Голенькая девка ютится на балконе

⚡ 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Голенькая девка ютится на балконе

Всего книг - 585189 томов Объем библиотеки - 882 Гб. Всего авторов - 233601 Пользователей - 107424
Что-то грустно душе, что-то сердцу больней,
Что-то грустно душе, что-то сердцу больней,
Суперкнига! Для студентов соответствующего профиля - вещь незаменимая!
Какойто детский бред напополам с матами. Дальше пары десятков страниц ниасилил.
давненько не встречал книгу которая затягивает.
Понос слов. Начал читать и тут же бросил. ГГ - непонятно кто, куда то прется, попутно описывая всё что видит. Стиль Чукча - что вижу о том пою и без смысла и желательно на одной струне. Автор наслаждается, что может описывать предметы, но меня это почему то не восхищает, а даже просто грузит кучей не нужной и не интересной информацией. Спрашивается: А мне это интересно? Отвечаю: Нет.Не ценитель я художественной живописи в литературе при
наличии видео, чай живем в 21 веке с массой чего можно посмотреть в живую, а не слушать. Да и не складываются картинки в сюжет, а мелькают не позволяя осознать сюжет, а выливаясь в хаос. А раз хаос, то зачем следить и читать этот словесный понос. Ждать когда нас автор познакомит со своим ГГ, что бы сопереживать ему уже не хочется. В корзину!
Мерзкий этап нашей истории ,банка с пауками,ну и Ланцов тот ещё прозаик .
На тройку с натяжкой. Грамотность автора оставляет желать лучшего, знание реалий Британии 30-х годов не выдерживает никакой критики, логика хромает на обе ноги.
Вот вы, ребята, странные люди. Хотите иметь хорошую книгу на халяву. Вам эту книгу на халяву делают, но вы даже не утруждаете себя тем, чтобы сказать спасибо чуваку, который сделал для вас на халяву книгу. Это ведь так утомительно - нажать две кнопки.
А я е..ся с этой книгой целый день. Нигде не найдете этой книги в лучшем качестве.
Так и с другими книгами и книгоделами. Хамство - норма жизни!

Цвет фона
черный
светло-черный
бежевый
бежевый 2
персиковый
зеленый
серо-зеленый
желтый
синий
серый
красный
белый


Цвет шрифта
белый
зеленый
желтый
синий
темно-синий
серый
светло-серый
тёмно-серый
красный


Размер шрифта
14px
16px
18px
20px
22px
24px


Шрифт
Arial, Helvetica, sans-serif
"Arial Black", Gadget, sans-serif
"Bookman Old Style", serif
"Comic Sans MS", cursive
Courier, monospace
"Courier New", Courier, monospace
Garamond, serif
Georgia, serif
Impact, Charcoal, sans-serif
"Lucida Console", Monaco, monospace
"Lucida Sans Unicode", "Lucida Grande", sans-serif
"MS Sans Serif", Geneva, sans-serif
"MS Serif", "New York", sans-serif
"Palatino Linotype", "Book Antiqua", Palatino, serif
Symbol, sans-serif
Tahoma, Geneva, sans-serif
"Times New Roman", Times, serif
"Trebuchet MS", Helvetica, sans-serif
Verdana, Geneva, sans-serif
Webdings, sans-serif
Wingdings, "Zapf Dingbats", sans-serif


