Хозяйка Дома Риверсов

— Они бежали от капитана Мортимера и его армии. Некоторые собрались к нему присоединяться, а некоторые просто решили убраться подальше отсюда.
Я тряхнула головой. Я не в силах была этого понять.
— А где же король? И королева?
— Они тоже убежали, — сказал конюх.
— Боже милосердный! Куда?
— В Кенилуорт, — шепотом поведал он, — только мне велено хранить это в секрете.
Мое сердце от волнения готово было выпрыгнуть из груди; я вцепилась ледяными пальцами в гриву Мерри.

— Как это — бежали? Они что же, оставили столицу?
— Они послали войско в Кент, чтобы изловить этого Мортимера, а тот взял да и пошел против них. И здорово их побил: погибли все королевские полководцы, и почти вся армия бежала обратно в Лондон, если не считать тех, кто переметнулся к Мортимеру. Если честно, так половина королевского войска к нему присоединилась. Нет, надо было мне все-таки еще тогда уходить!

— А кого из полководцев убили? — осторожно осведомилась я, очень стараясь, чтобы голос мой звучал ровно.
Он пожал плечами.
— Да я не знаю… По-моему, всех королевских лордов: лорда Нортумберленда, барона Риверса…
— И все они действительно погибли?
— Во всяком случае, назад никто не вернулся.
— А король?

— Куда нашему королю в войне участвовать! — с презрением обронил конюх. — Он, правда, выехал со своим боевым штандартом на поле боя, но в самом сражении участия не принимал. Да еще и половину войска при себе держал, а остальных во главе с лордами отправил сражаться. А когда те, что сумели в живых остаться, назад прибежали и доложили, что битва проиграна, король с королевой сразу убрались в Кенилуорт, и с ними Эдмунд Бофор, герцог Сомерсет. А лорд Скейлз тут же поскакал в Тауэр.

— Так Скейлз теперь в Тауэре? Он достаточно хорошо там закрепился?
Конюх пожал плечами и проныл:
— Да не знаю я. А со мной-то что теперь будет?
Я посмотрела на него; наверное, и мое лицо было не менее унылым.
— Вот уж понятия не имею, — ответила я. — Ты уж постарайся как-нибудь сам о себе позаботиться.

И, развернув лошадь, я устремилась прочь: оставаться в Вестминстере было явно небезопасно. «Хорошо бы до наступления темноты добраться до Тауэра», — подумала я. Моя лошадка держалась бодро, но мы с ней обе страшно устали. К тому же я была голодна, а почти на каждом углу горели костры, и люди жарили мясо, пили эль и громко клялись друг другу, что теперь-то уж хорошие времена не за горами. Нынче советы королю будет давать Мортимер, так что больше не будет повышения налогов, бедняков перестанут обманывать. А всех плохих советников Мортимер, разумеется, прогонит. Многие приглашали меня к ним присоединиться, однако стоило мне отрицательно покачать головой, как вслед мне сыпалась брань. А один раз, уже под конец пути, мне даже пришлось бросить этим людям монету и пожелать всего наилучшего. И дальше я уже ехала, низко надвинув на лицо капюшон плаща и пригнувшись к шее лошади — в общем, кралась по улицам собственного города, как тать в ночи.

Наконец я увидела ворота Тауэра и множество часовых на стенах. Едва я подъехала ближе, как они закричали:
— Стой! Кто идет? Эй ты, стой, где стоишь!
— Я — герцогиня Бедфорд! — крикнула я, открывая лицо. — Впустите меня.

— Господи, миледи, ваш муж, барон Риверс, весь вечер вас искал! — воскликнул молодой стражник, впуская меня внутрь. Взяв лошадь под уздцы, он помог мне спешиться и сказал: — Ваши люди сюда приехали и повинились, что потеряли вас в толпе. Вот барон и опасался, что чернь взяла вас в плен. Он пообещал всех повесить за измену, если у вас хоть один волосок с головы упадет. Он так их ругал! Я даже слов таких никогда не слышал.

— Мой муж? — переспросила я, и надежда вспыхнула в моей душе с такой силой, что у меня закружилась голова. — Значит, мой муж искал меня?
— Как сумасшедший…
Он умолк, обернулся и прислушался, и мы оба услыхали громкий стук копыт по мостовой. Стражник сразу провозгласил:
— Конная атака! Скорей заприте ворота!
И мы с ним едва успели вбежать внутрь, как тяжелые ворота со скрипом закрылись. И вдруг за воротами раздался знакомый голос:
— Это я, Риверс! Откройте!

