Христос сделал для меня слишком много

Константин Андреевич Нейман — ответственный за Американское объединение МСЦ ЕХБ. Он родился и вырос не в христианской семье, но в юности обратился к Богу. Эмигрировал в США из Казахстана, и уже после этого стал служителем в церкви Ванкувера (Вашингтон). В интервью рассказывает о том, какую милость явил ему Бог, призвав к Себе, и как служение Богу стало одной из главных целей его жизни.

—   Расскажите о семье родителей и о своём детстве.

—   Родился я 31 июля 1968 года в Казахстане, в районном центре Андреевка Талды-Курганской области. Там и проходило моё детство. Родители были неверующими людьми. Позже мы узнали, что в нашем селе жили четыре или пять пожилых сестёр, которые по воскресеньям проводили небольшие ­собрания.

У моих родителей родилось четверо детей: сначала две дочери, потом два сына. Я младший. Когда мне было шесть лет, моя двенадцатилетняя сес­тра заболела раком и несколько месяцев спустя умерла. Для нашей семьи, особенно для мамы, это было большое горе. В какой-то мере это способствовало тому, что у неё появились размышления о Боге. Она задавалась вопросами: почему Бог допустил это горе, если Он есть? Зачем такое случилось в нашей семье?

Я пошёл в школу и проучился в Андреевке четыре года. Потом родители решили переехать в областной центр, в город Талды-Курган. Это был 1979 год, мне исполнилось одиннадцать лет. Родители приобрели небольшой домик, в котором они, кстати, живут и до сих пор.

—   Когда и как вы познакомились с верующими?

—   Через год после нашего переезда в Талды-Курган рядом с нами купила дом верующая семья Руденко из Павлодара. В талды-курганской церкви тогда не было ни служителя, ни регента, хотя она включала порядка 70–80 членов. Юрий Иванович Руденко был регентом, а впоследствии стал и пресвитером церкви. Не скажу, что его семья очень активно нам благовествовала или они настойчиво приглашали на собрания, которые в то время проходили по домам, но периодически ненавязчиво что-то о Боге говорили. Так у нас произошло первое знакомство с верующими евангельско-баптистского исповедания.

—   Какое вы получили образование?

—   Когда я учился в девятом и десятом классе, у нас проходили дополнительные занятия в учебно-производственном комбинате. Там я параллельно учился на мебельщика-краснодеревщика. Наш учитель посоветовал мне и моему однокласснику поступить в Ленинградскую лесотехническую академию. Но конкурс был очень большой, и мы, приехавшие из провинции, не прошли. Потом была армия. В то время началась перестройка, жизнь менялась, надо было как-то зарабатывать, выживать в новых условиях, и профессионального образования я так никогда и не получил. У меня только общее среднее образование.

—   Расскажите о службе в армии.

—   Меня забрали в армию осенью 1986 года. Я был обычным неверующим человеком, поэтому служил, как и все советские юноши, с принятием присяги, оружием и всем прочим. Учебку проходил в городе Ленинабад в Таджикистане. По юношеской глупости мы с сослуживцами писали командованию рапорты с просьбой направить нас в Афганистан для выполнения там интернационального долга. Но нам сразу объяснили, что из этой части никто никогда в Афганистан не уходил. После учебки я служил в воинской части, которая находилась в Карагандинской области, между Карагандой и Темиртау.

—   Чем вы занимались после службы?

—   За время службы наша страна немного изменилась, началась перестройка. Всё вокруг быстро менялось, приходилось к новой жизни как-то приспосабливаться, искать работу. Я пытался заниматься коммерцией, строить бизнес. Я был в окружении неверующих и вёл соответствующий образ жизни — с алкоголем, лёгкими наркотиками, в развлечениях. Некоторые мои одноклассники и ровесники спивались и доходили до крайнего разврата. Меня немного сдерживало только то, что примерно с 13 лет я занимался спортом — тяжёлой атлетикой. Это стало моим основным увлечением. Были постоянные разъезды, соревнования, сборы по всему Казахстану, по некоторым местам Советского Союза, приходилось бывать и в России, и в Белоруссии. Но всё равно спорт пороки не исключал. Воспоминания о том, кем я был и какую милость Господь мне оказал, помогают больше смиряться перед Ним.

—   Расскажите о своём пути к Богу. Как вы стали посещать собрания баптистов?