Насыщенность шрифта
жирный


Обычный стиль
курсив


Ширина текста
400px
500px
600px
700px
800px
900px
1000px
1100px
1200px


Показывать меню
Убрать меню


Абзац
0px
4px
12px
16px
20px
24px
28px
32px
36px
40px


Межстрочный интервал
18px
20px
22px
24px
26px
28px
30px
32px

Утром Иван из-за плохого самочувствия матери задержался дома, поэтому он опаздывал на урок литературы, который вот-вот должен был начаться в школе. Сегодня была пятница четвертого мая 1940 года, это был обычный учебный, ничем не выделяющийся день в жизни семнадцатилетнего москвича. В этом года Иван Фролов должен был получить аттестат зрелости, навсегда покинуть школу, начать взрослую жизнь. Поэтому в школу Иван очень спешил, он почти бежал вниз по Самотечному переулку. До школы ему осталось пробежать совсем немного, перебежать трамвайную линию, а затем повернуть направо и вбежать в школьные ворота. Как-то получилось так, что ноги парня неплохо выполняли свою работу, они быстро несли его по московской мостовой. Голова же этого выпускника школы была занята далеко не детскими мыслями, Иван думал о своих родителях, об отце и матери.
Три года назад НКВД арестовало его отца, заподозрив его в связях с немецкой разведкой! В свое время отцу пришлось немного поработать вместе с немецкими инженерами в одном из советских конструкторских бюро, там они вместе разрабатывали новый тип гражданского самолета. Вот и нашлись люди на авиазаводе, на котором он тогда работал, которые позавидовали успехам его отца, достатку семьи, красивой жене и сыну, и накатали на него телегу в Наркомат внутренних дел СССР! Через полгода расследования отца выпустили из тюрьмы из-за недоказанности улик, выдвинутых в анонимке. Вернувшись домой, там отец обнаружил страшную картину, его жена в прошлом из дворянской семьи, не выдержала своего даже столь короткого одиночества. За время своего девичества, первых лет замужества она слишком уж привыкла к легкой, обеспеченной жизни супруги советского инженера! Поэтому арест мужа, злой язык соседей пролетариев, другие беды и напасти, она не перенесла, сломалась душевно! А вслед за надломом души, молодая и красивая женщина начала злоупотреблять водкой, чтобы ею отгорородиться от своего бытия, отрешиться от тогдашних реалий жизни.
Отец уже три года, как вернулся домой, казалось бы, былое благополучие вместе с ним снова вернулось в его семью. Каждый утро отец уезжал на работу, а жена в его отсутствие все больше и больше пила водку, к тому времени своей меры она уже не знала! Эта женщина перестала присматривать за своим единственным сыном, обращать на него внимание, хорошо, что Иван достаточно к этому времени повзрослел, уже мог за собой присматривать. Женщина забывала готовить завтраки мужу перед уходом на работу и сыну перед школой. Все в хозяйстве этой семьи начало разваливаться прямо на глазах! Ни постоянные убеждения мужа, ни горячие просьбы сына не пить водки, на все это молодая женщина перестала обращать внимание, она оказалась безвольной натурой.
Вот и сегодня Иван, проснувшись рано утром, услышал, как зло и коротко, хлопнула входная дверь их квартиры. Это отец отправился на авиазавод, на котором работал ведущим авиаконструктором, так и не позавтракав. Натянув на себя майку, Иван отправился в ванную комнату, умыться и почистить зубы. Когда Иван вошел на кухню чего-нибудь перекусить перед школой, то там увидел свою мать. Она стояла у окна, пальцем водила по запотевшему оконному стеклу, напевала что-то очень грустное, по ее глазам текли слезы.
Иван стоял на пороге кухни, смотрел на мать у окна, по его глазам потекли слезы. После возвращения отца из тюрьмы, они много вечеров проводили вместе на этой кухне, пытаясь убедить эту женщину, их жену и мать, начать борьбу со своим пороком. Но все их попытки ее уговорить оказывались совершенно напрасным делом. Утром на следующий день она их провожала на работу и в школу приготовленным завтраком, а вечером встречала бегающим взглядом, пустой бутылкой водки, которую только что распила на своей кухне!
