Голый мужик трахается с брюнеткой благодаря шантажу
Голый мужик трахается с брюнеткой благодаря шантажу
Моей любимой жене и соратнику Татьяне Вавилкиной посвящается
Тайные войны спецслужб не прекращались ни на один день, ведутся по всей линии невидимого фронта, а армии офицеров-вербовщиков и солдат-агентов никогда не покидали своих окопов.
Их усилия окупаются сторицей, ибо тот, кто владеет информацией, — властвует миром.
— как под видом транспортировки японских фаянсовых горшков в Западную Европу ЦРУ проводило радиоэлектронную разведку всей территории СССР от Владивостока до Ленинграда;
— кто и почему содействовал покушению на Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева в 19б8 году;
— как были обезврежены советские разведчики, работавшие на спецслужбы противника;
— как в 1983 году в Тбилиси были обезврежены первые в СССР террористы, захватившие заложников — пассажиров авиалайнера;.
Наконец, ознакомившись с этим повествованием, вы поймете, какие условия и причины подвигают людей к негласному сотрудничеству со спецслужбами. Для вас перестанут быть тайной за семью печатями изощренные методы вербовки и дьявольская изобретательность офицеров-агентуристов, расставляющих силки для ловли интересующих их объектов…
Никакого вымысла — сугубо документальный материал и только из первых рук!
К вечеру 20 июля 1983 года над Москвой нависла грозовая туча. Хлынул дождь, разогнав послеполуденную духоту и запоздалых туристов, бродивших у храма возле Серебряно-Виноградного пруда в Измайлово.
Поднимая фонтаны брызг, по шоссе неслась одинокая машина. Вспышка молнии осветила на мгновение дипломатический номер посольства США в Москве.
Авто остановилось неподалеку от окруженного рвом собора, из него вышел атлетического сложения молодой человек и осторожно достал из багажника объемистую спортивную сумку. Воровато оглядевшись, нырнул в заросли кустарника. Промокший до нитки, он выбрался оттуда спустя минуту и вновь придирчиво осмотрелся. Никого. Только дождь да всполохи молнии. Иностранец облегченно вздохнул, небрежно бросил пустую сумку в багажник, уселся за руль и был таков.
Далеко за полночь чекисты вернулись из Измайлово. В кустах, где ползал под дождем любитель ночных прогулок из американского посольства, они обнаружили огромный валун, камень-тайник, внутри которого находились инструкции, микрофотоаппаратура, вопросник, шифр-блок-ноты и крупная сумма денег в советских рублях
…Рано утром следующего дня, едва солнце позолотило коричневую воду рва, у зарослей кустарника появился кучерявый молодой человек привлекательной наружности с' сумкой в руках. В этот час на аллеях парка не было ни души. Молодой человек посмотрел по сторонам, нагнулся и скрылся в зарослях.
Через минуту он, пригнувшись, таща за собой тяжело набитую сумку, выбрался на тропинку. Резко выпрямился и тут же осел — от тяжести и нахлынувшего страха подкосились колени.
Сидя на корточках, снова огляделся. Нет, ничего опасного, просто раздался резкий грохот вынырнувшего из тоннеля поезда метрополитена. «Быстрее, быстрее отсюда!» Страх гнал его от этого места. Подспудный, неосознанный, но… небезосновательный.
Озираясь по сторонам, кучерявый с трудом вскинул сумку на плечо и тут же оказался в объятиях «скорохватов» из «Альфы».
«Кучерявым» оказался Константин Вишня, сотрудник Арктического и Антарктического НИИ Госкомгидромета. Он давно уже попал в поле зрения наших контрразведчиков по причине своих регулярных, но внешне безобидных контактов с иностранцами в заграничных портах, куда прибывал в качестве члена экипажа советских научно-исследовательских судов.
На первом же допросе Вишня раскрылся во всем блеске своего предательского дарования: прямая ложь, ложь в форме умолчания, наконец, подтасовка и сокрытие фактов. Признавал только то, что уже и без того было известно контрразведчикам.
Однако как только Вишне объяснили, что, лишь сотрудничая со следствием, он может рассчитывать на снисхождение на суде, он тут же развернулся на сто восемьдесят градусов и стал давать правдивые показания, выкладывая все до мелочей. Устный контракт о сотрудничестве начал действовать.