Створки ворот тут же снова распахнулись, и в них, как ураган, влетел Ричард с маленьким отрядом сопровождения. Увидев меня, он птицей слетел с коня, схватил меня в объятия и стал целовать так, словно мы опять были обычным сквайром и его славной женушкой. Ричард ни за что не хотел меня отпускать и, задыхаясь, говорил:

— Боже мой! Ведь я весь Лондон объехал, надеясь тебя найти! Я так боялся, что они захватили тебя в плен! Катлер, стороживший наш дом, сообщил мне, что ты направилась в Вестминстер, но парнишка там и вовсе ничего не сумел толком объяснить.
Я покачала головой; я и смеялась, и плакала; слезы так и текли у меня по щекам, но я была счастлива.

— Со мной все в порядке, все хорошо! Я застряла в толпе, и мою охрану попросту унесло от меня потоком людей. Господи, Ричард, я ведь думала, что ты мертв! Я думала, что тебя убили в Кенте во время того ужасного столкновения с мятежниками!
— Как видишь, я цел и невредим. А вот бедный Стаффорд погиб, и его брат тоже. А ты-то как себя чувствуешь? Как ты сюда доехала?
— Выбралась из той толпы, что сперва чуть не поглотила меня. Я была свидетельницей, как он входил в Лондон.
— Джек Кейд?

— Разве его так зовут? Да нет, того капитана зовут Джон Мортимер!
— Его имя Джек Кейд, но он представляется Джоном Мортимером Избавителем и разными подобными именами. Имя Джона Мортимера обеспечило ему поддержку сторонников Ричарда Йорка, ведь Мортимеры — его близкие родственники. Кейд просто позаимствовал это имя. Или, что еще хуже, сам герцог мог ему одолжить его. Так или иначе, это сулит новые несчастья. Где ты видела его?

— Сначала он торжественно проехал по мосту, потом ему вручили ключи от города.
— Вручили ключи? — ошеломленно отозвался мой муж.
— Да, и народ приветствовал его как героя — и простые люди, и лорд-мэр, и олдермены. И одет он был как благородный господин, а держался так, словно уже готов править королевством.
Ричард присвистнул.
— Боже, храни нашего короля! Тебе придется все это рассказать лорду Скейлзу, он командует Тауэром.
Муж подхватил меня под локоть и повел к Белой башне.
[48]

— Ты не устала, любимая? — спросил он на ходу.
— Немного.
— Ты действительно хорошо себя чувствуешь? А ребенок как?
— По-моему, все нормально. Да, все нормально.
— Ты испугалась?
— Немножко. Любимый мой, я ведь боялась, что ты умер.
— Я не мог умереть — только не я!
И все-таки я задала этот вопрос:
— Ты видел наш дом?
— Ничего страшного. Мы все там исправим, как только закончится эта заваруха.
Я быстро на него взглянула.

— Но они так легко вошли туда! Просто открыли двери и забрали все, что пожелали. Такое трудно исправить.
Он кивнул.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, однако мы непременно все исправим. А теперь давай поскорее разыщем Скейлза, и потом я сразу принесу тебе вина и мяса. Скейлзу необходимо знать, где сегодня может оказаться Кейд.
— По-моему, он сегодня обедает у лорд-мэра.
Мой муж даже остановился, совершенно ошеломленный.

— Человек, который привел из Кента целое войско и разгромил королевскую армию, только что получил ключи от Лондона и теперь обедает со столичным мэром?
— Ну да, — подтвердила я, — и люди приветствовали его так, словно он освобождает их от тирана. Лорд-мэр, и все олдермены тоже. Все они так радовались, когда он, как герой, въезжал в столицу.
Ричард нахмурился.
— Ты только не забудь все это сообщить Скейлзу.

Лорд Скейлз пребывал в состоянии плохо скрываемого ужаса. Воспользовавшись домом констебля Тауэра, он выставил двойную стражу у передней и задней дверей, а также у всех окон и явно опасался, что король бросил и его, и свою столицу на растерзание мятежникам из Кента. Он не слишком доверял даже своим подчиненным: может, они и служат в королевской страже, может, и состоят на жалованье у короля, но кто знает, не из Кента ли они родом, нет ли у них где-нибудь в Дувре родственников, едва сводящих концы с концами? По крайней мере половина гвардейцев и вовсе были родом из Нормандии

[49]
и, безусловно, чувствовали себя преданными; с какой стати они должны защищать нас, тех, кто лишил их дома? Когда я поведала Скейлзу, что Кейда на мосту приветствовали как героя, лорд заявил, что я, должно быть, ошиблась, и вскричал:
— Он не герой, а законченный негодяй и мерзавец!

