Город и Тундра
Зобик
Город
Город. Громадный серый паразит, отвратный организм, пустивший корни в виде тоннелей метро и канализации глубоко под землю. Колоссальная тварь, дыхание которого — клубы чёрного дыма, вырывающиеся из заводских труб — затмевают небо, удушая солнце унылой хмарью. Город — идеальное место для развития психических расстройств, депрессии, бессонницы. Город — это чудовище.
Реален ли город?
Макс не знал. Сегодня утром он, как обычно, проснулся, позавтракал, положил телефон в карман и вышел на улицу. Блеклое утреннее солнце поливало улицу серым светом, продираясь между бетонными коробками, образовавшими бесконечный городской лабиринт. Редкие прохожие проходили мимо, не обращая друг на друга никакого внимания.
Вышагивая по улице, Макс по привычке пытался подмечать самые разные детали вокруг — цвет пятна на стене, накарябанное корявым почерком нецензурное слово на заборе, номер припаркованной возле дома машины. Каждая деталь оседала в его мозгу, оставалась в его памяти. Старый, уже въевшийся рефлекс, который был выработан в попытке отличить сон от реальности.
Отмечая в мозгу десятки деталей, Макс шёл по улице, минуя встречных прохожих, как вдруг его взгляд упал на припаркованный возле подъезда соседнего дома автомобиль полиции.
Появление полиции в спальном районе всегда означает, что случилось что-то нехорошее. Иногда поводом к их приезду может быть пьяная драка, иногда — что-то посерьёзнее.
Стражи порядка могли приехать по множеству самых разных поводов, но Макс знал — этой ночью сюда приходил Отец Зеркал. Макс практически чуял стоявший в воздухе запах крови — стойкий металлический привкус будто бы щекотал его лёгкие.
Настасья, семидесятилетняя старушка, соседка Макса, стоявшая в отдалении от синей полицейской машины, подняла свои подслеповатые глаза и сказала:
— Стоят… приехали чего-то. А чего приехали? Ограбили кого, что ли?
— Не знаю, — ответил Макс, пожав плечами.
Конечно же, он знал. Он не мог не знать. Ведь вчера вечером его мобильник зазвонил, и, когда Макс взял трубку, он услышал тяжёлый шёпот, сообщавший, что сегодня в пятнадцатой квартире в доме напротив кое-что произойдёт.
Такое уже случалось не раз, и Макс знал, что «кое-что» — это кровавая вакханалия, о которой, как всегда, будут трубить все телеканалы. И, как всегда, одного тела в залитой кровью квартире не досчитаются.
Голос из телефонной трубки, наверное, принадлежавший самому Отцу Зеркал, всегда сообщал Максу о таких вещах. Макс, возможно, пошёл бы в полицию, чтобы предупредить о трагедии — но номер звонившего телефон не определял, да и информация о звонке не сохранялась. При полном отсутствии каких-либо улик стражи порядки могли заподозрить и самого Макса — уж слишком много он знал о будущих преступлениях таинственного психопата.
Постояв какое-то время у подъезда, возле которого стоял полицейский «бобик», Макс махнул рукой и пошёл дальше. Вскоре через дворы он вышел к остановке и запрыгнул в свой автобус, ухитрившись захватить удобное место у окна.
Теперь до самого конца пути можно смотреть в окно и размышлять о своём.
Макс был обеспокоен. Ещё никогда визиты Отца Зеркал не проходили так близко к его дому. Значит ли это что-то? Не является ли это предзнаменованием какой-то грядущей перемены? В безумной, дико искривлённой жизни Макса, больше походившей на фантасмагорическую пьесу, в которой он был главным героем, это могло быть и так.
Неожиданно мозг парня, по привычке отмечавший все детали, забил тревогу: случилось что-то противоречивое. Сидевший сбоку мужчина, чьи глаза, как ясно подметил Макс, были зелёного цвета, встал, и на его повёрнутом в профиль лице можно было ясно увидеть — зрачки у него явно карие.
