он резко изменил траекторию и по закрученной параболе спикировал за спину вратарю атлантистов.
- О, «бросок ястреба»!.. Андрюха – красава, солнышко, радость ты наша, - в полном экстазе стонал Тильд.
Два – один! Но этот победный счёт ещё надо было удержать… Последние минуты игры Данкевич досматривал, напряжённо подавшись вперёд и нервно заломив руки. У него даже не было сил удивляться самому себе. Он хотел только одного: победы.
И она пришла! Когда раздался финальный свисток, славийские трибуны издали такой ликующий громоподобный рёв, что, казалось, само небо обрушилось на стадион Лютеции.
Атлантийские игроки, понурившись, с опустошёнными лицами, покидали поле, которое превратилось в арену буйного помешательства славийцев: те устроили такую безумную кучу малу вокруг Тобольского, что стало боязно за здоровье субтильного подростка.
Оператор переключил камеру на вип-ложу, где присутствовавший на матче верховный прокуратор Славийской федерации самодовольно принимал поздравления. Его окружал славийский истеблишмент: Данкевич узнавал известных политиков и магнатов. На мгновение мелькнул радостно скалящий зубы нефтебарон Михаил Аронов. От одного вида его недруга Дана перекосило, как от стакана свежевыжатого лимонного сока. Он тоже мог бы сейчас сидеть в этой вип-ложе, но пренебрёг такой возможностью, посчитав финал мундиаля по футрану не стоящим его внимание зрелищем. Но, похоже, ошибся…
Картинка снова переместилась на поле, засыпанное разноцветным снегом праздничного конфетти. Несколько игроков, как в плащи завернувшись в чёрно-золотые славийские флаги, с дикими воплями носились вдоль бровки. Асень Благоев отчаянно махал рукой кому-то на трибунах. Посреди этой вакханалии Тобольский казался очень усталым, немного потерянным и невозможно счастливым.
Медленно и чуть прихрамывая, он брёл куда-то по полю, изумлённо таращился на стотысячные сошедшие с ума от экстаза трибуны и слабо, неуверенно улыбался, словно никак не мог поверить, что это и вправду не сон. 
В этот миг ночное небо над стадионом расцвело огромной пунцовой астрой. Расцвело и осыпалось огненными брызгами. Но чёрный ночной бархат уже вскипал новыми цветами: изумрудными, жёлтыми, ярко-лиловыми… Начался праздничный салют.
Тобольский остановился, запрокинув счастливое бледное лицо к небу, и на крупном плане Дан увидел, как в его широко распахнутых глазах отражаются разноцветные сполохи салюта. Какая красота…
Внезапно трансляция со стадиона Лютеции прервалась и начался рекламный блок. «Верните красивого рыжего мальчика, сволочи!» - мысленно возмутился Дан. Но телевизионщики, стремясь впихнуть в расслабленное феерическим зрелищем сознание населения как можно больше зомби-роликов, не вняли его призыву.
Данкевич поднялся, выключил телевизор и отбросил пульт в сторону. Оглянулся на Тильда. Тот посреди гостиной изображал боевые пляски папуасских аборигенов, пытаясь на ходу присочинить подобающий случаю победный рэп.
Увидев, что Дан смотрит на него, Тильд замолк и остановился. Затем вкрадчивой походочкой подкатился к нему, обнял за пояс и бесстыдно прижался бёдрами.
- Отметим победу, Мстислав Александрович? – его весёлая мордочка светилась лукавством.
- Непременно, - усмехнулся Дан. Феерическая игра, вино, победа, эмоциональные качели от безнадёжности до ликования распалили и его тоже. И теперь он чувствовал, как от прикосновений Тильда по жилам струится огонь.
Сильной рукой Дан взял парня за плечо и повёл в спальню. Но закончившаяся игра, а главное – рыжий мальчишка – всё ещё не отпускали его мыслей. Какая необычная внешность! Какая необычная судьба! Он чувствовал, что сегодня стал свидетелем чего-то значительного: на его глазах родилась легенда.
И когда Дан жёстко и резко брал стонущего, полураздетого, покрытого бисеринками пота Тильда, то видел перед собой совсем другое лицо…

ГЛАВА 2. ПОДАРОК.

«Нет, пусть Иржи Бенда говорит что угодно, никогда я не привыкну к этому кошмару», - мрачно подумал Андрей, устало сгорбившись над эбеновым столиком.
Он прижался горячим лбом к прохладному запотевшему стеклу стакана с апельсиновым соком. Климат-система «Орихальк-центра» исправно спасала своих посетителей от августовской жары, и температура в помещении была вполне приятной. Но Андрей никак не мог отойти от только что завершившейся пресс-конференции: его лицо горело, а в глубине желудка что-то мелко и унизительно подрагивало.