—   Когда мне исполнился 21 год, мама начала серьёзно искать Бога. Каждую субботу утром по телевизору транслировались проповеди какого-то американского проповедника. Мама их иногда слушала. Потом стала ходить в православную церковь — как раз в городе отреставрировали храм. Но ей ничего не было понятно, она просто смотрела, что делают другие, и повторяла за ними.

Так получилось, что у моей старшей сестры семейная жизнь не сложилась, они с мужем развелись, и она одна воспитывала своего ребёнка, моего племянника. Он часто бывал в нашем доме и подружился с детьми наших верующих соседей — семьёй Руденко. Племяннику в то время было лет восемь-девять. На какой-то христианский праздник, наверное Рождество, они пригласили его на собрание. Когда он вернулся домой, то сказал моей маме: «Бабушка, мне там очень понравилось, я теперь всегда буду ходить с ними». Он поехал в следующее воскресенье, потом ещё раз. Мама заинтересовалась и пошла посмотреть, что там происходит.

К этому времени в Талды-Кургане уже был построен Дом молитвы, это было в 1990 или в 1991 году. Папа в то время работал на автокране, и при строительстве Дома молитвы наш сосед-прес­витер обращался к нему за помощью. Папа приезжал, поднимал грузы и отказывался от какой-либо платы. Написано, что подавший чашу воды во имя Господа не останется без награды. Наверное, в том числе благодаря папе Бог явил Свою милость и почти вся наша семья получила спасение.

Впечатление у мамы о собрании баптистов ­осталось очень хорошее: проповеди простые, понятные, хор поёт, молодёжь участвует, церковь живая, интересная, приятная. Ей подарили Библию, у нас дома стали появляться разные христианские буклеты, книги, журналы. Потом моя сестра стала ходить с мамой на собрания, иногда на них начал появляться и папа.

Спустя три-четыре месяца к нам в город приехал Евгений Никифорович Пушков с ансамблем. Это был 1992 год. Церковь Талды-Кургана арендовала большой городской Дом культуры, везде развесили пригласительные плакаты на евангелизационное собрание с участием ан­самбля с Украины. Соб­рался полный Дом культуры. Я не пошёл, хотя мама сильно приглашала. Мама на этом собрании покаялась. Вообще там покаялось много людей, но в церкви осталось всего три человека.

Через некоторое время мама заявила в церкви на крещение. Она очень сильно просила, чтобы я пришёл на её праздник. Но в этот день у одного из моих друзей был день рождения. К сожалению, я тогда посчитал, что мне лучше быть с друзьями, и мы устроили пикник на природе с шашлыками и выпивкой.

Спустя короткое время, когда мама в очередной раз приглашала меня на собрание, я довольно грубо и резко сказал: «Никогда больше об этом не говори и на собрание меня не приглашай, потому что к баптистам я никогда не пойду. Сто процентов! Если тебе кажется, что мне нужно что-то сделать для Бога, то самое большое, что я сделаю, — это пойду в православную церковь и приму крещение там, чтобы ты успокоилась». Мама проявила мудрость и действительно перестала мне говорить о Боге. Но старалась то буклет, то книжечку какую-нибудь положить дома так, чтобы я обратил на них внимание и прочитал. Я незаметно, как мне тогда казалось, брал и читал всё, что она приносила. Мама очень сильно молилась за меня.

По молитвам мамы Бог начал совершать в моей душе работу. Пришло какое-то сильное разочарование в том, какой образ жизни я веду, как бесцельно, бессмысленно проходит моё время. От того, что прочитывал буклеты, брошюрки и книги, которые приносила мама, у меня стало появляться много вопросов, на которые я не мог найти ответа: кто такой Бог? Какой Он? Есть Он вообще на самом деле или нет? Если Он есть, что Он от меня ожидает? Откуда мы появились? Для чего мы живём? Есть ли ад и рай? Куда мы уйдём после смерти? Я сам понимал, что меня ожидает только ад, но старался отогнать от себя эти ­мысли.

Наконец, в августе 1993 года я принял решение пойти на собрание. Папа тогда ходил на богослужения по настроению. И я решил так: если завтра с мамой пойдёт папа, то я тоже пойду с ними. Но утром я проспал, все уехали без меня. Когда они вернулись, мне нужно было как-то сказать, что тоже пойду на вечернее служение. Мама меня уже и не приглашает — я же ей запретил! Всё же набрался сил и говорю: «Можно сегодня пойти с вами на собрание?» Мама очень обрадовалась.