Неужели?.. Макс глубоко втянул носом воздух. Разумеется, ему и раньше иногда попадались такие вот нестыковки, но всегда оказывалось, что всему виной его невнимательность и на деле окружающий мир оставался реален — или сохранял убедительную иллюзию реальности.
Но сейчас всё было по-другому. Глаза разного цвета — это серьёзно, такое нельзя с чем-то спутать. Неужели окружающая его действительность дала сбой? Неужели всё, что он видит вокруг, весь этот Город — это лишь сон? Если он действительно смог доказать, что всё вокруг ему лишь снится, то это означает, что пришёл конец этому рассеянному и туманному существованию, когда сон и явь переплетаются в объятьях…
Но нет. Стоило мужчине ненароком повернуться к Максу лицом, сразу стало ясно, что всё это — лишь случайность. Маловероятная, но всё же случайность. Правый глаз мужчины был зелёного цвета, левый — карего. Оба раза Макс смотрел на лицо мужчины сбоку и видел лишь один глаз.
От разочарования кровь прилила к лицу парня. Поднявшаяся было в его груди надежда оказалась ложной.
«Интересно, какова вероятность встретить в автобусе человека с гетерохромией?» — мелькнуло в голове у Макса.
Итак, это вовсе не был сбой в действительности, а значит, ему всё так же остаётся лишь гадать, что же реально — окружающий его Город или то место, в которое он попадёт, придя домой и уснув на своей кровати.
Раздосадованный, Макс встал — приближалась его остановка. Передав кондуктору плату за проезд, он выскочил из автобуса и направился к офису.
∗ ∗ ∗
На работе всё было как обычно. Поздоровавшись с коллегами, Макс сел за своё рабочее место и включил компьютер. Предстояло много работы — нужно было просмотреть гору отчётности и оформить несколько заявок.
Рабочий день начался.
Возможно, в жизни нашего героя было полно неясностей и загадок. Возможно, всякий раз, выходя на улицу, он чувствовал, как Город, грохочущий вокруг, смеётся над ним — смех этот звучал в рокоте проезжающих автомобилей, в людском гаме, в порывах ветра. Однако рабочий офис всегда был островком обыденности. Печатались документы, выверялись сметы, составлялись отчёты — в этот круговорот рутины всему необъяснимому путь был заказан.
Работа, посиделки в интернете, болтовня с коллегами — так и протекал этот день, такой же, как и тысячи дней до этого.
Макс вбивал в компьютер какие-то цифры, и в этот момент к нему подошёл Влад, его коллега:
— Погнали к Юре! Он там новости врубил, там опять убийство! Маньяк этот! — Влад знал, что Макс проявляет интерес к похождениям Отца Зеркал, хоть и не догадывался, что за этим интересом стоит нечто большее, нежели простое человеческое любопытство.
— Пойдём, посмотрим, — согласился Макс.
Тем временем возле рабочего места Юры уже собралось пять-шесть человек — все работники, кто был поблизости, с интересом и лёгким страхом слушали об очередном нападении маньяка.
По экрану бежали один за другим кадры с места преступления: залитые кровью стены, валяющиеся тут и там куски мяса, переломанная мебель… Вот в кадр на секунду попала чья-то голова с перекошенным от ужаса лицом.
Увидев это лицо, Макс вздрогнул от пришедшего к нему чувства узнавания, однако в следующую секунду на экране появился репортёр и затараторил:
— Вашему вниманию были предоставлены эксклюзивные кадры с места преступления. Полицейские уже прибыли и приступили к работе. Официального подтверждения пока не поступило, но и так очевидно — перед нами очередное преступление таинственного психопата, называемого Отцом Зеркал.
Репортёр сменился работником полиции — грузным мужчиной, смотревшим в камеру мрачно, исподлобья. Похоже, его совершенно не радовали примчавшиеся на место бойни журналисты.