Когда десять минут назад они вышли из пресс-центра, Иржи Бенда – генеральный директор футран-клуба «Орихальк», за который играл Андрей, - ласково улыбаясь, сказал ему, что держался он хорошо, журналистам отвечал толково и вообще всё прошло замечательно. «А скоро ты совсем привыкнешь», - заверил он оглушено молчащего Андрея.
Чёрта с два! Держался-то он, пожалуй, и в самом деле неплохо. Но, блин, кто бы знал, чего это ему стоило!
Хотя Бенда, похоже, как раз знал или, по крайней мере, догадывался. Потому что, внимательно посмотрев на Андрея, мягко взял его под локоть и отвёл в небольшую, роскошно обставленную комнату отдыха, где на стенах матово поблескивали стилизованные под средневековье сказочные мозаики и сладковато пахли тропические цветы.
Распорядившись принести сока и бутербродов, Бенда повернулся к Андрею и, осторожно погладив его по спине, сказал:
- Отдохни, Андрюша. Я думаю, ты будешь не против немного побыть один. Полчаса у тебя ещё есть.
Да, блин, полчаса у него есть!.. Потому что его рабочий день «звезды» ещё не закончился…
Когда несколько дней назад Андрей вместе с остальными сборниками вернулся из Лютеции в славийскую столицу Диаспар в ранге чемпиона мира, он просто плавился от счастья и жизнь казалась безоблачной, как летнее утро. До старта национального первенства по футрану оставалось ещё две недели каникул. И, сходя по трапу стратосферного прыгуна в диаспарском аэропорте, Андрей не сомневался, что это будут самые чудесные недели в его жизни. Вышло иначе…
Стоило победителям мундиаля ступить на славийскую землю, как их тут же принялись рвать на части – журналисты, телевизионщики, поклонники. Конечно, можно было бы укрыться от этого холокоста на спортивной базе «Орихалька» в пригородной Княжинке, которую Андрей уже привык считать своим домом.
Но Иржи Бенда, как всегда ласково и доброжелательно улыбаясь, объяснил ему, что – нельзя: согласно подписанному контракту Андрей обязан участвовать в рекламных и общественных мероприятиях клуба. Спокойный и совершенно безобидный на вид, Бенда с его негромким голосом и пухлыми мягкими руками обладал стальной хваткой, из которой Андрей не был способен вырваться.
И оказался ввергнутым в круговерть бесконечных интервью, встреч и приёмов, делая для «Орихалька» пиар и деньги.
Участь остальных сборников-чемпионов была не многим лучше его, но переносили они общественную шумиху не в пример легче. Неизменно ровный и невозмутимый Асень Благоев, добродушно улыбаясь, охотно общался с журналистами и фанатами. А вратарь «звёздной» сборной и одноклубник Андрея по «Орихальку» Мирча Радек – высокий мелированный парень с татуировкой дракона на скуле – так и вовсе цвёл, как роза весной, от всеобщего внимания.
У Андрея же необходимость день-деньской быть в окружении незнакомых людей, чувствовать на себе рапиры чужих взглядов и притворяться перед ними спокойным, уверенным в себе и адекватным – выпивала все душевные силы. То яркое солнечное чувство, летним вином опьянившее его после победы, незаметно поблекло и выцвело. И он всё чаще – вот как сейчас, например, - ощущал в душе нечто очень похожее на затравленность…
«Не для меня вся эта известность и шумиха, не для меня, - снова с тоской подумал Андрей. – Я просто хочу играть в футран…»
Невольно его мысли опять вернулись к закончившейся пресс-конференции. Да, он держался хорошо и всё прошло нормально… Прошло бы нормально, если бы не эта баба! Мерзкая, густо накрашенная баба в розовой кофточке и с аккредитацией от одной из центральных газет – она вылезла к микрофону, когда пресс-конференция уже плавно подходила к концу, и, состроив умильное лицо, сладко пропела вопрос:
- Андрюшенька, ты – сирота и вырос в детдоме. Скажи, как случилось, что ты остался без попечения родителей, и что ты об этом думаешь?
Выпустив эту парфянскую стрелу, «розовая кофточка» широко распахнула подведённые чёрной тушью глаза и навострила ушки. И не она одна. Андрей почти видел, как от напряжённого, полного охотничьего азарта внимания журналистов сгустился воздух в пресс-центре.
Блин, ну разве не сука?! Благодаря ушлой прессе вся страна и так уже знала, что от него отказались в роддоме и родители его неизвестны. Но им было нужно, чтобы он сам, публично признался в своей боли и позоре. Уже сегодня вечером эти душещипательные признания оказались бы на первых полосах газет и в прайм-тайме телеканалов. Никогда!
Андрей молчал, не находя достойного ответа. Лицо горело, будто его отхлестали по щекам. Пауза опасно затягивалась. Наконец он мучительно выдавил:
- Так уж получилось…
Не дождавшись продолжения, «акулы» пера и т
Спустил Nikki Sweet в киску
Autumn Falls кончает сквиртом
Блондинка сосет дома член друга своего дяди и трахается с ним