Грудастая чёрная пантера у зеркала.

👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Грудастая чёрная пантера у зеркала.
Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7
Состоятельная английская семья спасла цыганского мальчика Кева Меррипена от верной…
Чтобы стать из неуверенного, хотя и подающего надежды эстрадного салаги известным на всю…
В один «прекрасный» день король оказался жив, несмотря на все слухи и новости. День…
Хмурые, мрачные слуги тьмы. Они не спят ночами и едят мертвечину. У них холодная кровь и…
Алексей Марков – экономист, музыкант, писатель и почти филантроп. Автор нашумевших…
Я хотела сбежать в другой мир от проблем, но получила на свою голову новые! Один…
ОНА дочь женщины, которую он любил больше жизни, но так и не смог завоевать. Всего лишь…
Нам твердили, что рациональное мышление – ключ к успеху. Но современные научные…
Противный отчим, наглые братья, бал, император, потерянная туфелька – моя история вполне…
Ядерная катастрофа уничтожила цивилизацию, унесла миллиарды жизней, но взамен дала людям…
«Большая книга скандинавских мифов» – наиболее полное и последовательное собрание…
От архимагов следует держаться подальше.
Это не казалось мне сложным, ведь их осталось…
Рут Фернивал работает на телевидении, она отличный продюсер, у нее практически идеальная…
Правила выживания для профессиональной обманщицы:
Никогда не приезжайте в заброшенный…
Как усилить личную притягательность, наработав способность выделяться из окружения и…
Англия. Двадцать первый век.
Харука – чистокровный японский вампир из древнего знатного…
Финалист премии Артура Ч. Кларка.
Номинация на Dayton Literary Peace Prize.
Финалист…
Вот уже сотню лет верхушкой власти на Земле являются имситы – носители идеального гена,…
С чего обычно начинаются неприятности у ведьмы? Со случайно стащенного кем-то…
Наш современник попадает в магический средневековый мир, не получив ни знаний местных…
Жить здоровой жизнью хочется всем, но не все понимают, что для этого нужно. Очень часто…
Седьмая книга о приключениях в популярной игре «Майнкрафт».
Ира, Петя и Рудик даже не…
Узнайте, с чего начинался один из самых роскошных и изысканных модных домов Италии.
Когда…
В своей предыдущей книге «Йога сновидений» Эндрю Холечек направил нас по ночному пути…
Фантастика | 20646 (+1) Фэнтези | 10336 (+1) Любовные романы | 18043 (+2) Детективы | 10833 (+3) Боевики | 4859 (+3) Приключения | 6319 (+2)
Бизнес | 6105 (+1) Детские книги | 11776 (+2) Дом и Семья | 11532 Зарубежная литература | 12322 (+3) Искусство | 2730 Классика | 10725
Море книг. Новая электронная библиотека
ТОП 100. Самые популярные книги 2022
ТОП 100. Книги-бестселлеры этой недели
– А это противозаконно? За мысли у нас вроде бы только при Сталине карали. Откуда я могла предположить, что он начнет копаться в мусоре?
– Откуда тогда взялись одиннадцать трупов? – сощурилась Лариса.
– Понятия не имею. Хотя… Я черкала на макете полосы, а это была, дайте вспомнить… ну да, психология, а значит, одиннадцатая полоса. В верхнем углу я еще раньше написала «одиннадцать», обвела кружком и поставила три восклицательных знака.
– Затем, что полоса спорная. На ней должна быть реклама, а ее так и не принесли. Вот я и поставила себе такую напоминалку. Обычный рабочий момент… Еще чаю? Вы плохо выглядите, Лариса.
– Да, – со странной интонацией в голосе ответила Земельцева. – Давление, знаете ли… наверное, дождь будет. Если вас не затруднит, добавьте в чай ложку коньяка, иначе я боюсь, не дойду до дома…
– У меня нет спиртного в доме, – улыбнулась я как вежливая барракуда. – Мы с мужем не пьем… Так вам еще чаю?
На самом деле в баре, скрытым в гигантском глобусе, было немало алкоголя самого разного градуса, а в холодильнике стояла водка. Не говоря уже о подаренной Жанкой бутыли с вином. Но угощать Земельцеву мне не хотелось… Вот еще…
– Я почему-то так и думала, – сказала Земельцева и вынула из портфельчика плоскую стеклянную бутылочку с коньяком. Я долила Ларисе чаю.