— Но в свите у него было немало благородных господ, — заметила я. — Это несомненно. Я смогла оценить, какие отличные у них кони и дорогие седла. Да и сам Кейд держался так, словно привык командовать людьми. И, кстати, из всех олдерменов нашей столицы его не приветствовал только один…
— Он проходимец! — рявкнул Скейлз.

Я удивленно подняла бровь и посмотрела на Ричарда. Тот пожал плечами, словно говоря, что я сделала все, что могла, давая командующему Тауэром, явно утратившему самообладание, возможность представить, каков в действительности его враг, но если уж лорд Скейлз настолько испуган, что даже слышать о нем не желает, то с этим я уж точно ничего не могу поделать.

— Я провожу супругу в жилые помещения и постараюсь раздобыть ей что-нибудь поесть, — обратился он к лорду Скейлзу. — А затем вернусь к вам, и мы попытаемся составить план возможной атаки. Пожалуй, прямо сегодня ночью. Когда они хорошенько выпьют и славно закусят у лорд-мэра за обедом. А может, лучше напасть на них прямо в разгар пиршества? Когда они вовсю будут праздновать победу? Или же когда они двинутся назад, к Саутуарку? Тогда можно перехватить их на узких улочках перед мостом.

— Только не сегодня! Нет, не сегодня! — быстро возразил Скейлз. — Кроме того, я ожидаю от короля подкрепление. Он должен прислать людей из Центральных графств.
— Оттуда им несколько дней сюда добираться. Если они вообще придут нам на помощь, — заметил мой муж. — И, по-моему, лучше всего было бы напасть на Кейда прямо сейчас, пока он этого никак не ожидает, пока его люди пьяны в стельку.

— Не сегодня! — нервно повторил Скейлз. — Это вам не французы, Риверс. И наш с вами французский опыт тут не поможет. Эти предатели-крестьяне воюют без всяких правил, на темных улицах, исподтишка. Нет, нам нужно затаиться, собрать достаточно сил и уж тогда нанести им сокрушительный удар. Я отправлю еще одно письмо королю и попрошу его указаний.

Мой муж явно снова хотел поспорить, но потом, судя по всему, передумал. Накинув мне на плечи свой теплый плащ, он повел меня в свои апартаменты, как обычно расположенные рядом с королевскими покоями. Но сейчас, даже в этих хорошо знакомых комнатах, я чувствовала себя как-то странно: король с королевой находились не здесь, в Тауэре, а где-то далеко; мост был поднят; решетки у ворот опущены; а нас самих осаждало войско, состоявшее из наших же соотечественников.

— Черт бы все это побрал! — коротко выругался мой муж и, щелкнув пальцами, отпустил слугу, поставившего на стол поднос с едой. — Черт бы все это побрал! И ведь каждый из тех людей, чья прямая обязанность гасить беспорядки в городе, либо лицемер, либо трус! Поешь, дорогая, и ложись отдыхать; а я приду, как только выставлю постовых. В голове не укладывается: неужели теперь мы должны сидеть в осажденном мятежниками Тауэре? Воевать с англичанами на территории Англии, в ее столице? Кто бы мог подумать!

Но нам действительно пришлось сидеть в осажденном Тауэре и воевать со своими соотечественниками на улицах английской столицы. Каждый день мой муж посылал слуг, зачастую даже просто кухарок, на рынок и к городским воротам — собирать сплетни и слухи. Вернувшись, они докладывали, что армия Кейда расположилась на южном берегу реки и в нее с каждым днем вливается все больше людей. Это было как раз то, чего Ричард опасался больше всего: восстание могло приобрести слишком большой размах, если к жителям Кента присоединятся еще и жители Гемпшира и Сассекса.