Когда я уходил после первого богослужения, то уже понимал, что на воп­росы о Боге, о вечности, о себе самом, которые меня мучают, эти люди знают ответы. Решил, что похожу на богослужения некоторое время, пока разберусь со своими проб­лемами. Представлял, что это будет временно.

—   Как вы покаялись, обратились к Богу?

—   Написано, что от слышания слова Божьего появляется вера. Я стал слушать проповеди, после собрания многие братья подходили, беседовали со мной. Я много спрашивал, и поскольку пресвитер церкви жил рядом с нами, то ему доставалось больше всех. Вклад Юрия Ивановича Руденко в моё становление как христианина очень большой.

Я не заметил, как из неверующего юноши превратился в верующего. У меня появилась вера в существование Бога, отчасти сформировалось понимание о Боге, Его святости, справедливости и любви. Несколько воскресений подряд я шёл на собрания с твёрдым намерением покаяться, но не мог этого сделать.

В одно из воскресений после вечернего собрания меня остановил пожилой брат и говорит: «Костя, ты не думаешь, что тебе уже пора покаяться?» Отвечаю: «Дядя Яша, я уже давно об этом думаю, понимаю всё, но покаяться не могу». Он вытащил из кармана пиджака Новый Завет, открыл Деяния Апостолов и прочитал: «Видно, и язычникам дал Бог покаяние в жизнь» (11, 18). И говорит: «Видишь, покаяние даёт Бог! Ты молился Богу, чтобы Он дал тебе покаяние?» Отвечаю: «Я ещё никогда в жизни не молился. Понимаю, что мне сначала нужно покаяться, а потом уже начинать молиться». — «А я тебе вот что посоветую: вечером зайди в комнату, закрой за собой дверь, встань на колени и как мне говоришь, так и Богу скажи: „Знаю, что я грешник, что мне надо покаяться, но не могу, дай мне покаяние“. Молись так, и Бог даст тебе покаяние».

Я пришёл домой и, когда наступил вечер, так и сделал.

Наступило очередное воскресенье, я снова шёл утром на собрание с намерением покаяться, но опять не смог. Вышел из Дома молитвы, и стали приходить разные мысли: «Наверное, я сюда больше не буду приходить. Я покаяться не могу, хотя уже и у Бога просил, чтобы Он дал мне покаяние. Значит, этот путь не для меня...» Вдруг вижу, ко мне на остановку от Дома молитвы быстро бежит девушка, которая только перешла в молодёжь. Подбежала и говорит: «Костя, сегодня после вечернего собрания будет молодёжное, и ты обязательно должен на него прийти, потому что мы будем готовить программу. Мы тебе тоже определили участие». Мне почему-то стало так жалко её, она ещё такая маленькая. Как я ей скажу, что решил больше вообще не приходить в Дом молитвы? И я согласился.

А после утреннего соб­рания основной состав общины уехал в какую-то сельскую церковь на праздник Жатвы. На вечернее собрание осталось совсем немного людей, и такие проповедники, которые почти никогда не проповедовали, слабенькие. Сестра рассказала призывное стихотворение, потом дьякон, который вёл соб­рание, предложил спеть песню: «У двери Я твоей стою и в сердце грешное стучу...»

Когда пели этот гимн, я уже не мог сдержаться, упал на колени посреди зала и покаялся. Бог по Своей милости услышал мою молитву, дал прощение, снял бремя грехов, послал рождение свыше. Когда собрание закончилось, все стали подходить, поздравлять меня, молодёжь оформила открытку на память.

—   Как скоро после покаяния вы приняли крещение?

—   Я читал Евангелие и понимал, что те, кто приняли Христа, должны креститься, в этом воля Божья. Но за время, что я ходил на собрание, никто в церкви не говорил о крещении, даже ­пресвитер.

Как-то вечером после работы в Доме молитвы мы вместе с пресвитером возвращались домой (мы ведь жили рядом). По дороге я у него спросил: «Юра, я хотел бы принять крещение. Как это можно сделать?» Он обрадовался и говорит: «О, хорошо! Что же ты молчишь? Надо же об этом сказать в церкви! У нас такое правило: желающие принять крещение заявляют об этом вслух». Вскоре я сообщил в церкви о своём решении. Вслед за мной заявили на крещение ещё несколько братьев и ­сестёр.

В августе 1994 года я принял крещение. Мне было тогда 26 лет.