— Работа по опознанию тел ещё в процессе, — недовольно заявил страж порядка, — так что мы не можем сказать наверняка, пропало ли тело одного из жителей квартиры или нет. Что же касается информации о том, что это убийство было совершено Отцом Зеркал — тут точно не будет комментариев до заключения экспертов. На экране вновь появилось лицо журналиста:
— В случае, если данное преступление было совершено Отцом Зеркал, напомню нашим зрителям, что психопат всегда забирает с места преступления одно из тел. До сих пор не было выяснено, каковы его мотивы и планы. Впрочем…
Макс закрыл глаза, пытаясь изгнать из своего сознания голос журналиста. Лицо одной из жертв, на долю секунды мелькнувшее в кадре, будто бы что-то взорвало в его голове.
Дело в том, что он знал этого человека, чьё тело сегодня ночью разорвал на части психопат.
Макс всегда был нелюдимым. Детства своего он почти не помнил, но в старшей школе у него было совсем немного приятелей. Нет, его не травили, но и общаться с ним никто не хотел. Потому мальчик не питал никаких надежд, когда в его груди поселилась первая влюблённость.
Ему приглянулась девочка по имени Катя, с длинными кудрявыми волосами и зелёными глазами. Она не была первой красавицей в классе, но и дурнушкой её было не назвать. Вроде бы раньше у неё был парень, она ходила с ним на дискотеки и, наверное, даже целовалась. Однако затем они расстались.
В любом случае, какое Максу могло быть до этого дело, если он трезво оценивал свои шансы и мог лишь украдкой метать на Катю взгляды, только когда она стояла спиной к нему?
Однако однажды произошло маленькое чудо — в начале урока Катя случайно села за одну парту с Максом. Более того — между ними завязался диалог. Более того — им понравилось общаться друг с другом, и на следующем уроке Катя снова подсела к нему.
Так между ними завязалась дружба. Они постоянно садились вместе, вместе возвращались домой после школы, а затем даже посетили дни рожденья друг друга. Трудно описать, как Макс был счастлив этими, пусть и не романтическими, но всё же отношениями. В нём теплилась надежда, что однажды их дружба перейдёт на совсем другой уровень.
Но уже в следующем году по настоянию родителей Катя перевелась в другую школу. Они пообещали писать друг другу в Интернете, но без личного контакта общение сошло на нет, и их пути разошлись окончательно.
Да, всё закончилось довольно прозаично, но для Макса Катя навсегда осталась символом чего-то хорошего и светлого.
И вот сейчас, просматривая репортаж с места преступления, Макс узнал, что сегодня ночью тело Кати перемололи и разодрали на множество кровавых ошмётков, а голову с навсегда отпечатавшейся на лице печатью ужаса швырнули куда-то в угол, словно бесполезную деталь какого-нибудь устройства.
Это было мерзко и страшно.
А затем к нему пришла ещё одна мысль.
Утром он подумал, что тот факт, что Отец Зеркал устроил бойню так близко к его дому, должен что-то значить. Это должно быть каким-то намёком.
Убийство человека, с которым у Макса были связаны, пожалуй, самые светлые воспоминания, было демонстративной насмешкой. Показательная экзекуция, плевок в лицо.
Макс чувствовал себя одновременно и ошеломлённым, и разгневанным, и раздавленным. Ещё никогда ему не становилось настолько очевидно, что вся его жизнь — безумный спектакль, разыгрываемый где-то между сном и действительностью, фантасмагория, круговорот бредовых образов, будто бы управляемый каким-то умалишённым.
— Макс, чего встал? Дай пройти, — раздался рядом чей-то недовольный голос.
Макс, опомнившись, понял, что уже несколько минут стоит в коридоре, невидящим взглядом уставившись в одну точку. Отойдя с прохода, он развернулся и пошёл по направлению к кабинету начальника.
Если вся его жизнь состоит из фантасмагорического бреда, то какой смысл цепляться за ценности вроде работы? Макс собирался по полной окунуться в безумие, которое, как туман, всегда клубилось у обочин его жизненного пути, и ему нужно было много времени.
