Город Подсолнухов
https://mrakopedia.net/wiki/Город_Подсолнухов
Якоб Бакалович
1925 год
В тот день Брест утопал в бесконечных реках, словно младенец, что всё ещё учится держаться на воде. Лёгкий летний дождик перетёк в ливень, а затем и вовсе, потеряв всякую наглость, отдал городу все свои обиды, что накопил за последние жаркие дни. Горло Якоба же утопало в бесконечных флягах дешёвого виски, от одного лишь запаха которого разбегались все крысы, приютившиеся по уголкам вагонов. Впрочем, вагонов вокруг Якоба набралось немало – новые поезда вечно ломались, а чинить их кто-то должен был.
– Да, сэр, это он. Я оставлю Вас наедине, – Якоб услышал приглушённый голос снаружи локомотива, в котором он так удобно уселся.
– Вылезай давай! – это был уже другой, более строгий и хриплый баритон, явно направленный в сторону сидящего в локомотиве.
Якоб нервно покрутил обручальное кольцо на своём безымянном пальце и неуверенно выглянул из вагона. Перед ним стоял низкий и широкий джентльмен с пышными усами и сияющей лысиной.
– Инспектор Войцех Войцеховски, – натянуто улыбнулся мужчина и протянул вперёд свою руку.
– Добрый вечер, инспектор, – Якоб косо посмотрел на джентльмена и пожал его маленькую ручку, – вы чего-то хотели?
– Ох, вы очень проницательны, уважаемый…
– Якоб, сэр. Якоб Бакалович.
– Якоб, точно. У меня совсем плохо с памятью, – инспектор на секунду захохотал и тут же отпустил улыбку куда-то далеко, сменив её на настолько угрюмую гримасу, что солнце, изо всех сил старающееся пробиться сквозь плотную ограду туч, бросило все свои попытки и совсем исчезло, – выворачивайте свои карманы.
Якоб замялся и начал выдавливать что-то невнятное:
– П-послуша…
– ВЫВЕРНУЛ КАРМАНЫ НЕМЕДЛЕННО!
С таким тоном было трудно спорить, и Якоб, не затягивая интригу, вытащил из заднего кармана комбинезона практически пустую металлическую флягу. Войцех мигом выдернул её из рук и сделал глоток «на пробу».
Несколько невероятно тягучих мгновений отделяли инспектора от глотка дешёвого виски до страшной и до жути чётко отбитой фразы:
– Вы уволены.
Семья Якоба и так еле-еле сводила концы с концами, прямо как пуговицы на пиджаке инспектора Войцеха Войцеховски. Теперь же, после устранения единственного источника заработка, сложно было представить, что ждало супружескую пару Якоба и Ланы Бакаловичей. Ещё сложнее было представить, что ждало их любимую дочь Лизу.
В глубине души Якоб понимал, что рано или поздно это произойдёт, хоть и надеялся от всего сердца, что каким-то чудом избежит наказания. Угрюмо шагая домой с обмокшим от дождя портфелем и в залитых водой очках, он вспоминал все те дружеские советы от друзей, все те искренние улыбки, говорящие Якобу завязать с алкоголем и допускающие, что в семье было бы гораздо больше денег, не трать он их на спирт.
Якоб долго думал о том, что сказать Лане. Долго думал о том, что Лана скажет ему. В голову всё лезли воспоминания о том, как они познакомились на концерте молодого и энергичного (хоть ещё и никому не известного) тромбониста Якоба Бакаловича, закончившего своё выступление в театре под бурные овации всего зала, в том числе и юной леди с горящими зелёными глазами, сидящей на первом ряду.
В тот день судьбы рыжеволосого тромбониста и светловолосой газетчицы тесно переплелись. Она говорила ему бросить свой тромбон и поехать в Варшаву, но Якоб заявлял, что «останется со своим другом аж до своей смерти». «Неужели эта труба для тебя важнее, чем я?!», – возмущённо спрашивала Лана. «С тобой меня и смерть не разлучит», – отшучивался он.
Как бы там ни было, сейчас Якоб не прочь был собственноручно проверить, что с ним случится после смерти. Мысли заполонили его голову и, казалось, уже ничего хорошего не осталось на этом свете.