—   Какое служение вы стали совершать в церкви?

—   Через три-четыре недели после крещения пресвитер мне сказал: «Мы с братьями на совете решили поручить тебе заниматься с подростками». Я стал отказываться. Но он сказал: «У нас с подростками занимается пожилой брат, и ему уже трудно. Первое время будешь заниматься вместе с ним, а потом уже сам». На таких условиях я согласился.

Когда я пришёл на первое подростковое, руководитель объявил: «Подростки, я сегодня проведу урок с вами в последний раз, а дальше с вами будет заниматься брат Костя». Это было очень неожиданно, но я не стал перед подростками спорить с братом. Так началось моё служение.

Через несколько месяцев, в конце 1994 или начале 1995 года, прес­витер сообщил, что в Алма-Ате будет проходить десятидневный семинар для занимающихся с детьми. У меня была возможность поехать на общение, и я согласился. Там преподавал Вениамин Александрович Маркевич, ответственный тогда за Детский отдел в братстве. Иван Петрович Плетт, ответственный за Среднюю Азию, проводил беседы о духовном возрастании. Сестра Люба Моша проводила практические уроки по составлению библейского рассказа. Это было очень полезно для меня.

—   Расскажите о решении семейного вопроса.

—   Так как я рос не в христианской семье, то не знал, как создаются семьи в церкви. Понимал, что это делается не как в мире, не через дружбу и свидания. А как — не знал. Поэтому решил молиться об этом, чтобы Господь указал, кто должна быть моя спутница в жизни, и расположил её ­сердце.

Получилось так, что на первом семинаре детских работников мы десять дней с моей будущей женой Ириной сидели за одним столом. Мы почти ни о чём не разговаривали, и у меня не было даже мысли, что это моя будущая жена. Потом мы встречались в детских летних христианских лагерях. Постепенно я стал обращать на неё внимание и мысленно выделять её среди остальных сестёр.

Потом было летнее палаточное благовестие. Мы должны были приехать в посёлок, в котором стояла евангелизационная палатка, сменить группу и проводить благовестие дальше. Почему-то у меня в сердце появилась уверенность, что Бог разрешит мой семейный воп­рос на этом мероприятии. Когда собралась вся группа, я увидел, что в числе сестёр приехала Ирина.

Ответственным за группу благовестия был Александр Сергеев из Алма-Аты. Я спросил его, одобряет ли он мой выбор. Он ответил: «На все сто процентов одобряю! Делай предложение, и как она ответит, так и будет».

В последний день я отозвал Ирину и очень просто сделал ей предложение. Поставил одно условие — сказал, что Христос для меня сделал слишком много, и я не могу жить, ничего не делая для Него. Сколько моя жизнь продлится, где бы я ни был, я всегда буду стараться жить для Бога и что-то делать для Него. Мы договорились, что через три недели я приеду в Алма-Ату, чтобы получить от Ирины ответ.

Прошёл день, второй, а на третий я думаю: «Что я наделал? Зачем дал такой большой срок?» Позвонил Александру Сергееву, чтобы посоветоваться. Он говорит: «Да что же ты наделал? Я за три недели успел предложение сделать, объявиться и сочетаться, а ты только на ответ три недели дал! Конечно приезжай, поговори с ней!» На следующий день я отправился в Алма-Ату. Мы с Александ­ром узнали, где Ирина находится, поехали, забрали её с работы, и она дала согласие.

Наша свадьба прошла 28 июля 1996 года.

—   Какое ещё служение вы совершали в церкви?

—   В один год у нас большая часть подростков приняла крещение и перешла в молодёжь, а руководитель молодёжи уехал. В Алма-Ате запланировали молодёжное общение Среднеазиатского объединения, а с нашей молодёжью некому было поехать. Мои бывшие подростки пришли ко мне и попросили повезти их на это общение, потому что без старших их не отпускали. Я согласился, а потом автоматически, без особого церковного поручения, стал заниматься с молодёжью. Пресвитер это одобрил, и уже позже официально мне поручили это служение.

В церкви я также проповедовал и много участвовал в благовестии. В то время очень активно шло палаточное благовестие в Алма-Атинском регионе, и во многих ­выездах я ­принимал ­участие. Старался не только лично свидетельствовать о Боге, но и вдохновлять других, особенно молодёжь. Поэтому через какое-то время на членском собрании мне поручили ответственность за благовестие в церкви.