Макс увольнялся с работы.
∗ ∗ ∗
На Город опускался тревожно-багровый закат, смешанный с серой пеленой смога. Макс неторопливо вышагивал по дороге вдоль проезжей части, направляясь домой. С обеих сторон над дорогой нависали громадные ангары, опутанные колючей проволокой бетонные заборы и редкие неказистые жилые дома — окраина города, промышленный квартал. Здесь располагался офис, в котором Макс проработал несколько лет и в который теперь уже никогда не собирался возвращаться.
Путь отсюда до дома ему предстоял неблизкий, но он не унывал — по пути ему хотелось поразмыслить, подумать, прикинуть план действий. В конце концов, легко сказать, что ты намерен положить конец безумию и уволиться с работы — но нужно же что-то предпринимать.
Над всем окружавшим Макса урбанистическим пейзажем — бетоном, кирпичом и проволокой — громадными истуканами вставали находившиеся в километре отсюда доменные печи. Череда угрюмых колоссов, чёрными угольными пятнами выделявшихся в закатном свете, словно провожала бредущего по пыльному тротуару парня. Его воспалённому воображению эта картина показалась посланием — будто бы эти колоссальных размеров жертвенники чугунных богов что-то хотели ему сказать. Остановившись, Макс устремил взгляд в их сторону. Постояв так с минуту, он тряхнул головой, стараясь выбросить странное впечатление из памяти, и пошёл дальше.
Что теперь делать? Что предпринять?
Что бы ни происходило в этом бредовом мире, одно было ясно — встреча с Отцом Зеркал могла бы многое прояснить.
От осознания мысли, что он будет искать встречи с этим существом, Макс ощутил холодок страха. Он никогда не был храбрым парнем, никогда не искал приключений на свою голову и уж тем более ни разу ему не приходилось вести поиски психопата, на счету которого уже было не менее полусотни жертв.
На самом деле, возможно, в детстве он и был отважным сорвиголовой — кто знает? Своего детства Макс не помнил. Все воспоминания для него начинались где-то в институте. При попытках заглянуть ещё дальше в прошлое память подсовывала ему лишь туманные обрывки воспоминаний, которые скорее стоило назвать впечатлениями. Впечатления эти были очень скупы и расплывчаты — он помнил, что его детство наполовину прошло в Городе, а наполовину — в Тундре.
Собственно, с тех пор ничего не изменилось.
Родителей своих он тоже не помнил — в самый ранний момент прошлого, который ещё могла осветить его память, он уже жил один в маленькой квартирке возле института. Однажды он пытался найти своих родственников, но людей с его фамилией в Городе больше не было. По крайней мере, в городских базах данных таковые не значились.
Макс уже давно смирился со всеми этими странностями. Можно было смириться с чем угодно на фоне той метаморфозы, которую претерпевала действительность, стоило ему уснуть после тяжёлого рабочего дня.
К преображению грохочущего Города в бескрайнюю меланхоличную Тундру он до сих пор не мог привыкнуть.
Что же делать ему, решившему выбраться из этой фантасмагорической пьесы, окружавшей его сколько он себя помнил? Если он твёрдо решил искать встречи с Отцом Зеркал — то с чего начать поиски?
Впрочем, ответ был рядом — и в прямом, и в переносном смысле. Сколько раз голос из трубки сообщал ему, куда заявится неуловимый психопат — и ни разу Макс не посетил место преступления. Почему бы не сделать этого сейчас?
Впрочем, не сегодня. Макс был утомлён долгой пешей прогулкой от окраины города к своей квартире. Завтра с утра он встанет пораньше и попробует пробраться в квартиру, в которой накануне побывал Отец Зеркал. А сейчас — ужинать и спать.
Так Макс и поступил. Сварив кастрюлю пельменей, он наскоро перекусил и забрался в кровать.