Когда она потянулась за чашкой, я обратила внимание на ее пальцы: короткие, толстые, сильные… Неухоженные руки мужчины, способного и грядку вскопать, и жертву задушить без особых усилий. Глаза Земельцевой, темные, как засохшая вишня, колючие и неприветливые, окруженные сеточкой ранних морщин, смотрели на меня с неприятным вожделением. У висков плохо прокрашенных волос виднелась седина. И вот сейчас, когда она, с посеревшим от напряжения лицом, смотрела прямо в глаза, становилось как-то не по себе.
– А ничего, что вы пьете на службе? – сладко поинтересовалась я. Только сейчас до меня дошло, чем от Земельцевой пахло. Она уже приложилась к бутылочке, а потом зажевала запах чем-то сладким, что слегка разбавило алкогольные пары.
– Фактически рабочий день уже закончился, – невозмутимо ответила Земельцева. – А то, что сейчас я пью чай с коньяком, так это в лечебных целях.
«Ну да, – подумала я, – а то, что ты полшкалика по дороге сюда выкушала, это в профилактических целях».
– Юля… Ничего, что я так, по-простецки?.. Так вот, Юля, с чего вы решили, что так называемый Джокер выбрал в жертвы мэра и губернатора? – вкрадчиво спросила Лариса.
– Но Сахно отчего-то подумал иначе? В вашей схеме мэр и губернатор рассматривались в качестве потенциальных жертв?
– Ну да. Но только потому, что я не знала, с кем еще могу ассоциировать короля и туза. Не думаю, что Джокер выберет мэра и губернатора. По-моему, он нападает только на беззащитных.
– А про карты вам, конечно же, Миронов рассказал? Что же вы замолчали? – Земельцева рассмеялась, но в голосе было больше пьяного злорадства, чем торжества. – С чем я его и поздравляю. Ему теперь грозит служебное расследование, если только…
Земельцева поставила чашку на стол и подвинулась ко мне ближе. Запах несвежего белья, потного тела и алкоголя ударил мне в нос. Я поморщилась.
– Миронов ведь твой любовник? – горячо зашептала Лариса и потянулась к моей коленке. Это был не вопрос, а скорее утверждение. – Я угадала?
– Нет, но мне вас, похоже, в этом не убедить. И вообще, не могли бы вы дышать в другую сторону? Мне вредно сидеть на сквозняке.
– Смелая, да? – оскалилась Земельцева. – Ну ничего, я люблю таких смелых… Они в койке вертлявые, сучонки, так извиваются… Любо-дорого…
Глаза у нее были страшные. Зрачки расширились до предела, словно два ствола, готовые выпалить картечью. Пересохшие губы подергивались, а руки тряслись, как в припадке.
– Хахаля твоего мы от дела отстраним, чтобы под ногами не путался… А тебя в одиночную камеру как соучастницу… Чтобы никто к тебе не приходил… Только я…
Минутный ступор, в который я впала, прошел. Подскочив с места и оторвав сморщенные ручки-лапки, я заорала что было мочи:
Удар в челюсть отбросил меня на диван. Земельцева накинулась на меня как пантера, разрывая блузку и рыча как зверь. Я попыталась оттолкнуть ее от себя, но Лариса снова ударила меня, угодив в ребро. Одной рукой она вцепилась мне в горло, а другой срывала с меня юбку, не прекращая рычать и странно всхлипывать. Я отчаянно брыкалась, но она знала, куда надо ударить, чтобы подавить мое сопротивление.
Треснула по шву и улетела куда-то юбка. Следом отправились трусики. В полуобморочном состоянии я вдруг поняла, что меня буквально кантуют и усаживают на диван как тряпичную куклу. Смутно, как в тумане, я видела, как Лариса срывает с себя блузку и припадает тонкими сухими губами к моей груди, облизывая сосок. Ее рука мяла вторую грудь, другой рукой она освобождалась от остатков одежды. Вяло, как надоедливую муху, я отталкивала от себя ее горячее, дурно пахнущее тело. Влажное прикосновение языка оставляло на коже ядовитый след, словно по нему прополз космический слизень-убийца, заражавший все живое своими отвратительными выделениями.
Лариса сместилась вниз и, раздвинув мне ноги, устроилась между ними на полу. Кончик ее языка пополз вниз, с хищным напором вонзившись в пупок. Разбросав руки в разные стороны, я накренилась вбок и наверняка упала бы, если бы Земельцева, на миг оторвавшись от созерцания моей промежности, не придала мне вертикально-сидячую позу. Моя рука, оказавшаяся между диванных подушек, нащупала нагретую пластмассу.