Вскоре меня избрали кандидатом в благовестники, но так и не рукоположили. Дело в том, что в 1996 году родители, братья и сёстры моей жены уехали в Америку. В 1998 го­ду у нас в семье тоже поднялся этот вопрос. Мы подали документы на переезд. Когда к нам в церковь приехал Иван Петрович Плетт, чтобы беседовать с кандида­тами, то спросил, планируем ли мы уезжать. Я ответил: «Да, мы подали документы и ожидаем. Если придёт положительное решение, то выедем». Он сразу говорит: «Мы для Америки служителей не рукополагаем, поэтому вопрос закрывается».

—   Как происходил переезд в Америку? Расскажите о первых шагах на новом месте.

—   Мы прожили в Казахстане до 1999 года. У нас родились первые двое детей, и с ними мы переехали в Америку, поселились в штате Вашингтон, в Ванкувере, потому что несколько лет назад сюда перебрались родители моей жены, её братья и сёстры. Дальнейшая жизнь и служение проходили здесь.

В церкви Ванкувера в то время было около 110–115

членов. К нам активно переезжали, и церковь быстро пополнялась. Служение совершали четыре пресвитера. Город Ванкувер сравнительно небольшой — около 300–400 тысяч населения. Он находится на берегу реки Колумбия. А на противоположном берегу раскинут город Портленд (штат Орегон), с населением примерно в 2,5 миллиона человек. В то время в Портленде наших церквей не было. Многие наши члены жили там, но приезжали на собрания в Ванкувер.

Братья об этом переживали, и в начале 2000 го­да ванкуверская церковь разделилась на две, примерно поровну. Одна часть стала собираться в Портленде, другая — в Ванкувере. В нашей остался всего один пресвитер.

—   Когда и как вас рукоположили?

—   В 2002 году меня избрали кандидатом на служение благовестника, назначили испытательный срок. В Америке в то время не было рукополагающих братьев. Обычно ждали приезда какого-то служителя из братства — например, Николая Степановича Антонюка. В декаб­ре 2002 года он посетил нашу церковь, провёл членское собрание и совершил рукоположение.

В церкви мне сразу была поручена работа с проповедниками и организация благовестия. Мы совершали библиотечное служение, посещали дома престарелых и использовали другие методы евангелизации. На одном из совещаний Северо-Западного региона мне поручили ответственность за благовестие во всём ­регионе.

—   Расскажите о том, как образовалось Американское объединение МСЦ ЕХБ.

—   Когда мы переехали, наши церкви не входили в состав братства. Но существовали регио­нальные объединения церквей: Калифорнийское, Северо-Западное, Восточное, а ещё позже поя­вилось Центральное объединение. Сейчас эти четыре региона вместе составляют Американское объединение.

В конце 2002 года Америку посетили трое служителей Совета церквей: Геннадий Константинович Крючков, Пётр Данилович Петерс и Николай Степанович Антонюк. В Сакраменто прошло большое совещание служителей, на котором братья подтвердили своё желание войти в братство. Геннадий Константинович это одобрил. В начале 2004 года мы получили письмо от Совета церквей ЕХБ, что американские церкви структурно присоединяются к братству как одно из объединений. Ответственным стал Николай Степанович Антонюк. На тот момент в объединении было чуть больше 30 церквей, включающих около 2,5 тысяч членов. Николай Степанович оставался ответственным за объединение до 2009 года.

—   Как вам поручили ответственность за Американское объединение?

—   В декабре 2006 года Борис Иванович Головин, ответственный за Северо-Западный регион, попросил освободить его от служения. На совещании служителей ответственным выбрали меня. В то время в регионе было примерно 15 церквей по штатам Вашингтон, Орегон, Юта, и на Аляске у нас была одна церковь.

Когда ушёл в вечность Геннадий Константинович Крючков, то на съезде 2009 года Николай Степанович был назначен председателем Совета церквей. Ему нужно было передать кому-то ответственность за наше Американское объединение. На совещании служителей в Сакраменто был избран совет объединения, в который вошли семь братьев — два человека от Калифорнии, два от Северо-Запада, два с Востока и один из Центрального региона.

Мы согласились, чтобы братья, ответственные в регионах, по очереди, по одному году несли ответственность за Американское объединение. А потом можно будет выбрать ответственного на постоянной основе. Первый год ответственным был Михаил Филиппович Тыслюк из Калифорнийского региона. Когда год заканчивался и приближалась моя очередь принимать ответственность, я внёс предложение продлить полномочия Михаила Филипповича ещё на один год, потому что срок слишком маленький. Все согласились.