Сон пришёл, стоило ему закрыть глаза.
Тундра
Макс проснулся от того, что первые лучи холодного солнца Тундры скользнули по его лицу. Оглядевшись по сторонам, он понял, что день обещает быть холодным — в воздухе тут и там попадались маленькие снежинки. Макс уже много лет странствовал по Тундре и знал, что лёгкий снег по утрам предвещал лютые морозы под вечер.
Быстро свернув свой спальный мешок и перекусив консервами из рюкзака, Макс выбрался из ложбинки у подножия громадного камня, в которой он провёл ночь, и двинулся вперёд.
Пройдя около полукилометра, он в последний раз обернулся, чтобы окинуть взглядом место, в котором он провёл ночь. Вот тёмное пятно — ложбинка, над ней нависает громадный камень…
Впрочем, это не просто камень. Сейчас, глядя на него издали, Макс ясно видел, что на испещрённой трещинами и морщинами поверхности скалы было высечено громадное лицо, смотревшее на раскинувшуюся до самого горизонта Тундру с выражением какой-то меланхолически-издевательской усмешки.
Идолы и раньше частенько встречались Макса в его странствиях. Их безжизненные серые лица всегда выражали разные эмоции, но одна деталь объединяла их всех — приподнятые в улыбке уголки губ. Улыбка эта не всегда была дружелюбной, но это и не удивительно — не больно-то весело в течение всей жизни наблюдать один и тот же безрадостный пейзаж.
«Чему улыбаются идолы?» — вопрошала выбитая на камне надпись, однажды увиденная Максом. Камень тот стоял посреди Тундры, и, проходя мимо него, парень подумал, кто, когда и зачем мог написать это.
А через пару минут выкинул надпись из головы, продолжив вышагивать по стылой земле.
Вот и сейчас, обнаружив, что ему довелось провести ночь у стылого бока идола, Макс лишь вгляделся в его лицо, а затем развернулся и продолжил свой путь. В его голове ещё теснилась вереница смутных образов и мыслей — отголосок очередного сна о жизни в Городе, привидевшегося ему этой ночью.
Так было всегда — днём Тундра казалась ему единственной реальностью, а Город — просто миражом, видением его разума. Однако стоило ему уснуть и очутиться в Городе, как всё менялось местами — теперь уже пережитый день в Тундре воспринимался лишь как сон.
Какое же из этих мест было настоящим, действительно существующим? Увы, ответить на этот вопрос Макс не мог.
Однажды, будучи в Городе, он пытался найти в интернете способы отличить сон от действительности. Тогда он узнал, что если постоянно подмечать и запоминать все мелкие детали вокруг, то сновидение рано или поздно раскроет себя — человеческий мозг не способен создавать убедительную иллюзию, какая-нибудь мелочь обязательно изменится. К примеру, человек с карими глазами при следующем взгляде окажется зеленоглазым.
Решив последовать этому совету, Макс выработал у себя уже упоминавшуюся привычку обращать внимание на мелочи — но, к сожалению, никакого результата его старания не принесли. И Тундра, и Город оставались одинаково реальны.
Мысли Макса текли своим ходом, в то время как его натренированные ноги продолжали без устали ступать по мёрзлой земле. Во все стороны вокруг раскинулась громадная, не имеющая ни конца ни края равнина, покрытая бледной жухло-охристой травой. Мягко-голубое небо, накрывавшее равнину, было затянуто обрывками облаков. В воздухе стоял пробирающий мороз — неотъемлемая часть Тундры.
Ночью небо здесь было очень красиво — однажды Макс увидел его, задремав в Городе посреди рабочего дня. Открыв глаза, он понял, что над ним — небосвод, тут и там усеянный мишурой звёзд. Устремив взгляд дальше, у самого горизонта он увидел пронизывающую всё пространство широчайшую полосу огней. Звёзд в этой полосе было так много, что они все сливались в одну пылающую холодным огнём ленту. Наверное, это был рукав какой-нибудь спиралевидной галактики, а может, и нет — астрономических знаний о мире Тундры Макс не имел, а на небо Города эти звёзды никак не походили.