Все чаще и чаще Иван, возвращаясь домой после уроков в школе, заставал мать на кухне, но уже вместе с собутыльниками. Каждый раз ее собутыльниками становились местные пьяницы, которые были готовы пойти на все, чтобы только выпить за чужой счет. Они охотно принимали приглашения хозяйки дома, еще более охотно пили бесплатную водку за ее здоровье. За выпивкой говорили целые речи, славасловия хозяйке. Они не отказывались, беспрекословно бегали за новой бутылкой водки. При появлении на кухне ее сына школьника эта подъездная пьянь также беспрекословно поднимались на ноги, отправляясь с кухни восвояси!
Чаще всего среди этих собутыльников Иван видел дворника дома, в котором находилась их квартира, дядю Мишу, который особо много не пил, поэтому у соседей не считался пьяницей. Эта гадюка подколодная ради того, чтобы заработать лишний рубль, стал из-под полы втридорога продавать матери Ивана бутылки с паленой водкой. При появлении на кухне Ивана, вернувшегося из школы, дядя Миша прерывал свою беседу, злобно посматривал на мальца, тяжело поднимался из-за стола, направляясь к выходу из квартиры. Несколько раз отец пытался усовестить, урезонить дворника, один раз он его даже сильно побил, но дядя Миша продолжал регулярно появляться на их кухне, регулярно продавать матери Ивана паленую водку. Мать Ивана также регулярно продолжала пить эту паленую водку, причем, ее здоровье ухудшалось день ото дня.
Апрель этого года выдался прохладным месяцем, поэтому Иван, как и всю зиму, второй весенний месяц проходил в своем стареньком демисезонном пальтишке. Из этого пальто он уже давным-давно вырос, сейчас на его плечах оно более всего походило на демисезонную куртку, и было оно ему только до пояса. Сегодня впервые после майских праздников пришло настоящее тепло, поэтому Иван, натянув на себя простенькую рубашку и вельветовую куртку с молнией, отправился на уроки в школу. Он переступил порог школы именно в тот момент, когда громко прозвенел школьный звонок, объявляя о начале первого урока. Он вошел в класс, когда преподаватель русской литературы и одновременно их классный руководитель, Анна Николаевна, уже пригласила учеников его класс занять свои места. Иван застыл у дверей, терпеливо ожидая, когда Анна Николаевна обратит на него свое внимание, разрешит ему сесть за парту.
Несколько минут классный руководитель не поворачивала своей головы в его сторону, что-то изучая в классном журнале. Иван, как и все ученики класса, прекрасно знал, что Анна Николаевна его успела увидеть, но сейчас она перед всеми учениками притворялась, делала вид, что его она пока не видит. За последний месяц в отношениях Ивана с преподавательницей русской литературы появились непонятные ему трещины, настоящие проблемы! По русской литературе Ивану стала грозить четвертка, хотя он был первым кандидатом на получение красного аттестата. За все годы учебы в школе Иван Фролов еще ни разу не получал, хотя бы одной четверки! Школа до последнего ученика была тоже уверена в том, что в июне месяце ученик из 10А Иван Фролов получит красный аттестат!
— Хорошо, Фролов! — В этот момент послышался голос Анны Николаевны. — Займи свое место за партой! Но ты уже постарайся больше не опаздывать на мой урок!
Иван прошел к стене с окнами, затем прошелся вдоль этой стены, чтобы сесть за самую дальнюю парту в том ряду. Но только он устроился за партой, как в дверь класса снова кто-то вежливо постучал.
Донельзя возмущенная этим обстоятельство, Анна Николаевна подошла к двери, слегка ее приоткрыла. Тут же послышался чей-то шепот. Иван сидел слишком далеко от этой двери, чтобы разобрать, о чем это там шептались. Он из портфеля достал учебник русской литературы, положил его на угол парты. Татарка Машка, его соседка по парте, мазнула по нему взглядом своих черных глаз. По этому страстному взгляду Иван догадался о том, что соседка хотела его о чем-то спросить, но в этот момент Анна Николаевна с ничего особенно не выражающим лицом отошла от двери, негромким, спокойным голосом произнесла:
— Иван Фролов, выйди, пожалуйста, в коридор. С тобой хотят поговорить!
Иван недоуменно пожал плечами, поднялся из-за парты и, пройдя через весь класс, открыл тяжелую дверь класса и вышел в коридор. Там он тут же застыл на месте от полной неожиданности, от того, что увидел перед собой! В школьном коридоре находилась директор школы, двое военных в форме НКВД и два красноармейца с винтовками за плечами. А за его спиной, за закрытой дверью класса послышал ровный голос Анны Николаевны, которая обратилась к ученикам Иванова класса:
— А сейчас, друзья, мы начнем наш урок литературы. Сегодня мы поговорим о Михаиле Лермонтове, его «Мцырях»…