Якоб со всей силы ударил кулаком по уличным часам, показывающим неправильное время, и закричал то ли от боли, то ли от отчаяния. Посмотрев на разбитый кулак, кровь с которого тут же смывал дождь, мужчина увидел свою последнюю надежду на спокойную жизнь.
Новый путь
Неуверенно двигаясь по опустевшим улицам города, Якоб то и дело вытирал линзы своих старомодных очков и всматривался вглубь каждого переулка, тщательно осматривал каждую вывеску и каждое крыльцо. Уже окончательно отчаявшись, прокляв Бога и собираясь отправиться домой, господин Бакалович заметил невнятный силуэт под уличным фонарём.
Якоб прищурил глаза и подошёл ближе, осторожно постучав по плечу человека в кожанке, стоящего к нему спиной. Куртка тут же вздрогнула, и Якоб увидел два заплывших испуганных глаза, окружённых густой бородой. Мужчина держал в руке стеклянную бутылку хрен знает чего, хотя, скорее всего, он распивал дождь.
– А? Кто здесь? – мужчина растерянно крутил головой из стороны в сторону и размахивал руками, из-за чего содержимое бутылки то и дело выплескивалось на брусчатку.
Якоб схватил испуганного горожанина за рукава кожанки и, уже ни на что не надеясь, спросил:
– Вы не знаете, где я могу отыскать ломбард поблизости?
– Да благословит Вас Бог! У Вас случаем не найдётся пятака? Мне правда не хватает на семью, – мужчина совсем позабыл о бутылке в руке и вытянул ладони вперёд, разбавив шум дождя треском стекла.
– Вы не подскажете, где я могу найти ломбард? – повторил свой вопрос Якоб.
Горожанин продолжал стоять с вытянутыми ладонями, и бывшему путейцу ничего не оставалось, кроме как отдать этим дрожащим рукам желаемые монеты. Якоб оглянулся вокруг, но увидел только пустые улицы. Неспешно достал свой бумажник из внутреннего кармана и высыпал его содержимое на вытянутые ладони мужчины.
Неизвестно, набрался бы там пятак, или нет: горожанин тут же ожил и начал водить пальцами по воздуху, пытаясь объяснить господину Бакаловичу, в какой стороне ему следует искать ломбард. Как бы сильно мужчина ни старался проявить свои навигаторские способности, в итоге у него вышло что-то вроде: «Лево, да-да-да, лево, затем туда, ага, ну ты же понял».
Мужчина улыбнулся во все двенадцать зубов, похлопал Якоба по плечу и быстро растворился в ливне.
Стоящий посреди затопленной улицы с открытым ртом и пустым бумажником в руках Якоб Бакалович уже и сам не знал: довериться сумасшедшему пьянице или украсть из хозяйственного магазина верёвку.
Через минуту или две пустой бумажник полетел на мокрую брусчатку, а коричневые туфли зашагали в неизвестность. Впереди Якоба ждала лишь сияющая пустота, запах мусора и топот крысиных лапок, но ради семьи господин Бакалович был готов и на большее.
Вскоре Якоб привык к темени и уже не двигался от стены к стене. Он прошагал старыми дворами ещё какое-то время и вышел на небольшую площадь. К удивлению Якоба, площадь была совершенно сухая. Нет, дождь всё ещё шёл, но, казалось, он просто боялся попадать в это место и обходил его стороной.
В углу площади стояла наполовину разваленная будка с деревянной вывеской «Л БАР ». На фронтальной части будки располагалось небольшое закрытое окошко, и это, пожалуй, было единственное, что вселяло надежду на то, что в будке таки кто-то сидит. Само сооружение там и тут обросло мхом и странно пахло, а недостающих деревянных букв на вывеске нигде не было видно.
Якоб поправил грязные лямки комбинезона и поспешил к будке. Ещё раз осмотрев её и приподняв левую бровь, он постучал костяшками по окошку, и оно начало медленно открываться, противно скрипя. Мужчина опустил взгляд вниз и застыл от ужаса.
Само окошко обволакивали настолько тонкие пальцы, что Якоб мог разглядеть каждую кость и каждый сустав на них. Ногти на пальцах, казалось, были длиннее самих пальцев, а запах, доносящийся из внутренностей будки, напоминал саму смерть.