В начале своего повествования Вишня с пафосом представился, сообщив свой рабочий псевдоним, присвоенный ему иноземными работодателями: Паганель. Оперативники, сдерживая улыбки, переглянулись — им задержанный был известен как Осьминог. Под этой кличкой он значился в картотеках КГБ и проходил по делу оперативной разработки.
— Очень приятно, господин Паганель! — произнес старший из оперативников. — У вас очень звучное имя, но на данный момент нас больше интересует, когда, где и как вы должны провести следующий сеанс связи с вашими работодателями.
Вишня открыл инструкции, изъятые из «валуна», и коротко сказал: «Я должен заложить тайник с секретными сведениями на сороковом километре Приморского шоссе, в том месте, которое в инструкциях проходит под кодовым названием «Сорок»…
Место известное: в этом районе трасса Ленинград — Зеленогорск имеет ответвление к дачам сотрудников генконсульства США в Ленинграде. Среди них было несколько установленных разведчиков ЦРУ, сидевших «под корягой», то есть действовавших под дипломатическим прикрытием. Кто же конкретно будет изымать тайник?
Посовещавшись, контрразведчики пришли к выводу, что с таким ценным агентом, каким, судя по всему, был для американцев Паганель, мог работать только сам резидент ЦРУ в Ленинграде, Лон Дэвид фон Аугустенборг.
Из «волкодавов» контрразведки, поднаторевших на разоблачении иностранных шпионов, а также из самых опытных сыщиков «наружки» и сотрудников «Альфы» в КГБ был сформирован оперативный штаб, который должен был в течение трех дней разработать и доложить лично Андропову план захвата американца на тайнике «Сорок».
Штаб возглавил начальник 1-го отдела (разработка американских разведчиков, действующих под дипломатическим прикрытием) Второго Главного управления (контрразведка) КГБ СССР генерал-майор Родион Крашельников.
Но одно дело «высочайшее повеление», даже исходящее от такого признанного в чекистской среде авторитета, как Андропов, другое — реализовать его, то есть взять с поличным профессионала экстра-класса, коим являлся Аугустенборг.
Место, на котором предстояло осуществить операцию, — открытое, как столешница: слева и справа от Приморского шоссе чистое, хорошо просматриваемое во все концы поле. Спрятаться группе захвата на обочине невозможно. А о том, чтобы устроить засаду непосредственно на шоссе, не могло быть и речи, ибо появись на шоссе какие-нибудь «ремонтные бригады» или «сотрудники ГАИ», якобы расследующие дорожно-транспортное происшествие, — все, пиши пропало.
Аугустенборг — разведчик матерый, острожный, хорошо осведомленный об ухищрениях, к которым прибегали наши контрразведчики при операциях по задержанию шпионов. С ним традиционные уловки КГБ не сработают. Заметь резидент поблизости от места закладки тайника что-либо подозрительное, он не станет рисковать и не остановится, чтобы изъять контейнер.
Он попросту перенесет сеанс связи на другое время в иное место.
Надо было найти какой-то оригинальный ход, нечто из ряда вон выходящее, доселе не использовавшееся в контрразведывательной практике…
Свою работу члены штаба начали с изучения поднятых из архивов дел оперативных разработок, закончившихся захватом иностранных разведчиков при выемке ими тайников.
Первым было дело полковника Петра Попова, сотрудника Главного разведуправления Генштаба Вооруженных Сига СССР (ГРУ), работавшего на ЦРУ в 1953–1958 годах. Попова взяли во время так называемой «моменталки», то есть при обмене шпионскими контейнерами «в одно касание». Изменник тогда передал связнику-американцу похищенные секреты, последний — инструкции-задания. Все бы хорошо, если б не одно «но»… «Сладкую парочку» задерживали в рейсовом междугородном автобусе, пассажирами которого были исключительно… сыщики «наружки»!
