Химизм наших эмоций

🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

_______________

ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥

В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!

_______________

VIVOS VOCO: 'СМЕХ - ВЕСТНИК НОВОГО МИРА '

Химизм наших эмоций

Закладки кристалы в Калининграде

Это подтверждает и публикуемая беседа Татьяны Миловой с Леонидом Владимировичем Карасевым, старшим научным сотрудником Института высших гуманитарных исследований, автором вот уже двух книг и множества статей по проблемам смеха, юмора, комического. Однако, похоже, сама тема провоцирует курьезы. Причем самое смешное в том, что эти фрагменты, в свою очередь, приписывались Бахтину: такое, согласитесь, редко бывает. С другой стороны, никакая по-настоящему важная мысль не утрачивается бесследно в культурной традиции; так или иначе, до нас дошли бы ее отголоски в пересказах, афоризмах, в критике, наконец. Впрочем, загадка от этого не исчезает: почему нашей реакцией на зло - пусть на зло адаптированное, умеренное - оказывается не гнев, не скорбь, не осуждение, а именно смех? В том-то и парадокс: смех - единственное из наших душевных движений, которое во многом противоречит причине его породившей. Отсюда и многообразие оттенков смеха, которое не поддается исчерпывающему перечислению а пытались это делать. Смех плюс гордость и смех плюс гнев дают нам новую гордость и новый гнев. Вот такой человек, понятый, увиденный как родовое существо, на протяжении своей истории уже не менялся; будучи изъят при рождении из своей конкретной эпохи, он легко смог бы прижиться в любой другой. Вот, кстати, и еще один парадокс: откуда берется улыбка на лице новорожденного младенца - беспричинная, бессознательная, когда еще и речи нет ни о каком целенаправленном сопротивлении злу. Да и понятия-то о зле еще нет. Так обнаруживается вторая ипостась смеха, - его способность выражать чисто телесную радость бытия. Эта улыбка на лице существа, еще целиком принадлежащего миру природы - аванс от мира человеческой культуры. Многие века варварского хохота должны были пройти, прежде чем младенец унаследовал способность улыбаться, еще не понимая смысла того, что он делает. Увы, ближайшим его источником - из всего набора животных эмоций - оказывается агрессивность; именно она, согласно гипотезе Лоренца, ответственная за наши первичные контакты. Ну, а если забыть об обезьяньем прошлом, как быть с теперешними физиологическими видами смеха - истерическим и от щекотки? Теоретики комического или обходят их молчанием или упоминают, по-настоящему не объясняя, как В. Эти явления действительно вне эстетики, но не вне психики. Просто здесь гораздо больше энергетики. Человек, раздираемый противоречивыми чувствами или намерениями, буквально взрывается смехом Природа напоминает о себе хотя бы тем, что превращает смех в свой защитный механизм. Наивно было бы недооценивать нашу биологическую зависимость, но еще более неверно - отрицать приоритетную роль психики. Эмоциональный голод, неумение давать выход своим чувствам, в том числе и негативным, - из числа таких предпосылок. Параллельно накапливается статистика, и на одном из ежегодных конгрессов Международного общества по изучению смеха Бирмингем приводились данные по раковым заболеваниям; у больных, которых регулярно смешат - устраивают выступления юмористов и клоунов, а то и шуточные соревнования между самими пациентами, - выше процент излечения, лучше медицинские показатели по сравнению с контрольной группой, не говоря уже об общем психологическом настрое. Не случайно, следующую конференцию намереваются провести прямо в онкологическом центре в норвежском городе Бергене. А если серьезно, мне всегда казалось, что смех действует скорее наркотически и с тем же двойственным эффектом, - разве что привыкания не происходит. Симонова о гиперкомпенсаторной функции эмоций. При встрече с любым новым явлением - а опасность, безусловно, относится к числу таковых, - чувства как бы опережают разум, искажают в ту или иную сторону рациональную оценку происходящего. В пределе - просто погружают в оцепенение, в шок. На биохимическом уровне эксперименты подтверждают, что при смехе человеческий мозг вырабатывает эндорфины, сходные с теми, что образуются при наркотическом эффекте. Вопрос уже ставится шире - исследуются и фиксируются химические реакции, возникающие у человека в тот момент, когда он испытывает эстетическое удовольствие Используется и заразительность смеха; она уже поставлена на поток: достаточно вспомнить закадровые взрывы хохота в комических сериалах. И это срабатывает… Вас не пугает такая программируемость человеческих эмоций? Я предпочитаю первое. И, возможно, только вера, только ощущение вертикальной связи, существующей между человеком и Небом, может противостоять автоматизации жизни, ее горизонтальному измерению. Если деградирует культура смеха, то деградирует и культура стыда. Я убежден, что подлинной антитезой смеха является стыд, а не слезы. Плач - одномерен и одномирен, в нем нет той двойственности интеллектуального и телесного, которую мы наблюдаем в смехе. В этом смысле смех и плач - вещи не противоположные друг другу, а всего лишь различные. Противоположности, как известно, сходятся - в данном случае, сходятся в своем истоке, в генезисе. Чувственный, плотский смех, радость взволнованно-смущенного тела - достояние ранней юности. Смех - обращается вовне человека, стыд, напротив, идет внутръ, вглубь души. Высшая победа человека - это смех над собой и стыд за другого. Зеркало души становится двусторонним. Стыд столь же определяет человека как родовое существо, сколь и смех. Лобное место и улыбка - слова однокоренные… Это есть и в русской классической литературе - особенно у Достоевского, Сологуба. Христианство, возникнув как антитеза язычеству я говорю о его интерпретаторах , поначалу действовало достаточно прямолинейно. Все что считалось благом прежде - земное, плотское, сделалось греховным. А символом подлинной духовности стали страдание и слезы. Телесная радость и смех указывали на весь набор земных наслаждений и должны были быть отвергнуты как уступка дьяволу. Это уже потом появились слова об умеренном смехе, о его допустимости. В большинстве своих проявлений смех действительно выступал как знак зачатия, плодородия, рождения. Это сказалось и в символике человеческого тела: рот стал восприниматься как греховная точка лица. Смех вообще в чем-то похож на соитие - тот же взрывной характер, тот же ритмический рисунок, та же разрядка в финале… Т. Уж не эхо ли это того изначального, а возможно, и грядущего андрогина, о котором мечтал другой неортодоксальный христианин Бердяев? Слишком уж он несоразмерен с обычными душевными движениями. Смех - вестник нового мира, нового человека, но не того, о ком говорил отвергавший стыд ницшевский Заратустра. Союз смеха и стыда заключен против нашей ограниченности и приземленности. Человек больше своего тела, и он нуждается в том, чтобы ему об этом напоминали. Собственно, смех и стыд этим только и занимаются….