– Зачем. Пожаловал? – донёсся невероятно низкий и хриплый голос из будки.
– Х-хочу сдать вам кое-что, – Якоб быстрым движением снял обручальное кольцо со своего пальца и протянул в окошко. Он до последнего не хотел опускать голову вниз и узнавать, что смотрело на него изнутри прогнившей будки.
– Поднеси. Поближе, – после этих слов до жути холодная и твёрдая кисть схватила Якоба за запястье и затянула его руку по локоть внутрь будки с такой силой, что клиенту пришлось упереться в гнилые доски, чтобы устоять на ногах.
Нечто в будке аккуратно забрало кольцо у бедного безработного и, кажется, пристально его рассматривало.
– Чего ты хочешь за это кольцо? – голос становился всё мягче и плавнее. Слова начали перетекать из одного в другое, но хватка на запястье Якоба не ослабевала.
– С-сколько дадите, с-столько и возьму, – мужчине было тяжеловато давать ответы на вопросы, изо всех сил стараясь не упасть лицом на будку и не увидеть сидящее в ней что-то.
– Ох, конечно. Ты получишь сполна, – оценщик отложил кольцо куда-то в сторону и начал водить своими длиннющими ногтями по ладони Якоба, что находился в полном недоумении. Единственное, чего он сейчас искренне хотел, это поскорее забрать деньги и уйти.
Странный ритуал продолжался чуть больше минуты, после чего господин Бакалович услышал вердикт:
– Ты интереснее, чем кажешься, – нечто в будке заметно улыбнулось в конце фразы, – ты выбрал бурное течение, Якоб. Успей покинуть лодку, прежде чем её начнут расшатывать.
После этих слов на вытянутую ладонь клиента высыпалась жменя монет, и пальцы, наконец, дали свободу измученной руке господина Бакаловича.
Внезапно он ощутил такую пустоту в своей душе, будто все его надежды и мечты достали из груди и выкинули на помойку. Чувство постепенно уходило, но всё возвращалось с новой силой и пульсировало в груди и голове каждое мгновение, не желая отпускать свою жертву ни на секунду.
Якобу сейчас не было дела до того, почему нечто в будке знает его имя. Не было ему дела и до того напутствия, что он только что услышал. Быстро пересчитав полученные деньги, он произнёс только одно:
– А Вы уверены, что тут достаточно?
В ответ Якоб услышал только звук дождя на соседней улице, что постепенно начинал ослабевать.
Постояв еще несколько секунд и не дождавшись ответа, мужчина пожал плечами, приняв свою судьбу, положил монеты в комбинезон и, не попрощавшись, начал удаляться от будки.
Внезапно за его спиной раздался противный скрип. Якоб не имел ни малейшего желания оборачиваться, но, как он решил, лучше видеть опасность своими глазами, чем стоять к ней спиной.
Он обернулся и увидел не самую приятную картину: неприметная дверь, находящаяся на боковой стороне будки, медленно открылась, и оттуда вышла настолько древняя старушка, что, казалось, она была оценщиком еще во времена динозавров.
– Ты интереснее, чем кажешься, – повторила бабка и широко улыбнулась. – Заостряй внимание на смерти по ночам, ведь утром постучит она в окно. Днём все твои мысли видны будут их глазам, а вечером тебя тянут на дно.
Якоб слышал о цыганских ведьмах из Бирмингема, что наколдовывали победу коням на скачках, но сам никогда не верил в предсказания, тем более в виде стихотворений. И всё же что-то заставило его запомнить слова, сказанные этой ужасающей старухой с нечеловеческими руками и немытыми волосами до колен.
Господин Бакалович неуверенно кивнул в ответ, развернулся и, ощущая пристальный обжигающий взгляд на своей спине, в темпе покинул площадь, снова попав под дождь. К счастью, на этот раз он уже был не таким сильным и даже позволил Якобу не прикрывать голову своим чемоданчиком.
В его голове сейчас смешались мысли обо всём на свете: произошедшее за сегодняшний день нужно было тщательно обдумать и, по возможности, с кем-нибудь обсудить. Пройдя парочку улиц, Якоб заприметил единственный источник света по левую сторону переулка. Он подошёл поближе, протёр линзы своих очков и с трудом прочитал старую потёртую вывеску: ОМД. Очаг Милого Дома. Кажется, это был старый бар.