— А как же наш дом? — с тревогой спрашивала я, волнуясь за своих малолетних детей. — Может, мне лучше вернуться туда, к нашим малышам?
— На дорогах небезопасно, — качал головой Ричард, хмурясь от беспокойства. — Как только я хоть немного пойму, что там происходит в действительности, я сразу же отправлю тебя домой с отрядом охраны. Но мне неизвестно даже, не угрожает ли что-нибудь королю, находящемуся в Кенилуорте. Мы посылали туда гонцов, однако ответа так и не получили. Если Кенилуорт осажден…

Муж не договорил.

Порой начинало казаться, что наступил конец света. Если уж простой народ поднялся против своего короля, если уж простолюдины отнимают у нас оружие и вооружаются, если ими командует человек, воспитанный и обученный в Англии, который, как и все мы, тяжело переживал наши потери во Франции, тогда нет никакой надежды, что наш мир когда-нибудь станет прежним. Только король-герой, король, пользующийся любовью всего народа, сумел бы спасти нас — но, увы, наш король Генрих способен был лишь прятаться в Кенилуорте, отложив в сторону свои прекрасные доспехи, которые и надевал-то один-единственный раз для парадного выезда.

Из армии повстанцев нам доставили письмо с требованием выслать им для допроса лорда Сея, пэра Кента.
— Мы не можем его выдать, — заметил мой муж, обращаясь к командующему крепостью лорду Скейлзу. — Они же убьют его.
— Он находится в Тауэре по обвинению в предательстве, — довольно разумно возразил ему лорд Скейлз. — После допроса, вполне вероятно, его сочли бы виновным и, так или иначе, все равно казнили бы.

— Король отправил его в Тауэр, чтобы спасти от опасности, а вовсе не желая обвинять в предательстве, и вам, милорд, это известно не хуже меня, — заявил Ричард. — Король наверняка освободил бы его. Вы же знаете, что король простил бы ему любые прегрешения.
— И все же я передам его повстанцам. А если он действительно не виновен в том, о чем они говорят, пусть сам так им и скажет, — решил лорд Скейлз.
Мой муж чертыхнулся себе под нос, а затем произнес ясно и четко:

— Милорд, лорд Сей будет убит, если мы выдадим его мятежникам, виновен он или нет. И с вашей стороны это не освобождение из-под стражи, а выталкивание человека из безопасного убежища навстречу верной смерти. Если данный случай для вас ничего не значит, то я хотел бы спросить: как вы поступите, если мятежники потребуют, чтобы вы выслали им меня? И как, с вашей точки зрения, должны будем поступить мы, если они потребуют выслать вас?
Лорд Скейлз в бешенстве вскочил.

— Но ведь это не я пообещал превратить графство Кент в олений парк! И это не мои слова, что виселица для этих людей слишком хороша и их следует просто столкнуть в море!
— Вы — советник короля, как и все мы. Они могут назвать любого из нас и потребовать выдачи. Неужели мы будем подчиняться приказам собственных слуг? Неужели теперь они стали нашими хозяевами?

Выйдя из-за огромного стола, сделанного из темного дерева, лорд Скейлз осторожно приблизился к окну-бойнице, откуда хорошо просматривался город.
— Вудвилл, мой старый дружище! Я понимаю: ты прав. Но если они атакуют нас всей силой своего войска, то нам не справиться с ними; тогда они, скорее всего, возьмут Тауэр, и все мы окажемся в их власти. В том числе, кстати, и твоя жена.
— Крепость еще вполне можно удержать, — ответил Ричард.

— У них в Саутуарке уже огромная армия, и каждый день в ее ряды вливаются новобранцы из Эссекса. Они уже образовали отдельный лагерь, их там тысячи. Неизвестно, сколь сильны они могут стать. Ведь к новобранцам из Эссекса вполне могут прибавиться и новобранцы из Хартфорда и Ноттингема. Что, если им удастся поднять против нас всю страну?
— В таком случае лучше прямо сейчас нанести удар, прежде чем они станут еще сильнее.
— А что, если король уже в их руках, а мы до сих пор не знаем об этом?

— Если это так, то нам тем более придется сразиться с ними.
— Но с другой стороны, если мы вступим с ними в переговоры, пообещаем им прощение, допустим, что все их жалобы будут рассмотрены и удовлетворены, то они, конечно же, вернутся на свои жалкие поля и спешно начнут заготавливать сено.

— Если мы простим их, они навсегда усвоят: в любой момент можно снова взять в руки оружие и выступить даже против самого английского короля, — возразил мой муж. — И мы, преподав им такой урок, однажды очень сильно пожалеем об этом.
— Я не могу рисковать безопасностью Тауэра, — твердо заявил лорд Скейлз, подводя черту под этим спором. — Атаковать сейчас мы не может и должны готовиться к обороне. И в самом худшем случае выдача лорда Сея поможет нам выиграть время.