Свою жизнь на этой холодной равнине путник помнил примерно с того же момента, что и жизнь в Городе. Однако в Тундре его существование проходило гораздо более однообразно — он просто шёл. Ни разу он не встретил другого человека, ни разу раскинувшийся перед ним пейзаж не менялся. Иногда Макс натыкался на маленькие заброшенные поселения — небольшие группы бетонных пятиэтажек, ютившиеся под холодным небом. В подвалах таких домов частенько можно было поживиться пищей и припасами — консервами, зажигалками, новой одеждой. Макс не знал, кто построил эти поселения, кто в них жил и давно ли эти люди ушли. Однако откуда-то в его мозгу всегда была мысль, чью истинность он не подвергал сомнению — все, кто жил здесь, ушли, потому что знали, что по Тундре идёт Отец Зеркал. Ни разу Максу не приходилось встречаться с Отцом Зеркал, он понятия не имел, кто это такой, но откуда-то он знал — это существо идёт по Тундре и именно от него он убегает всю свою жизнь. Стоит Максу остановиться на одном месте — и вскоре Отец Зеркал настигнет его. Это плохо, этого стоит избегать.
Макс никогда не отличался особой храбростью. Однако Отец Зеркал, устраивающий вакханалии в городских катакомбах, был загадкой, пусть и пугающей, и встреча с ним, наверное, могла бы дать ответ на некоторые вопросы. Отец Зеркал, идущий по бескрайней холодной равнине, был опасен, его следовало избегать любой ценой. Таково было правило Тундры.
Однажды в своих странствиях Макс ощутил запах моря. Это было холодное, терпкое, северное море. К сожалению, понять, в какой стороне оно находится, он так и не смог — мерзлая равнина вокруг никак не менялась, на ней не появилось ни озерца, ни ручейка, который мог бы привести к морю. Страннику ничего не оставалось, кроме как продолжать путь. Вскоре запах исчез, а вместе с ним исчезла и возможность увидеть что-нибудь, кроме бескрайней Тундры. Возвращаться назад было нельзя — Отец Зеркал следовал за ним.
В этом бесконечном странствии занять себя можно было только одним — размышлениями. Долгие часы, проходившие в движении по поросшей жухлой травой равнине, Макс думал о разных вещах — но в основном о сне и реальности. Его жизнь была столь причудлива и безумна, что он выдумывал самые бредовые объяснения, силясь внести хотя бы какую-то ясность в происходящее.
Если Тундра — это реальность, а Город — лишь сон? Тогда, возможно, его мозг создал Город, устав от вечного одиночества и бегства? Город полон людей, там не нужно никуда бежать — там есть всё, чего не хватает путнику в Тундре.
А вдруг всё наоборот, и Город реален, в отличие от этого безрадостного мёрзлого края? Для чего ему безумному сознанию понадобилась Тундра? Возможно, он не выдержал жизни, в которой какой-то безумец предупреждает его о своих планах расчленить очередного несчастного? Тундра была отображением его главного страха перед непознаваемым убийцей?
Десятки версий, предположений, догадок, одна безумнее другой. Сколько всего было передумано Максом во время этих продолжительных переходов — но какой во всём этом был смысл? Правда оставалась недосягаемой.
Тем временем по небу медленно расползались сумерки. Очередной день заканчивался, пора было искать место для ночлега. Город ждал его.
На самом деле Макс был рад перспективе возвращения в другую действительность. Он был полон решимости разобраться в происходящем — но в Тундре он не мог искать встречи с Отцом Зеркал. Таково было правило — встреча с ним не приведёт ни к чему хорошему. В Городе такого правила не было.
Окрылённый такими мыслями, Макс нашёл маленький овражек, разложил спальный мешок, залез в него и закрыл глаза.
Сон пришёл сразу.