Когда заканчивался второй год, я опять предложил продлить срок полномочий Михаила Филипповича хотя бы до четырёх лет. Но некоторые служители запротестовали, и совет решил вернуться к первоначальному решению. Это был февраль 2012 года. С того времени прошло двенадцать лет, и каждый год члены совета продлевают срок моего служения ответственного за Американское объединение.

—   Когда вы вошли в состав Совета церквей?

—   Некоторое время у нашего объединения не было представителей в Совете церквей. В 2015 го­ду совет Американского объединения и поместная церковь дали согласие, чтобы меня ввели в сотрудники Совета церквей. Через некоторое время ещё двух братьев — Виктора Владимировича Помазнюка и Андрея Михайловича Савченко — также ввели в состав сотрудников. В 2021 году меня из сотрудников Совета церквей перевели в его члены, а в 2022 году доверили совершать рукоположение. На последнем совещании Андрея Михайловича Савченко также перевели из сотрудников в члены Совета. Сейчас в Американском объединении хорошее представительство в Совете церквей. Четверо братьев совершают рукоположение: Георгий Андреевич Никита, Александр Мефодиевич Власенко, Андрей Михайлович Савченко и я.

—   Расскажите немного об особенностях и жизни Американского объединения.

—   В 2012 году, когда я принимал ­ответственность, в объединении было около 4 000 членов церкви. На начало этого года численность Американского объединения — 6 685 членов. В 2012 году было около 40–45 церквей, сейчас 65. Во многих местах формируются новые общины.

Поскольку страна, в которой мы живём, англоязычная, то у нас есть проб­лема: старшее поколение плохо знает английский язык, а молодые люди забывают русский. На данный момент мы не слишком остро ощущаем эту проблему, так как сохраняются значительные темпы эмиграции, и прослойка русскоязычного населения в Америке довольно большая, много различных служений и мероприятий для детей и молодёжи в основном на русском языке. В следующем поколении эта проблема обострится.

Некоторые церкви, в том числе в Ванкувере, с самого начала много времени уделяли сохранению языка. Мы организовали школу русского языка, наши братья и сёстры преподают, а дети, начиная с шести и до 16 лет, каждую неделю посещают двухчасовой урок русского языка. Большинство молодёжи свободно владеет русским языком.

В то же время мы не препятствуем, если кто-то желает сказать проповедь или спеть, продекламировать стих на английском. Это естественный процесс. Понимаем, что если Бог продлит жизнь на Земле, то рано или поздно в нашей стране придётся полностью перейти на английский язык. Но проповедовать слово Божье и благовествовать можно на любом языке.

—   Все ли ваши дети в церкви?

—   Помню, когда мы уезжали, один брат из талды-курганской церкви немножко с иронией предуп­редил: «Слышал, что в Америке то ли из-за климата, то ли по другой причине дети не рождаются». Нашей семье Господь подарил ещё семерых детей кроме тех двух, которые родились в Казахстане. Двое младших детей ещё не приняли крещение, семеро старших — члены церкви. Слава Господу! Двое старших вступили в брак, остальные живут с нами. Стараемся всех вовлекать в служение.

—   Какие ваши желания или мечты исполнились, а чего вы ещё ожидаете?

—   В отношении семьи, как когда-то апостол ­Иоанн написал, «для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине». По милости Божьей, в отношении большего числа наших детей мы можем испытывать такую радость. Хотя переживания остаются и за членов церкви. Молимся за двоих младших, чтобы и они познали Господа и искренне обратились к Нему.

Когда я приехал в Америку, мне очень хотелось, чтобы здесь было объединение нашего братства, чтобы мы имели духовное и структурное единство. Слава Богу, это желание тоже исполнилось. Ещё хотелось, чтобы от Американского объединения были сотрудники, члены Совета церквей — и это получилось.

Очень хочется держаться узкого пути всем объединением, чтобы среди служителей было единодушие в здравых взглядах. Хочется, чтобы новое поколение служителей во всех вопросах было единодушным со служителями старшего поколения, чтобы духовные ценности объединяли и связывали нас независимо от возраста. Молюсь, чтобы вечное ценили и молодёжь, и люди среднего возраста, и пожилые. Тогда будет единство во всём, не будет ни возрастных, ни языковых, ни каких-то других барьеров.