Заполненный мыслями о прошлом, будущем и настоящем, мужчина принял решение заглянуть в это чудное место. Он осторожно открыл потёртую входную дверь и прошёлся к барной стойке, осматривая всё вокруг: стулья висели вверх дном на столах, посетителей не было и пол был влажным от недавной уборки – заведение явно готовилось к закрытию. На фоне играл тихий госпел, а из подсобки доносился звон бокалов и шипение напитков. Якоб уселся за барную стойку, исцарапанную от начала и до конца, положил на неё очки и уткнулся в потолок, закрыв лицо ладонями и пытаясь обдумать произошедшее за сегодняшний день.
Из подсобки кто-то вышел, слабо хлопнув дверью, и, заметив новоприбывшего посетителя, неспешно направился в его сторону. Услышав шаги возле себя, Якоб опустил взгляд на бар и увидел размытого мужчину в большой жёлтой шляпе, тщательно протирающего стакан полотенцем.
Господин Бакалович нащупал свои очки на барной стойке и криво надел их – теперь мужчина стал чётким.
– Чего пожелаете? – поинтересовался бармен.
– Виски, пожалуйста. Двойной, – отозвался Якоб, поправляя оправу.
– Сию минуту.
Работник заведения элегантно удалился и через мгновение принёс посетителю его заказ, бесшумно поставив поднос на стойку.
– Что привело Вас сюда? – бармен не переставал протирать стакан, попутно заводя разговор с Якобом, который и сам был не прочь рассказать новому собеседнику обо всех своих проблемах.
Господин Бакалович косо посмотрел на поднос, быстро залил в себя весь виски и повторил заказ. Мужчина удалился в подсобку, и Якоб снова ощутил невероятную пустоту, пожирающую его изнутри. С каждым мгновением становилось всё хуже, голова кружилась, как на карусели. Появилось сильное желание провалиться сквозь землю и больше никогда не существовать, попрощавшись с этим удушающим миром и маргинальным обществом.
Мужчина быстро вернулся, и новая порция спирта уже стояла перед посетителем. Якоб поднял небольшой стакан, похлопал себя по щекам и стало явно легче, после чего мужчина начал рассказывать бармену всё: от знакомства с Ланой до случая со старушкой. Единственное, что он упустил в своём рассказе – стихотворение, услышанное им пару часов назад: Якоб, смеясь, сообщил, что вспомнит его только на трезвую голову, что было чистейшей правдой.
– Тяжёлый у Вас сегодня день, господин…
– Якоб. Якоб Бакалович.
– Господин Якоб.
– И не говори! Я и понятия не имею, как объясню жене это всё, – посетитель громко расхохотался, хотя в его выражении лица явно присутствовала горечь и безнадёжность, неизменно сидящая за стойкой рядом с ним на протяжении всего разговора.
– Тогда позвольте предложить Вам кое-что. За счёт заведения, – бармен подмигнул Якобу и поставил на стойку стакан с горько пахнущим напитком ярко-жёлтого оттенка.
– Что это?
– Вам станет легче. Доверьтесь мне, – мужчина подвинул стакан ближе к посетителю. Якоб внимательно всмотрелся в странный газированный напиток, доверху заполнивший узорчатый стакан. Несмотря на резкий запах, жидкость выглядела аппетитной, словно шепча мужчине: «выпей меня, Якоб, от одного стакана ничего не изменится».
– Ну, раз ты так говоришь, я попробую это, – решился посетитель. Он поднял стакан, кивнул бармену и выпил жидкость до дна.
Тут же пустота в душе ушла, сидящая рядом безнадёжность мгновенно растворилась в воздухе, и господин Бакалович почувствовал огромную силу, плещущую, как фонтан, из всех частей его тела.
– Что ты налил в этот стакан, чёрт бы тебя побрал?! – Якоб расхохотался во всю грудь и никакой горечи, никакой безысходности уже и близко не было в его словах.
– Ничего особенного, сэр, – объяснил бармен, уткнув глаза в пол, – рад, что Вам уже лучше. Этого эликсира хватит ненадолго, но не волнуйтесь: у нас есть ещё.