– Карамба! – раздался сверху истошный вопль. Земельцева подскочила от неожиданности, и в этот же момент я ткнула ее шокером в живот.
Лариса перелетела через журнальный столик и с громким стоном рухнула на пол. На люстре раскачивался и хлопал крыльями перепуганный попугай, который так вовремя открыл дверцу клетки и выбрался наружу. Пока Лариса корчилась на полу, я метнулась в спальню. Там в прикроватной тумбочке лежала до сих пор неиспользованная «Оса». Пистолет муж купил давным-давно, когда травматические пистолеты еще не были под запретом, а регистрировать его все было недосуг. Трясущимися руками я зарядила пистолет и, накинув халат, вернулась в комнату.
Земельцева пришла в себя через десять минут. Охая и держась за голый живот, она ненавидящим взором уставилась на зажатый в моей руке пистолет.
– Я тебя убью, – прошипела она. – Сучка…
– Убирайся! – заорала я в ответ. – Или я тебе сейчас полголовы снесу!
– Из этого? – Лариса постаралась презрительно ухмыльнуться, но получалось плохо. Губы тряслись, с нижней текла кровь.
– Из этого, – подтвердила я и подняла ствол повыше. – Не думай, что промахнусь. Пошла вон!
Больше мы не проронили ни слова. Земельцева, морщась и постанывая, собрала одежду, ползая на четвереньках, взяла портфельчик и нашла в углу свой штопаный лифчик. Я открыла ей дверь, не опуская пистолета. В дверях она повернулась ко мне и улыбнулась:
Вместо ответа я ударила ее кулаком в нос и, захлопнув дверь, сползла по стене. Тут же раздался звонок.
– Отдай туфли, сволочь! – заорала Лариса из подъезда. Наткнувшись взглядом на грязные башмаки, я схватила их и с яростью швырнула с балкона вниз.
Полчаса я, совершенно отупевшая, сидела под дверью, ревела и тряслась. Испугавшийся шума кот наконец-то вылез из невидимого убежища и начал истошно мяучить, лезть на руки и лизать лицо. Его появление вдруг стало каким-то якорем, стабилизировавшим меня на этой земле. Сбросив халат, я почти бегом пролетела до ванной. Там меня долго рвало. Бока, помятые Ларисой, болели, челюсть саднило, кожу исполосовали следы ногтей. Я залезла в ванну и включила холодный, почти ледяной душ, смывая с себя боль, кровь и грязь этих липких объятий.
Холодные струи отрезвили меня, вернув способность соображать. Земельцева не оставит меня в покое. Чего доброго, и правда упрячет в камеру. Значит, действовать нужно сейчас. Валерию знать о моем унижении не нужно, иначе он наломает дров, да и вообще примчаться сюда не успеет. Никита? Его помощь потребуется, но позже… Кстати, где Миронов? Он и сам в двусмысленном положении из-за того, что выболтал нам со Шмелевым. Здесь нужно заступничество кого-то посильнее… Ну да, разумеется…
Неуклюже выйдя из ванной, я нашла мобильный.
Городской прокурор Егор Бобрин в этот момент веселился в загородном коттедже и моему звонку не слишком обрадовался. Но когда я вкратце описала ему ситуацию, подобрался и смачно выругался.
– Юля, ты где сейчас? Дома? Никуда не уходи, я еду…
– Гоша, я боюсь, – прервала я. – Она ведь не остановится. А если она в этот момент выписывает ордер на арест? Пока ты доедешь, она упечет меня в кутузку.
– Я к тебе кого-нибудь пришлю, – сказал Егор, но я снова не дала ему договорить:
– Как я узнаю, что это твой человек? Гоша, она же ненормальная… Напишет там, что у меня в квартире оружие или наркотики, вызовет силовиков, они меня вместе с дверями вынесут.
– Тогда сматывайся, – приказал Егор. – Ехать ты в состоянии?
– Садись в машину и уезжай, только не к родителям, там тебя найдут. К подруге, на съемную квартиру – куда хочешь, только скройся на ближайшие три-четыре часа. Я приеду через полтора часа, вызову ее, ты должна быть под рукой. Напишешь заявление, снимем побои… Тебе сильно досталось?
– Хорошо… В смысле, плохо, конечно, но для дела это полезно. В квартире ничего не трогай, там должны остаться ее следы. Все, я еду. Где тебя искать?
Я продиктовала номер второго мобильного, купленного по случаю специально для того, если придется прятаться. Этот номер знали немногие.
– Ты намерена возбудить дело? – осторожно спросил Егор. – Просто… знаешь, многие жертвы насилия…
– Я хочу, чтобы в моей жизни Земельцевой больше не было, – жестко сказала я. – И поэтому готова на все.
– Тогда уходи из дома и держи хвост пистолетом. Я скоро буду.
Слезы, которые я сдерживала на протяжении всего разговора, хлынули в самый неподходящий момент. Подсознательно понимая, что на истерику у меня нет времени, я упала на пол и, свернувшись клубочком, заревела, уткнувшись носом в коленки… Спасительное время застыло в сахарном сиропе. И когда я подняла голову, подумав, что провалялась так не менее пары часов, обнаружила, что прошло всего десять минут. На улице зажглись фонари, на город падала раскинувшая крылья птица-туча, черная и страшная. Схватив в охапку кота и сумку, я бросилась вниз, запихала все в машину и, уже усевшись за руль, вспомнила, что оставила в квартире своего спасителя попугая. Чертыхнувшись, я побежала обратно, косясь вверх. Небо уже плевалось редкими каплями дождя. Но вымокнуть было меньшим из зол.
В подъезде почему-то не горели лампочки. Наверное, вырубило свет. У нас такое случалось иногда, поэтому я стала вызвать лифт. Не хватало еще застрять. На площадке было темно, как в известном месте афроамериканца. Осторожно, стараясь не упасть, я поднималась по лестнице, держась за перила. У двери выронила слабо звякнувший брелок и долго искала его на полу. И уже повернув ключ в замке, почувствовала, что на лестнице не одна.
Лимит криков на сегодня был исчерпан. Поэтому я успела лишь выдохнуть, когда черная тень рванулась ко мне.
Я с любопытством огляделся. Прежде мне еще не приходилось так плотно соприкасаться с теми, кого я считал картами, уже выброшенными из колоды. Да, конечно, был Валет, но это совсем другое дело… Его квартира ничем не отличалась от грязных подворотен, подъездов и улиц, песчаных карьеров и заполненных водой котлованов, где я ждал в засаде. Жилище Дамы было иным.
Странно, но я никогда раньше не думал, что берлоги могут создавать настроение. Исключение составляла лишь моя нора, убежище, место, где я зализывал раны. Но это место… да, оно создавало нужный настрой.
Прежде всего меня удивили простыни. Две бельевые веревки, державшиеся на гвоздях, крест-накрест пересекали комнату, и на них, как в моем счастливом детстве, сушилось постельное белье. Такое варварское великолепие в век стиральных машинок со встроенным интеллектом встречалось нечасто.
Простыни напоминали паруса и еще почему-то комковатые облака. Я подошел ближе и прижался к ним лицом, вдыхая забытые ароматы. Влажная ткань пахла чем-то свежим, химическим, морозным. Даже кожа, казалось, покрылась мелкими стрелочками инея от воспоминаний, еще совсем недавно вызывавших слезы…
«…Ты видишь, Малыш, это жулики… и они замышляют зловещее преступление на крыше… Тебе страшно?»
Когда-то давно, пока была жива мама, она тоже развешивала белье дома, правда, только зимой, принесенное с мороза, какие-то минуты твердое, стоявшее колом, неподатливое, но так упоительно пахнущее зимой. У нас с Игорем была пластмассовая обезьянка оранжевого цвета с лапками-крючками, и мы цепляли ее за веревку. Так она и висела в этих тряпичных джунглях до самого утра, пока мама не начинала снимать белье. Веревки тряслись, и обезьянка падала, но мы убеждали себя, что ей не больно.
«…А сейчас ты увидишь настоящее приведение… Дикое, но симпатичное…»
Я повидал столько призраков, что перестал их бояться. Они приходили ко мне во снах. Я помню лишь нескольких. Грустное мамино лицо с вертикальными складками, усталое и изможденное, ни в чем не упрекавшее, утомившееся жить. Другая женщина была ужасна, с синим лицом висельника, обожженной кожей и узловатыми пальцами-крюками, как у оранжевой обезьянки, которую она безжалостно сожгла в печи. Призрак спившегося синерожего мужичка и вовсе вызывал у меня лишь презрительную ухмылку. Даже в кошмарах он просил подаяния, на сто грамм дешевой водки. Я не боялся никого, даже тех, кто начинал приходить недавно. И только один призрак продолжал пугать меня.
Он всегда поднимался из матовой черной воды, мучительно кашляя и отплевывая мутную жижу из провала рта, протягивая ко мне скользкие щупальца. Его щеки проели черви, глаза сожрали рыбы, но он всегда меня видел и всегда находил. На рубище, сгнившем в мертвой воде, гроздьями висели раковины речных моллюсков, а некоторые из них впивались в синюю кожу, войдя внутрь наполовину и продолжая двигаться.
Я оттолкнулся от простыни, как от гладкой поверхности, покрытой глянцевым мрамором, и закружился на месте, разведя руки в стороны. Простыни закрутились узлами, слетев с веревок, превращая меня в героя древнегреческих мифов. Я стал Икаром и летел к Солнцу. Увешанный белыми тряпками, я нелепо взмахнул руками и на миг представил себя в кабине планера. Когда-то давно я летал, потому что совершенно не боюсь высоты. Летать – это не падать. Смерти нет, нас просто зовут чайки.
Скоро забава мне надоела, и я, стряхнув с себя мокрое тряпье, продолжил осматривать квартиру. На древней стенке лежала ее расческа, грязная, с застрявшими прядями темных волос. Я осторожно понюхал ее, а потом причесался.
От расчески пахло сладковатой гнилью. В этой квартире все пахло так. Даже в ванной, где Дама валялась на полу, освежитель воздуха был с запахом давленого винограда изабелла, приторно-кисловатым и пошлым. Повертев расческу в руках, я сунул ее в карман куртки. Оставлять настолько четкие следы я не собирался.
За стеклом, среди рюмок и салатниц, стояли две фотографии в простых деревянных рамочках: Дама с пожилой женщиной, застывшие в неестественных позах, и Дама соло, в безвкусном вечернем платье и пародии на прическу. Пожилая женщина гордо вытягивала провисший подбородок, на ее впалой висящей груди были приколоты ордена и медали. Я открыл шкаф и поворошил белье. Возможно, мне показалось, но из деревянного нутра несло той же приторной сладостью. Я долго не мог понять, чем провоняла эта квартира, похожая на гроб, а потом сообразил – сырость, удел всех квартир на первом этаже, выходящим на север.
На крохотной кухне было не лучше. В мойке опасной башней кренилась грязная посуда. Сковородку с недоеденными котлетами и макаронами так и не убрали со стола. В одной котлете, надкушенной и неаппетитной, торчала вилка, на которой сидела довольно потирающая лапы муха. На краешке стола стояло зеркало в пластмассовой раме зеленого цвета, загаженное насекомыми. У зеркала валялся открытый тюбик губной помады. Я взял его и понюхал, а затем, повинуясь минутному порыву, нарисовал сердечко на новом двухкамерном холодильнике, торчащем на кухне инородным телом. Недолго думая, я открыл дверцы и произвел ревизию. Найдя в морозилке банку с клубничным мороженым, я взял ложку и, отламывая от затвердевшей розовой глыбы по кусочку, начал есть по пути в спальню.
Спальня не радовала ни розовыми простынями, ни рюшечками. Здесь не было ничего женственного, словно на узкой кровати спал солдат. Недорогое синее покрывало резко диссонировало с желтыми обоями, которые давно пора было переклеить. У потолка бумажные полосы уже отставали от стены. На деревянном комоде стояли две фотографии: Дама сольно и Дама в компании с молодой красивой брюнеткой с неожиданно затравленным взглядом. Я заскучал, сунул в рот ложку с мороженым, а остальное вывалил на ковер. Яркая розовая кучка выглядела празднично и нарядно. Я довольно ухмыльнулся и сунул ложку в карман.
Я уже выходил, когда увидел это. На стуле с навешанными на спинку тряпками сидела кукла Барби. Обыкновенная пластмассовая кукла с кустарно размалеванной мордашкой, ненатурально грудастая, с торчащими темными патлами. Пластиковое чудовище обтягивал неумело сшитый кожаный комбинезончик. Краска на вульгарном личике оплыла и размазалась. Я взял куклу и понюхал. Да, так и есть, гуашь… Хозяйка Барби, в данное время отдыхавшая на полу, любила очень странные игры.
Вода в ванне уже давно набралась и лилась через край, прямо на безвольное тело, спеленатое скотчем, словно коконом. Дама приходила в себя и странно дергала
Ласковый молодой любовник лижет киску и трахает зрелую соблазнительницу
Голые девушки с верблюжьей лапкой
Трах взрослых теток фото