Однако сороковой километр Приморского шоссе — это не автобус, битком набитый сотрудниками службы наружного наблюдения, а, как было сказано, абсолютно открытое и отлично просматриваемое пространство. Так что опыт захвата Попова и связника в случае с Аугустенборгом пригодиться никак не мог…
Тогда обратились к делу по захвату на тайнике другого американца, Ричарда Джекоба, связника еще одного предателя из ГРУ, полковника Олега Пеньковского, поставлявшего американцам наши секреты в I960—1962 годах И опять неподходящий вариант, так как Джекоба брали в подъезде жилого дома на улице Пушкинской, 5/6, устроив там засаду…
Пролистали еще с десяток дел оперативных разработок — все не то!
Генерал Крашельников решил прибегнуть к другому методу: предложил дискуссию, свободный обмен мнениями, в результате которого, считал он, должен был вызреть план мероприятий.
Заслушаны были десятки на первый взгляд самых, казалось бы, невероятных и фантастичных до абсурда предложений.
Так, например, полковник С-ов предложил произвести захват шпиона с… воздуха.
По замыслу С-ова, альфовцев следовало разместить в вертолете, который барражировал бы вдоль шоссе.
О задержании Паганеля и свои соображения о том, у кого он может находиться на связи, чекисты доложили Андропову.
Надо сказать, что, даже став Генеральным секретарем ЦК КПСС, Юрий Владимирович продолжал живо интересоваться всем происходящим в недрах КГБ СССР, который он возглавлял в течение пятнадцати лет.
Как только Андропов услышал имя оператора предателя Паганеля, то тут же приказал во что бы то ни стало взять его с поличным во врет выемки тайника. На то у Генсека имелись причины различного свойства и значимости…
Одна из них была совершенно очевидна, так как с уходом Андропова из системы КГБ на территории СССР не был разоблачен ни один американский агент или разведчик. В то же время сотрудники КГБ из вашингтонской и нью-йоркской резидентур «сыпались» — проваливались — пачками. Как раз накануне задержания Паганеля два наших разведчика, 3-ский и К-ов, действовавшие под прикрытием высокопоставленных чиновников советского посольства в Вашингтоне, были объявлены персонами non grata и высланы из США.
Это событие было раскручено американской пропагандистской машиной: в высылке из страны советских «дипломатов» американцы нашли еще одно подтверждение заявления президента Рональда Рейгана, объявившего СССР «империей зла».
Захват Аугустенборга с поличным на тайниковой операции мог бы если и не оправдать разведактивность КГБ на территории США в глазах мировой общественности, то хотя бы уравнять наши шансы с американскими спецслужбами на ниве разоблачения шпионов, а также заставить президентскую администрацию извиняться и оправдываться.
Второй причиной, побудившей Андропова отдать приказ о захвате американского резидента с поличным, была личная неприязнь к его отцу, Дэвиду фон Аугустенборгу. Последний, также как и Андропов, в 1956 году был послом в Венгерской Народной Республике. По данным советской разведки, именно через его руки проходили деньги ЦРУ, подпитывавшие будапештское восстание, имевшее целью свержение в этой стране коммунистического режима.
В феврале 1957 года чрезвычайный и полномочный посол СССР в Венгрии Ю.В. Андропов был отозван в Москву. И хотя он был назначен заведующим отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, что, несомненно, являлось повышением, тем не менее Андропов считал, что восхождение на партийный Олимп ему далось слишком тяжело. Виновником своей скоропостижно прерванной дипломатической карьеры он считал посла США в Будапеште Дэвида фон Аугустенборга и потому решил, что по долгам отца должен расплатиться его сын, резидент ЦРУ в Ленинграде, Лон Дэвид Аугустенборг…
…В момент остановки Аугустенборга вблизи тайника бойцы «Альфы» должны были при максимальном снижении вертолета на ходу выпрыгнуть из кабины Ми-8 и произвести задержание… Участники дебатов отвергли эту идею с порога, потому что она противоречила элементарным арифметическим расчетам. Альфовцы физически не смогли бы достичь цели одновременно с американцем. Для того чтобы остановиться, выйти из машины и изъять содержимое тайника, разведчику потребовалось бы от силы 40 секунд. А группе захвата? Не меньше пяти-семи минут! Кроме того, одно уже появление вертолета над шоссе сразу бы насторожило американца — ведь до этого винтокрылые «стрекозы» там не летали, а тут на тебе! Стоило только заняться разведывательным промыслом, выехать на задание, как вдруг в небе вертолет… К чему бы это?
Заместитель начальника Службы наружного наблюдения КГБ СССР полковник Ш-ко, в прошлом один из самых изощренных «топтунов» Союза, предложил поставить альфовцев на… роликовые коньки.
Присутствующие встретили предложение дружным смехом.
— Я все продумал и все сейчас объясню, все-все, — будто оправдываясь, скороговоркой произнес Ш-ко. — Значит так По Приморскому шоссе с двух сторон к пункту «Сорок» будут медленно двигаться два грузовика, за задний борт каждого будут держаться четверо, ну, может быть, пятеро альфовцев на коньках. Метрах в ста от «закладки» грузовики остановятся и будут ждать команды. Как только альфовцы получат сигнал, что объект подъехал к тайнику, грузовики с двух сторон на огромной скорости подлетят к месту, ребята отцепятся от бортов, подрулят на коньках к объекту «Сорок» и повяжут этого, как его? Густенперда!
— Отставить! — Крашельников хлопнул ладонью по столу. — На коньках и на лыжах, Семен Ильич, пусть катаются твои подчиненные за объектами, что поглупее… Наш подопечный, Аугустенборг, другого поля ягода. Он резидент, то есть руководитель, досконально знающий мельчайшие подробности работы всего вверенного ему коллектива разведчиков! Это — как на конвейере. Каждый отвечает только за отдельную операцию, которой обучен, а начальник участка — за всех… Но дело, в общем-то, не в этом… Именно в тех местах, где ты предлагаешь остановить грузовики, американец может выставить контрнаблюдение…
Ну, представь: едут по шоссе два разведчика, подчиненные резидента. Один с востока, второй с запада. И вдруг у обоих одновременно, секунда в секунду, забарахлили моторы. Что они делают? Правильно! Выходят из своих лимузинов и начинают делать вид, что копаются в моторах… А сами в это время зорко поглядывают вокруг, не катит ли кто на роликовых коньках, чтобы повязать их шефа…
Причем, и я в этом уверен, Аугустенборг расставит своих офицеров именно там, где ты предлагаешь остановиться грузовикам, не дальше… Мало того, что они будут постоянно поддерживать с ним визуальный контакт, так еще и переговорными устройствами, настроенными на наши частоты, будут пользоваться… А ты, Семен Ильич, говоришь: «Как только альфовцы получат сигнал»… Никаких сигналов! Все наши переговорные устройства должны быть переведены в режим молчания в ту же секунду, как только мы узнаем, что Аугустенборг начал движение к тайнику! Ясно? Так что забудь о коньках, Семен Ильич!
В сильном возбуждении Крашельников обеими руками схватил со стола графин с водой, наполнил стакан, залпом его осушил и обвел присутствующих долгим взглядом.
— Кто еще желает высказаться? Только попрошу лыжи и санки не предлагать!
Желающих не оказалось, и генерал объявил получасовой перерыв. Когда члены штаба собрались вновь и выяснилось, что ни у кого из них новых оригинальных идей по задержанию Аугустенборга не появилось, генерал Крашельников обратился к заместителю командира «Альфы» подполковнику Владимиру Зайцеву:
— Немедленно дайте указание, чтобы на вашем Ярославском полигоне был возведен отрезок дороги, до мелочей копирующий ту часть Приморского шоссе, где будет проводиться операция по захвату… Для этого предлагаю направить в Ленинград кого-нибудь из ваших подчиненных, чтобы он заснял на видео объект «Сорок» и прилегающее к нему пространство… Надеюсь, что, имея перед глазами и под ногами макет места предстоящей операции, нам будет проще наметить план мероприятий, а в последующем и проводить там тренировки.
— Товарищ генерал-майор, — Зайцев поднялся из-за стола, — к какому сроку должен быть готов макет?
Реализацию устного контракта о поставке Паганелем информации контрразведчики начали с того, что предложили ему продемонстрировать технику вызова на безличную связь своего оператора.
Агент согласился, пояснил, что все начинается в Ленинграде, с дома № 11 по улице Пестеля.
В порядке проведения оперативного эксперимента 24 июля Паганеля привезли на указанное место. Он пояснил, что на левом углу фасада дома ему предписано поставить черным фломастером жирную цифру 2.
— Это знак, — дрожа от возбуждения, сказал агент, — что контейнер в Измайлово мною изъят благополучно. А дом № 11 в инструкциях именуется как «Вход»…
Было известно, что мимо этого дома регулярно проезжают сотрудники генконсульства США, направляясь с семьями на свои дачи в Зеленогорске.
— Сразу после того как американцы увидят условную «двойку» у «Входа», — продолжал Паганель, — мне по радио передадут подтверждение, что сигнал принят. В том же сеансе обозначат, где я должен заложить тайник.
(Сигнал посылался с одной из американских военных баз, расположенных в окрестностях столицы Греции, поэтому назывался «Афинским радиоцентром». — И. А ).
— Но вы ведь и сейчас уже знаете, где вам предстоит заложить следующий тайник, не так ли? У вас же есть шпаргалка. Зачем же нужен радиосеанс? — поинтересовались контрразведчики.
— Да, это так. В присланных американцами инструкциях есть график передачи материалов с условным обозначением каждого места тайника, он полностью совпадает с ранее полученным. Но радио я должен слушать независимо от наличия графика — американцы могут внести коррективы по ходу дела… А я могу что-то перепутать от… — Паганель замялся, подыскивая нужное слово, — от волнения! Поэтому американцы подстраховываются, передавая мне напоминание по радио… Вообще, мы… простите, я хотел сказать, американцы используют разные места для закладки материалов и постановки меток Схема такова:
Кронверкская улица, Д. 6. Каждый раз по возвращении из рейса я должен ставить цифру 2 на фасаде дома № 16. Это — знак моей готовности принять сигнал о закладке американцами тайника.
Перекресток улиц М. Горького и Кронверкской. С него хорошо видна телефонная будка. Это место называется «Максим». Здесь я должен ставить метку, что готов заложить в тайник собранные мной материалы.
Проспект Добролюбова, 1/79. Этот дом обозначен как «Добро». Так же как и на Кронверкской, каждый раз после закладки материалов в тайник мне следует поставить на стене проходного двора «двойку».
Владимирская площадь. Эта площадь у рынка именуется «Влад». Если машина генконсульства США стоит носом к тротуару — значит, закладка сделана в Ленинграде. Если багажником к тротуару — в Москве.
Приморское шоссе, 40-й километр. Тайник «Сорок». Таким названием обозначается дорожный указатель на сороковом километре Приморского шоссе. Как я уже сказал, здесь я должен заложить нынешние материалы… Таким образом, сейчас моя ближайшая задача в том, чтобы заложить материалы на Приморском шоссе и вслед за этим поставить цифру 2 на проспекте Добролюбова, 1 /79… — подытожил свой рассказ Паганель.
Тон, которым это было произнесено, не оставлял сомнения в том, что помощник по принуждению близок к состоянию полного расстройства чувств. А вот этого допустить никак нельзя. Паганель должен еще заложить тайник «Сорок», где разыграются основные события.
Кроме того, он еще должен.» Да мало ли что он еще должен! К его долгам вернуться мы успеем, решили контрразведчики, а сейчас надо срочно его приободрить.
— Ну что ж, похвально, что вы готовы сотрудничать с органами безопасности… Это в какой-то мере свидетельствует о вашем раскаянии, что будет обязательно зачтено в дальнейшем… Во время судебного разбирательства. Ну, а сейчас проверим на практике все изложенное вами… За работу!
Спустя обусловленный с американцами срок, 5 сентября Паганель под присмотром оперработников поставил «двойку» в месте «Максим». На следующее утро по пути на работу сотрудник генконсульства США слегка притормозил у телефонной будки и зафиксировал метку. 10 сентября, в субботу, в семь часов вечера у указателя на 40-м километре появилась ничем не примечательная тряпка, измазанная в мазуте. Внутри была консервная банка с информацией от Паганеля — тайник «Сорок».
Над подготовкой материалов, оставленных агенто
Порно видео с Miku Aono (Мики Аоно)
Джесси Саинт весь уик энд проводит рачком с приятелем
Мужик Жестко Ебет Свою Зрелую Жену Раком И Кончает Ей На Попку