В этот момент Иван Фролов находился в полной растерянности, он явно не ожидал увидеть подобной картины в этом школьном коридоре! Парень начал даже осматриваться по сторонам, желая разыскать еще одного человека, к которому могла бы прийти такая странная компания! Но никого другого в этом коридоре он так и не нашел.
В этот момент один из командиров НКВД злобно ухмыльнулся, выхватил наган из кобуры, прыжком подскочил к Ивану со спины. Он с такой неожиданной силой оттолкнул школьника подальше от двери класса, что Иван грохнулся на колени, больно ударившись им о школьный пол, и на них проехал метра полтора от своего класса. С большим трудом мальчишке удалось сдержать свой первый стон. Но он также не успел подняться с колен на ноги, как тот же энкеведешник дуло своего нагана приставил к его затылку, злобным шепотом прокричал:
— Ты, что, курва, глазами рыскаешь по сторонам, что бежать надумал?! Да, я ж тебя, предателя родины, сейчас же поставлю к стенке, на расплав души пущу!
Иван Фролов, по-прежнему, молчал, он не понимал, что с ним сейчас происходит?! Он стоял на коленях, склонив голову к полу, а по его шее уже текла кровь, это энкеведешник дулом своего нагана рассек кожу ему на затылке. Иван не молил энкеведешников о снисхождении, так как он оказался в ситуации, когда его мальчишеское сознание попросту отказалось воспринимать все эти вещи сейчас с ним происходящие! Энкеведешник же с наганом в руках не успокаивался, он все больше и больше бесился! Видимо, молчание арестованного мальца его сводило с ума, размахнувшись он рукояткой револьвера ударил по голове Ивана. Удар оказался таким сильным, рукоятка нагана уже в нескольких местах рассекла тому кожу на голове. Из ранений на голове парня хлынул целый поток крови, который тут же пролился на его лицо, сделав его каким-то красным и липким. Иван попытался лихорадочными движениями своим рук стереть с лица эту прилипчивую красноту, но у него ничего не получалось.
Директор школы, наблюдая со сторону картину избиения школьника своей школы, ничего не могла ему помочь, но ее женское сердце ее продало. В какой-то момент она вскрикнула, но тут же свои руки эта пожилая женщина подняла ко рту, чтобы не позволить себе политических высказываний! Склонив свою голову к полу, директорша начала плакать и громки всхлипывать! На ее поведение обратил внимание второй командир, до этого момента стоявший совершенно спокойно, наблюдавший за тем, как его товарищ профессионально избивал школьника.
Он к своему товарищу по службе, серьезно разбушевавшемуся, руками, ногами и револьвером избивавшего Фролова, чтобы тихо прошептать тому на ухо:
— Сема, прекрати буйствовать! Не забывай о том, что мы не на службе, а арестовываем предателя родины в школе. Скоро в этом коридоре появится наша малышня. Здесь будет сплошная толкотня из детей и женщин! Многие из них могут неправильно истолковать твои методы работы!
— Ну, и что? Не мешай мне работать! Мы должны сейчас и здесь расколоть этого изменника родины, решившего пойти по стопам своего отца! Нужно, чтобы он сейчас признался, сообщил бы нам имена своей преступной группы! В другом месте, этого нам труднее будет добиться!
— Я полностью с тобой согласен по этому вопросу, Сема. Но ты пойми, свою работу мы должны делать тихо, без свидетелей и без громкого детского рева! Ну, а ты только представь себе, как дети будут реагировать на твое разумное поведение! Словом, мы должны, как можно скорей, покинуть эту школу, а этого молокососа должны доставить в тюремную камеру.
Энкеведешник Сема внешне успокоился, согласился со своим товарищем, посоветовавшему ему, спецобработку арестанта перенести в камеру тюрьмы на чуть более позднее время! Он свой наган убрал обратно в кобуру, поправил под ремнем гимнастерку и молча по коридору отправился к выходу из школы. Второй же командир НКВД повернулся к красноармейцам, и им спокойным голосом приказал:
— Парни, забирайте этого предателя, отведите его в наш воронок!
Тюремный фургон стоял на школьном дворе. Этот двор в основном использовался для проведения общешкольной линейки первого сентября каждого года. С этим двором у школьников были связаны одни только радостные воспоминания, в тот день на нем собирались празднично ученики всех классов школы, приходили родители. По окончанию линейки будущие выпускники школы на свои плечи сажали первоклашек с большими букетами цветов, таки на своих плечах первоклашек разносили по классам, там они рассаживали их по школьным партам. Это мероприятие сопровождалось громкой и веселой музыкой, детским смехом и детскими слезами радости.
Сегодня же этот двор встретил Ивана, конвоированного двумя красноармейцами, полной тишиной, а также тюремным воронком с гостеприимно распахнутой дверью. Когда Ивана Фролово вывели на этот двор из школьного подъезда, то он вдруг ощутил, что занятия в школе прекратились, а все ее ученики прильнули к школьным окнам, наблюдая за тем, как их товарища подводят к этому страшному грузовичку, тюремному воронку. Обернувшись, Иван хотел рукой поприветствовать своих товарищей, но он увидел одни пустые окна. Эта школа и его товарищи по школе оказались равнодушными к несчастию, только что с ним случившемуся! Только одна дуреха стояла раскрытого школьного окна, она открыто и громко ревела, его провожая в тюрьму. Эти слезы его соседки по парте, татарки Машки, словно кувалда кузнеца, ударили по голове Ивана! Парень вдруг осознал, понял, что все происходящее с ним это дело серьезное и надолго. Что может случиться и так, что он, Иван Фролов, уже никогда не вернуться в эту школу! Что в этом учебном году он уже не будет сдавать экзамены на аттестат зрелости!
Сейчас Иван Лавров пока еще не знал о том, что этот арест навсегда изменил его жизнь, его будущее, его судьбу! Что с этого дня он в свое будущее пойдет другой дорогой, которая уже не будет той дорогой, по которой в свое будущее пойдет подавляющее большинство советских школьников!
Когда конвоиры подвели Ивана к тюремной карете, то энкеведешник Сема неожиданным ударом кулака снова сбил его с ног. Красноармейцы, отложив винтовки в сторону, ухватили парня за руки и ноги, начали его тело раскачивать в воздухе. На счет «три» они ловко, видимо, им неоднократно приходилось проделывать подобное упражнение, швырнули Иваново тело за решетку тюремной кареты. Всю дорогу до Лубянской тюрьмы Ивана избивали в этой карете, остервенело, били кулаками, сапогами. В какой-то момент Иван в этой дикой для него кутерьме интуитивно попытался защищаться. Ему удалось ударом кулака заехать в переносицу одному из энкеведешников. Тогда энкеведешники, отобрав винтовки у красноармейцев, принялись его избивать прикладами винтовок. Прикладами они переломали ему все ребра, нанесли тяжелую черепно-мозговую травму, лицо парня превратили в одну кровавую массу. Сломали одну ногу и все продолжали бить, бить, калечить парня.
Когда на тюремном дворе Ивана волоком вытащили из зарешеченного кузова грузовика, швырнули на бетонный пол. Иван не то, чтобы уже не мог самостоятельно стоять на ногах, передвигаться, к этому времени парень с большим трудом дышал. Мимо проходили работники НКВД СССР, ни один из них не подошел к Ивану, не попытался ему помочь! Пришедший его принимать, тюремный старшина укоризненно посмотрел на командиров НКВД, покачал головой и сказал:
— Мужики, ну, а за что вы его так? Он, что дорогу вам перешел? Я его, конечно, приму, но только после медицинского освидетельствования. Нести ответственность за жмура я не собираюсь, так что идите, зовите тюремного доктора. Когда тюремный доктор его осмотрит, даст свое заключение, тогда мы с вами и подпишем документ о передаче вашего арестанта в мои руки.
Доктор, пришедший осматривать Ивана, при одном только взгляде на едва дышавшее тело парня тут же его отправил в тюремную медсанчасть. Затем он посмотрел на тюремного старшину и сказал:
— Этот парень больше не жилец на этом свете! Я не понимаю, за что конвой его так отделал! Какие-то личные счеты, наверное! А может и действительно чей-то шпион! Только мал он уж очень, ему же всего семнадцать лет, у него вся жизнь была впереди! А теперь, если его и вылечат, то он будет хромать, ездить в инвалидной коляске!
В медсанчасти Иван Фролов провел почти месяц, прежде чем его тело оправилось от ушибов, нанесенных побоями, но пока не срастались ребра в груди, постоянно и сильно болела голова. В одну из ночей в медсанчасти ему вдруг приснился очень странны
Курящая шмара с пирсингом на языке облизывает член нового знакомого
Рабочая попка Дебби | порно и секс фото с жопами и попками
Алена без комплексов - 12 фото