Воцарилось молчание. Мой муж переваривал намерение Скейлза послать одного из пэров Англии на растерзание черни, жаждущей его смерти.
— Вы командующий, — наконец сухо произнес Ричард. — Я ваш подчиненный. Но я бы все же советовал оказать им решительное сопротивление.

В тот же полдень лорд Сей был отослан в ратушу, где собрались на суд те олдермены, у которых хватило на это духу, а также мятежники, страстно желавшие заполучить долгожданную жертву. Они убедили лорда подписать признание, отыскали для него священника, дабы он мог исповедаться, и отвели на площадь для свершения казни. Его зять, шериф Кента Уильям Краумер, полагая, что ему здорово повезло, вышел на каменное крыльцо тюрьмы «Флит»
[50]

с веселым лицом, думая, что за ним явились его освободители, но вскоре обнаружил, что за воротами его ожидает всего лишь виселица. Краумера даже допрашивать не стали — попросту повесили, и все.
— Прости их, Господи, — вымолвил мой муж.

Мы вместе с ним стояли на стене Тауэра за высоким парапетом и смотрели вниз, где по узким улочкам, извиваясь, текла рекой танцующая, поющая, орущая толпа. Ричард все пытался заслонить меня своим широким плечом, но я просунула голову у него под рукой и все же сумела разглядеть то, что несли во главе этой процессии — это была голова лорда Сея, насаженная на пику и мерно раскачивавшаяся в такт движению толпы. Чуть дальше на второй пике несли голову Уильяма Краумера, шерифа, пообещавшего превратить графство Кент в пустыню. Толпа подошла совсем близко к воротам Тауэра и остановилась; люди выкрикивали что-то крайне презрительное, а потом начали танцевать; и две мертвых головы на пиках тоже как бы танцевали с ними вместе; а люди, что несли пики, нарочно дергали их и раскачивали, заставляя покойников непристойно соприкасаться ртами, будто в поцелуе. «Смотрите, они целуются! Целуются! — завывала толпа; народ улюлюкал и ревел от смеха, наслаждаясь этим жутким представлением. — Позовите лорда Скейлза! — требовали внизу. — Пусть и он тоже с ними поцелуется!»

Ричард оттащил меня от стены подальше, в тень, и я, еле держась на ногах, тихо сказала:
— Боже мой, это ведь конец, да? Это конец той Англии, которую мы знали? Конец всему?

Следующим вечером за обедом я заметила, что Ричард, низко склонившись над тарелкой, непрерывно, почти без передышки ест, однако вина совсем не пьет. В течение трапезы его слуги то и дело подходили к нему и что-то кратко докладывали на ухо. После обеда здесь и так никогда не бывало ни танцев, ни пения, даже в карты никто не играл, но в тот вечер все как-то особенно притихли, словно в тревоге чего-то ждали. Остатки королевского двора, прячась в осажденной крепости, собирались отдельными группками и шепотом, испуганно обменивались сплетнями и слухами. Вскоре после обеда Ричард поднялся на возвышение у королевского трона и громко объявил:

— Милорды и джентльмены, мне сообщили, что довольно многие лондонские дворяне и купцы выражают недовольство Кейдом и его людьми, которые то и дело устраивают в городе вооруженные стычки и погромы. Горожане устали от этого; кроме того, дела в столице идут все хуже и хуже, и никто уже не может гарантировать безопасность жилищам и имуществу. Да и сам Кейд ныне не способен справиться со своими людьми, и те занимаются грабежами по всему городу. Лондонцы передали мне, что решительно хотят избавиться от присутствия в столице этой бандитской армии. Они хотят прямо сегодня же вечером заставить их вернуться в Саутуарк, и я пообещал, что мы поддержим их; мы вместе с ними прогоним распоясавшихся мятежников, а затем поднимем мост и закроем ворота. И больше они не войдут в Лондон!

Собравшиеся ответили ему одобрительным гулом, но он поднял руку, призывая их к молчанию, и продолжил:
— Командовать будет лорд Скейлз. Соберемся во дворе, когда часы пробьют девять, оружие будет роздано прямо сейчас. Я рассчитываю, что все дееспособные мужчины с оружием в руках последуют за мной.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь