Государство-убийца и его жертвы: памяти Ирины Славиной

Ирина Славина сожгла себя перед полицейским управлением, и своим поступком, и своей предсмертной запиской указав на виновника своей смерти – Российскую Федерацию, давно уже не скрывающее своей полицейской сути государство

Очень жаль, что в наше время так мало и редко читают классиков античности, потому что на многие вопросы был дан ответ еще тогда.

Например, про самоубийство много рассуждает римский стоик Луций Анней Сенека, все еще не запрещенный Роскомнадзором. В одном из «Нравственных писем к Луцилию» (в 70-м, если кому интересно) он пишет: «Недавно… один из германцев, которых готовили для утреннего представления, отошел, чтобы опорожниться – ведь больше ему негде было спрятаться от стражи; там лежала палочка с губкой для подтирки срамных мест; ее-то он засунул себе в глотку, силой перегородив дыханье, и от этого испустил дух… Пусть как угодно судят поступок этого решительнейшего человека, лишь бы все согласились, что самая грязная смерть предпочтительней самого чистого рабства».

Так вот, даже если бы Ирина Славина совершила задуманное в тихом месте и самым незатейливым способом – и тогда бы никто не имел права осуждать ее, потому что только сам человек может ответить на вопрос о том, как ему жить дальше и жить ли вообще. Но она сделала свою смерь публичным жестом, который рассказал и о ней, и о нашей стране гораздо больше, чем все статьи, книги и радиовыступления какой-нибудь Юлии Латыниной, из своего безопасного далека поспешившей обозвать Ирину психически больной.

Личное и общественное

Лично я Ирину Славину не знал, но через проект «Росштраф» мы собирали деньги на ее очередной штраф. После этого мы стали читать друг друга в Facebook, ставить лайки, писать комментарии – так и общались. Поэтому новость о том, что она сожгла себя под окнами нижегородского полицейского управления, стала для меня шоком. Человек, который вот буквально только что написал странный пост про смерть и вину Российской Федерации – мертв, сжег сам себя под окнами своих мучителей и преследователей. Оказалось, что это была не шутка и не ерничанье, а предсмертная записка.

В этом смысле соцсети действительно полезная вещь – ведь бумажную записку можно скрыть от публики, фальсифицировать, уничтожить, а в интернете последние слова Ирины увидели все. Как увидели и комментарий к ней бывшего начальника нижегородского отдела «Э» Алексея Трифонова, прославившегося своими выходками даже на фоне своих коллег и приложившего немало личных усилий к травле Ирины – про подготовку эпитафии, со смайликами.

Это, кстати говоря, характерно: людям, которые приходят обыскивать и арестовывать вас, которые шьют на вас дела и ломают вам жизнь, почему-то кажется, что это такая веселая игра, азартное соревнование, участвуя в котором и вы, как они, получаете призы и удовольствие. Поэтому, сломав очередную жизнь, такой вот шутник в погонах приходит домой в отличном настроении, как после выигранной партии в картишки. А то, что сам он жульничал и заведомо имел на руках все козыри, ничуть не кажется ему неправильным и даже наоборот.

Я бы не принял ⁠эту историю так близко к сердцу, если бы ⁠сам на собственном опыте не знал, ⁠какова судьба региональной оппозиционной прессы и что чувствует человек, к которому ранним ⁠утром приходят с обыском. Сразу скажу, что, в отличие от ⁠Ирины, в моем случае все не так печально – и с титаника ⁠региональной прессы я давно сошел, и штраф у меня был ⁠маленький, и обыск не такой разрушительный. Но уверяю вас: даже почувствовав на себе легкое касание машины террора, вполне можно представить себе, что будет, если она займется тобой основательно.

Судьба региональной прессы

Начнем с региональной прессы. С ней в России все плохо, за редким исключением она вся давно уже контролируется властями – просто потому, что больше ни у кого в регионах нет ни денег, ни желания финансировать медиа. Жить же за счет рекламы могут только очень крупные и деполитизированные федеральные проекты.

Региональная оппозиционная пресса – это тем более редкий зверь, и если где-то продолжают жить последовательно оппозиционные властям издания, то это во всех случаях исключение из правил и личный энтузиазм немногих за очень маленькие деньги или вовсе себе в убыток. Судя по всему, в ситуации Ирины и ее ресурса «КозаПресс» все было именно так – это был проект, целиком державшийся на ее энтузиазме и нежелании сдаваться обстоятельствам.

Все еще существует мнение, что журналисты – это богатые люди, которым кто-то приносит кули денег за их писанину. Когда речь идет об оппозиционных СМИ, в этом тем более не сомневаются: раз ты прешь на власть, то очевидно же, что кто-то тебе за это платит и очень щедро, иначе с чего бы?

Между тем, никакой госдеп не рассылает региональным правдолюбам ни денег, ни даже печенья, и в большинстве случае люди делают то, что они делают, совсем не ради денег, получая за свою работу жалкие гроши от рекламы или какой-то параллельной коммерческой деятельности – или вовсе убытки. В общем, если вы видите призыв помочь деньгами какому-то региональному активисту или журналисту – это от отчаяния, а не от жадности, уж поверьте. С политическими активистами все еще хуже – чаще всего, они вообще никому не известны за пределами узкого круга и потому беззащитны перед любым произволом, а кажущиеся небольшими по московским меркам штрафы способны ввергнуть в самую настоящую нищету жителя бедного райцентра.

Ирина Славина была довольно известным человеком и в Нижнем Новгороде, и даже в России. Не сомневаюсь, что и в этот раз ей бы собрали деньги, и в следующий. Но сама эта позиция вечной попрошайки невыносима для многих людей, особенно гордых, привыкших полагаться на себя и ни о чем никого не просить. Почему-то кажется, что была она невыносима и Ирине: бороться за правду, бороться за справедливость, а потом просить милостыню – это страшно.

Обыск и ощущения от него

Многих удивил и возмутил тот факт, что с обыском к Ирине пришли даже несмотря на то, что она не была ни обвиняемым, ни подозреваемым. Более того, оправдывающиеся силовики так и написали уже после ее гибели: обыск у нее не связан с ее самоубийством, ведь она же не была ни подозреваемым, ни обвиняемым, с чего же тут расстраиваться?

На самом деле, в России постоянно обыскивают людей, которые не подозреваемые и не обвиняемые – и не только по политическим делам, но и по любым другим. Если человек в погонах решит, что хорошо бы порыться в ваших вещах и изъять у вас технику, арестовать счета, сломать вам входную дверь, а потом и жизнь – он сделает это и ему за это ничего не будет. Говорю об этом уверенно, потому что у меня у самого был обыск по делу ФБК, при том, что я не был ни обвиняемым, ни подозреваемым, ни даже свидетелем. Поэтому попробую вам рассказать, отчего расстраиваются люди.

Вам может казаться, что к вам-то уж точно никогда с обыском не придут. Может быть, вы даже активист, но все-таки считаете себя слишком мелкой фигурой, чтоб вами интересовались люди в погонах. Или вам кажется, что вы слишком известны, а потому они не посмеют поступить так с вами.

Поэтому, когда рано утром вас будит настойчивый стук в дверь и вы видите в глазок толпу полицейских в форме и в штатском, вы все равно думаете, что это какая-то ошибка и сейчас они тоже это поймут, развернутся и уйдут. Вы мечетесь по квартире голый или полуголый, судорожно думая, не надо ли убрать что-нибудь куда-нибудь, вы пытаетесь позвонить адвокату, если у вас вообще есть телефон адвоката. Вы говорите людям за дверями, что надо ждать адвоката, а они говорят, что будут ломать дверь и даже начинают делать это. Если у вас есть дети, домашние животные и вообще вы живете не один – общая атмосфера становится еще более накаленной: собаки лают, дети плачут, в дверь все настойчивее ломятся.

В итоге вы, сонный и плохо одетый, все-таки открываете дверь, успев убрать носки, но не успев проверить и почистить содержание смартфона. В ваше жилье входит толпа людей – и вы никогда не узнаете, кто они такие. Если дело как-то связано с политикой, то там будут и господа из центра Э, и сотрудники ФСБ, а может быть, даже съемочная группа какой-нибудь телекомпании или патриотические блогеры – такие случаи тоже были.

Кто-то из них покажет вам удостоверение и ордер на обыск, а все остальные скорее всего ничего не скажут, но тут же разойдутся по квартире и начнут энергично рыться в ваших вещах. Хочется добавить – и в бумагах, но в наше время в бумагах можно найти мало интересного. В наше время они спешат к технике – требуют показать переписки, фотографии, дать пароль к ноутбуку или компьютеру.

Сразу скажу, в моем случае все было довольно корректно, и несмотря на вынужденную демонстрацию содержания своего телефона посторонним людям, я отделался относительно легко – у меня изъяли iMac, оставив другую технику и наличные деньги. Это было прошлой осенью, во время всероссийских обысков по делу ФБК, когда в других городах выгребали вообще все и вели себя совсем не так миролюбиво.

Ирине Славиной повезло меньше. Она сама описала свой обыск, и это больше похоже на демонстративный погром с грабежом, каким он, судя по всему, и задумывался. Не знаю, что они могли найти, но это и не важно. Просто представьте, что в одно утро и без всякой подготовки вся ваша личная и деловая жизнь, все ваши переписки, счета, фотографии и видеоролики попадут в руки совершенно чужих людей, пришедших с целью найти что-нибудь плохое. И не только ваша личная и деловая жизнь, но и жизнь вашего супруга, ребенка, родителей и всех тех, с кем вы и они переписывались.

Если вы думаете, будто худшее, что вам грозит – это укоризненный взгляд полицейских, то зря. Если у вас найдут что-нибудь чувствительное для вас – не сомневайтесь, это потом всплывет в какой-нибудь грязной интернет-помойке и будет бесконечно смаковаться. В целом же обыск – это явление одного порядка с изнасилованием, и тут все зависит от устойчивости психики каждого человека: кто-то может это пережить более-менее без последствий, а кто-то страдает всю жизнь, и дело может кончиться в том числе и суицидом.

Биодеградация

Есть грустный анекдот: если вам кажется, что за вами следят, это еще не значит, что у вас паранойя – возможно, за вами действительно следят. Когда вы слышите версию о том, что ту же Ирину Славину довели до ее поступка – это может быть вовсе не метафорой. Чтобы пояснить свою мысль, сошлюсь на все еще малоизвестную в России историю.

В эти дни отмечается 30-летие германского единства. Крах ГДР, помимо прочего, открыл доступ к архивам ее печально знаменитого Министерства госбезопасности, известного как «Штази». Среди всех прочих открывшихся гнусностей, которыми занимались стражи демократической республики, была и запущенная в 1976 году совершенно секретная программа «Zersetzung», название которой обычно переводят как «Биодеградация». Подробности каждый может найти сам, но суть там очень простая: люди в погонах за свою немаленькую зарплату, премии, грамоты, повышения по службе и прочие бонусы системно занимались тем, что пакостили врагам режима, делая их жизнь невыносимой. Причем невыносимой не в переносном, а в прямом смысле: конечной целью ставились сумасшествие, самоубийство, социальная и психологическая деградация жертвы, разложение ее личности.

В ход шли самые разные приемы – распускание слухов, злые шутки с проникновением в жилище и оставлением там следов, дискредитация в профессиональной среде, компрометация перед родными и близкими. Еще раз напомню: этим занимались сотрудники спецслужб, занимались профессионально, методично, применяя последние достижения науки и техники.

И вот скажите мне, удивится ли кто-нибудь, если потом откроется, что и наши штази делали это – в том числе и с Ириной Славиной, и со многими другими, кого мы уже, может быть, записали в шизики и параноики? Бесконечные суды, обыски, грязные листовки во дворе, проколотые шины, слухи, целенаправленная травля, уничтожение бизнеса и методичное лишение средств к существованию, смеющиеся в лицо стукачи и анонимные или даже вполне открытые обещания посадить в тюрьму, сделать нищей, довести до дурки – не система ли это? Настойчивое и публичное зачисление историка Юрия Дмитриева в педофилы – не из этой ли серии? Может быть, и в его случае они рассчитывали, что он покончит собой, не вынеся всего этого?

На этом фоне, конечно, нельзя не вспомнить любимую провластными деятелями тему травли, которой-де ужасная оппозиция подвергает то одного, то другого. Травлей, из-за которой произносится столько громких слов, обычно объявляются какие-то посты в соцсетях. Но вот что характерно: ни одного охранителя, ни одного придворного пропагандистка ни разу не довели до чего-нибудь плохого – несмотря на то, что с психикой там у многих явные проблемы. А вот сильная, веселая и энергичная, по воспоминаниям знавших ее людей, Ирина Славина привязала себя к скамейке перед зданием МВД и сожгла, написав те самые слова про Российскую Федерацию – и случилось это после многолетней настоящей, а не выдуманной травли.

Кто виноват

И тут главное – не впасть в юродство, не начать причитать, что виноваты все мы. «Виноваты все» – это в практическом смысле значит, что не виноват никто.

Каждый их нас виноват прежде всего перед собой – в том, что мы позволяем относиться к нам так и что дали превратить нашу страну в полицейскую диктатуру с несменяемым вождем во главе.

Но у каждого преступления есть конкретные виновники. И в том, что случилось с Ириной Славиной виновато именно государство, как она сама и написала. Российская Федерация – это не я и не вы, не Пушкин, не Гагарин, не Победа, и не березка в поле. Российская Федерация – это все те конкретные полицейские и прочие силовики, которые приходили к Ирине Славиной с обысками и шили все новые и новые дела, все те судьи, которые ее судили, все те чиновники администраций, которые выделяют бюджетные деньги стукачам и пачкунам, сами эти провластные доносчики, депутаты всех уровней, принимающие чудовищные законы, легализующие узурпацию, диктатуру и бесправие, и конечно же президент Российской Федерации, который создал всю эту систему и который благодаря ей сохраняет свою власть.

Они все и убили Ирину Славину, потому что они и есть Российская Федерация в 2020 году – злобное, жестокое и циничное государство, существующее не для блага своих граждан, а для их унижения и ограбления ради сохранения власти одного всем известного человека и начинающейся у его ног вертикали беззакония и насилия.

Федор Крашенинников

https://republic.ru/posts/98040