– Лучше?! Да мне никогда в жизни не было так хорошо! Ты настоящий волшебник, парень, – посетитель встал с барной стойки и начал с энтузиазмом вертеть головой во все стороны, не веря в происходящее.
– Что ж, если Вы так хорошо настроены, возможно, я мог бы предложить Вам решение проблем?
– Каких ещё проблем? – развернулся к бармену Якоб.
– С вашей работой и семьёй, сэр.
– Ах да, семья, – улыбка мужчины сошла с его лица, он насупил брови. – Что же мне делать, парень?
– Вы сказали, что когда-то играли на тромбоне. Возможно, Вам стоит отправиться в другой город и присоединиться к бродячему оркестру? Сейчас многие так живут и успешно кормят свою семью на вырученные с концертов деньги, – бармен рассказывал это с таким упорством, будто неоднократно репетировал эту речь перед зеркалом. Он достал из шкафчика какой-то помятый листок с записями и протянул Якобу. – Вот, смотрите. Завтра вечером идёт поезд из Бреста в Варшаву. Вы могли бы поискать удачи на нём. Вам всё равно нечего терять.
– Это дельная мысль. Но мне нужно отдать тромбон в ремонт и купить семье билеты. Хватит ли мне? – Якоб с тревогой достал монеты из комбинезона и начал перебирать их.
– Не волнуйтесь, господин Бакалович. Вы можете не платить за сегодняшние напитки. Всё за счёт заведения.
– Ты это сейчас серьёзно?
– Абсолютно.
Якоб не мог поверить услышанному. Неужели судьба даёт ему второй шанс, даже несмотря на все его ошибки в прошлом? Прямо перед ним сейчас стоял, казалось, сам Господь и указывал потерявшемуся мужчине на верный путь.
– Бог мой, я даже не знаю, как тебя отблагодарить. Проси что хочешь, парень, я сделаю, что смогу, – Якоб растаял в улыбке и даже заплакал. Неизвестно, он так растрогался, или за него говорил алкоголь. В любом случае, в его душе зародилась надежда на лучшую жизнь, и Якоб был готов ухватиться за эту надежду руками и ногами.
– Ничего не нужно, господин Бакалович, – рассмеялся бармен, – Вы уже отплатили мне за всё своей решительностью.
– Тогда так тому и быть, – объявил Якоб. – Завтра же на поезд.
Неожиданная остановка
– Меня обокрали! – заверял мужчина, вырывая немногочисленные волосы на своей макушке. – Эта жменя – мои последние сбережения. Поверь мне, Лана, будет только лучше, если мы переедем в другое место. Более тихое и без этих… без этих преступников на каждом углу!
Семья Бакаловичей сидела за кухонным столом и вела довольно оживлённую беседу, напрочь позабыв об ужине (если честно, Лиза в основном только слушала).
– Делай что хочешь, – Лана сделала глубокий вдох и пристально посмотрела мужу прямо в глаза. – Я не готова принимать такие решения.
Она демонстративно встряхнула своими белоснежными локонами, развернулась и направилась прочь, прикрывая лицо руками и тихо всхлипывая по дороге.
Якоб не смог остаться в стороне: мужчина поднялся со стула и подбежал к своей жене, крепко обняв её со спины. Лана подняла голову и посмотрела на встревоженное лицо своего мужа. Её глаза были мокрыми, а подбородок дрожал.
– Всё будет хорошо, – Якоб нежно погладил свою возлюбленную по её крохотной голове, которую разрывало от мыслей о семье и об её скором будущем.
Лана развернулась в его сторону и прижала лоб к широкой груди Якоба, не переставая всхлипывать и дрожать. Пугающая тишина воцарилась в доме Бакаловичей: только настенные часы позволяли напомнить о себе время от времени.
– Раз уж ты так решил, – наконец заявила Лана, – мы пойдём за тобой. Что скажешь, Лиза? – её голова повернулась в сторону стола, за которым сидела девочка и, кажется, не проявляла и малейшего интереса к происходящему.
Лиза кивнула.
– Тогда я за билетами и обратно, – приободрил семью Якоб. Он направился в кладовую, достал оттуда небольшой пыльный портфельчик и мигом выскочил на ночные улицы Бреста.
На следующее утро мужчина уже вовсю готовился к переезду, тщательно собирая все необходимые вещи в мешки.
– Это то, о чём я думаю? – поинтересовалась Лана.
– Именно, – ответил Якоб. Он достал из чемоданчика отполированный до блеска тромбон и огласил: – возможно, впереди нас ждут лишь улыбки.
Мужчина положил инструмент обратно в чемодан и направился в ванную, чтобы «встретить новый дом в своей лучшей форме».
– Дорогой! – окликнула мужа Лана из соседней комнаты, пока тот усердно переливал воду в тазик, – как думаешь, что лучше надеть: золотистый браслет или красную ленточку?
– Красную ленту, – кинул Якоб. – Она красиво развивается на ветру.
Мужчина усмехнулся. Он давно уже не участвовал в подобных разговорах «ни о чём». Признаться честно, ему этого явно не хватало, и Якоб был рад, что снова может ощутить себя юным, пусть даже на короткое мгновение.
Семейство приоделось, загрузило багаж в такси и отправилось на вокзал, на котором их ждал бесконечный поток обеспокоенных и куда-то спешащих горожан и туристов, кричащих друг на друга в попытках отыскать нужную колею.
Якоб хорошо ориентировался на вокзале, и через пару минут семья уже стояла около тёмно-серого паровоза, что отвезёт их в новые неизведанные места. Они отыскали вагон №6, и Якоб достал билеты из своего пиджака.
– Всё верно, – подтвердил кондуктор. Его голос показался Якобу знакомым, но сейчас его волновали немного другие вещи, – ох, чуть не забыл. – Мужчина в фуражке достал откуда-то пару медицинских масок и протянул их Бакаловичам. – В Вашем вагоне сейчас небольшие неполадки, и в салон проникает дым. Наденьте эти маски, пожалуйста.
– Но нас здесь трое, нам нужна ещё одна маска, – возразила Лана, – или вы хотите, чтобы кто-то из нас умер?
– Что Вы, конечно, нет, – рассмеялся кондуктор, – но у нас сильная нехватка масок, поэтому я могу предложить мужчине выпить это в качестве альтернативы. – Проверяющий достал откуда-то стакан воды и маленькую круглую таблеточку жёлтого цвета, протянув её Якобу. – На мужчинах лучше действует, – объяснил он.
Якоб посмотрел на шёлковую перчатку кондуктора, на которой, как ему подсказывало чутьё, лежало лекарство от всех бед: таблетка словно «общалась» с мужчиной, подсказывала, как лучше поступить. Он уже чувствовал нечто подобное в недавнем прошлом, но никак не мог вспомнить, когда и где именно. Сейчас единственное, над чем усердно размышлял глава семьи, – о том, насколько хорошо ему станет после приёма «лекарства».
– Ну, так уж и быть, – принял предложение Якоб, – надеюсь, со мной ничего не случится. – Он ободряюще посмотрел на стоящих рядом дочь и жену, взял стакан и выпил таблетку, предложенную контролёром.
Внезапно мужчина ощутил колоссальный прилив сил, его настроение многократно улучшилось, и Якоб не сдержался от слов благодарности:
– Хорошие у Вас таблетки, господин кондуктор, – отозвался он.
– Не стоит благодарности, сэр. Прошу, проходите внутрь. И если уж быть честным с Вами, уважаемый Якоб Бакалович, я помощник машиниста, а не кондуктор. Просто временно заменяю его. – Мужчина широко улыбнулся и направился в сторону локомотива.
Люди в вагоне явно не ценили своё здоровье: Якоб не заметил ни одного человека, надевшего маску. Более того, пассажиры косо посматривали на Бакаловичей, как на прокажённых, обходя их стороной. «Ну и народ пошёл, – подумала про себя Лана. – Умрут же на следующий день». Что ж, возможно, в чём-то она была права, но не будем заострять на этом внимание.
Семейство уселось на свои места, приняв решение посадить Якоба ближе к проходу для безопасности (пару раз к ним подбегала разъярённая старушка, крича что-то невнятное о том, что больным здесь не место).
Прошло несколько минут и поезд тронулся. На улице уже давно стемнело, и было сложно разглядеть что-либо за окном из-за яркого света в салоне паровоза.
Тем не менее, Якоб тщательно изучил маршрут поезда и хотел выйти на каждой станции с целью осмотреть все возможные городки для переезда. Паровоз всё мчал, а остановок никак не наблюдалось. Лиза заявила, что ей тяжело дышать в маске и спустила её на подбородок. Якоб хотел было возразить, но его начало клонить в сон и вскоре он развалился в своём кресле, откинув голову назад и громко храпя.
Так бы и продолжалось до самой Варшавы, если бы не оглушающий звук падения чего-то огромного в салоне поезда. Якоб вспрыгнул, очнувшись ото сна и протёр глаза, всматриваясь в темноту: все лампы погасли, двери вагонов были открыты, а сам паровоз остановился прямо посреди подсолнухового поля. Откуда-то снаружи доносился приглушённый треск сверчков, а в открытые двери прокрадывался холодный ночной ветерок.
Мужчина повертел головой вокруг и заметил нечто странное: пассажиров, стоящих в проходе из-за недостатка сидячих мест, нигде не было видно. Те же, кто расположился в своих креслах, крепко спали – все как один опустили головы вниз или наоборот, задрали их к потолку. Неизменным оставалось одно – Якоб, кажется, остался единственным бодрствующим человеком в поезде, ведь опустив голову вниз он понял, куда делись стоячие пассажиры.
На грязном полу старого вагона лежали толпы людей. В основном это были мужчины в костюмах, но там и тут в горах одежды, спящих лиц и чемоданов виднелись дамские сумочки и неаккуратный макияж. В метрах пяти от ошеломлённого Якоба лежала та самая надоедливая старушка, а возле неё – слетевшие причудливые очки, треснувшие от падения. Она крепко заснула и, наконец, прекратила свои вечные причитания.
Мужчина кинул взгляд на спящую дочь и жену и принял решение осмотреть поезд. Поначалу Якоб был уверен, что случилась какая-то неполадка, но уж слишком странными были обстоятельства произошедшего. Он достал из внутреннего кармана пиджака свою излюбленную металлическую флягу и сделал пару глотков «для смелости». Собравшись с мыслями, отважный господин Бакалович начал пробираться к выходу, изо всех сил стараясь не наступить на какого-нибудь спящего пассажира.
К сожалению или к счастью, судьба была против планов Якоба и подло подсунула ему подножку в виде чьей-то щиколотки, споткнувшись об которую мужчина влетел своими коричневыми туфлями прямо в нос злосчастной бабке в остроугольных очках. Якоб отпрянул назад, попутно наступив на еще парочку развалившихся частей тела, и был уверен, что она тут же начнёт орать на него своим противным высоким голосом, но по какой-то причине этого не произошло. Возможно, потому что она спала.
Якоб сделал глубокий вдох и продолжил двигаться к двери. Наконец цель была достигнута, и мужчина осторожно выглянул наружу. По обе стороны рельс тянулись плотные ряды подсолнухов. Примечательным было то, что все они «смотрели» в одну сторону – в сторону луны, висящей где-то высоко над этим бескрайним полем. Якоб принял решение пройти в локомотив с целью разузнать у машиниста причину остановки. Никакой уверенности в том, что он услышит ответ, у господина Бакаловича не было, но и других идей тоже не наблюдалось.
Мужчина попробовал пройти пять оставшихся вагонов изнутри, но, открыв дверь в вагон №5, обнаружил, что и там весь пол завален лежащими пассажирами. «Что ж, ничего другого не остаётся», – подумал Якоб и вышел наружу, аккуратно пробегая от одной двери к другой, чтобы в случае возобновления движения поезда успеть в него запрыгнуть. Ветер был явно против желания мужчины пройти к локомотиву, то и дело норовя откинуть его в хвост паровоза, но Якоб не сдавался и уже через несколько минут сильным рывком распахнул дверь в вагон машиниста.
Увиденная картина не особо удивила ни его, ни, думаю, Вас. Внутри локомотива сидел намертво заснувший машинист и своим храпом имитировал гудок паровоза. Впрочем, у него это получалось не очень. Кресло помощника машиниста и вовсе было пустым. Якоб положил руку на сидение – оно всё ещё было тёплым, что внушало мужчине то ли надежду, то ли беспокойство.
Внезапно из задней части поезда донёсся какой-то звук, и Якоб вышел из локомотива, попутно вылив в себя ещё немного спирта. Луна начала светить ярче, будто бы помогая мужчине разглядеть нечто, стоящее возле последнего вагона паровоза. Уже пьяный, но не менее отважный господин Бакалович заметно напрягся и тихо, словно кошка, начал пробираться к чему-то вдоль стенок вагонов.
Подойдя поближе, Якоб выдохнул с облегчением: это была доска объявлений. На доске было развешено огромное количество бумажек, но все они, за исключением одного, были старыми, как мир. Луна засветила ещё ярче, давая мужчине возможность прочитать то объявление, что казалось довольно свежим. На бежевом листе бумаги была красиво выведена надпись красными чернилами: «Ансамбль «Незабаром свято» приглашает в свои ряды мастеров медных духовых инструментов. Предоставляем жильё кандидатам из других городов». Внизу объявления маленькими буквами был указан адрес, по которому нужно было проследовать для подачи заявки. Якоб несколько раз перечитал адрес, но всё никак не мог понять: это какая-то шутка, или он просто разучился читать.
Автор объявления предлагал музыкантам явиться в некий Город Подсолнухов, но никакого «Города Подсолнухов» и в помине не было на маршруте паровоза, который Якоб уже выучил наизусть. Единственные подсолнухи, которые он наблюдал, стояли вокруг него. Мужчина осмотрелся, но ни одного домика не заметил – впрочем, на что он вообще надеялся.
Внезапно на горизонте засветилась какая-то еле заметная деревянная вышка, мигающая, словно маяк прямо посреди поля. Якобу показалось, что все подсолнухи будто бы повернулись в сторону той вышки, намекая мужчине, куда ему идти. Как бы там ни было, его и самого тянуло к той вышке, словно он всю жизнь прожил ради того, чтобы туда попасть.
Господин Бакалович полностью опустошил свою металлическую флягу и упал на колени, вознеся руки к небесам.
– Господи, если ты меня слышишь, никаких слов недостаточно, чтобы выразить Тебе благодарность за этот шанс, что ты мне даёшь, – взмолился Якоб. – Дай сил мне и моей семье продолжить свой путь и не ударить в грязь лицом.
Он перекрестился, поднялся на ноги и, не протерев брюки от грязи, устремился к пятому вагону, попутно размышляя о своём успешном будущем тромбониста.
В вагоне Якоба ждал приятный сюрприз: видимо, сил его семье таки дали, и Лана уже вовсю осматривала окружение, моргая по десять раз в секунду. Лиза всё ещё спала в своём кресле возле окна, спустив маску уже на шею.
– Мы приехали, дорогая! – закричал Якоб, пробираясь к своей встревоженной жене. – Собирай вещи и выходим.
– Как выходим? Сейчас и пяти утра нет! – возразила Лана. – И что ты предлагаешь делать со своей дочерью? Она совсем не просыпается!
– Всё будет хорошо, – успокоил жену Якоб. – Я всё тщательно обдумал и принял решение. Так будет лучше для нас всех. А Лизу… Лизу я понесу на плечах.
– От тебя пахнет алкоголем, – заметила Лана. – Где ты уже, мать твою, успел напиться? – она посмотрела в глаза своему мужу, даже не рассчитывая на какой-либо ответ, после чего ещё раз осмотрела вагон и обеспокоенно прошептала: – Не нравится мне всё это, и все пассажиры заснули, как мёртвые. Ты уверен, что это лучшая идея?
– Просто положись на меня. Я знаю, что делаю, – Якоб оживлённо проспорил со своей женой ещё несколько минут, каждый раз приводя всё новые аргументы, выдёргивая их из ниоткуда, после чего она всё-таки сдалась, и супружеская пара, собрав багаж и взвалив Якобу на плечи спящую девочку, начала осторожно выходить из вагона. Конечно, всё получилось не так гладко, как хотелось бы: «случайно» наступив на лицо лежащей бабке, семейство Бакаловичей, наконец, выбралось наружу. В лицо им ударил лёгкий летний ветерок, а Луна постепенно уходила куда-то за ряды подсолнухов, с интересом осматривающих сошедших пассажиров.
– Курс на вышку! – огласил Якоб.