«Голая жизнь»* #5

Еще неделя позади и еще одна подборка чудес биополитики.

Точка в проблеме никабов - Терроризм отчитывается - Отголоски закона о принудительной стерилизации - Лечим склонность к общественно-опасным действиям

Биополитика  власти имеет дело не с субъектом права, а с телом, биологической жизнью конкретного подданного. 

Границы биополитики и невмешательства государства в «голую жизнь» подданного могут быть определены только биоэтическими установками и ценностями общества.

И вновь никабы

Похоже, в вопросе никабов, наконец, поставлена точка. Не могу сказать, что проблема эта очень актуальна для повседневной жизни большинства граждан, но она, почему-то, взбудоражила умы и средства массовой информации. Несомненным плюсом дискуссии стало повышение культурной осведомленности о различиях между традиционными женскими уборами, принятыми у мусульман, но цель начала дискуссии, скорее всего, была иная.

Муфтият Дагестана вынес запрет на ношение никаба в республике. Сообщается, что это мера будет введена временно — «до устранения выявленных угроз и нового богословского заключения». 

Запрет на ношение никаба ранее анонсировал муфтий Дагестана, объяснив это «угрозами безопасности населению республики». Светские деятели также объясняют это заботой о безопасности и борьбой с терроризмом.

Чуть позже пришла новость о том, что духовное управление мусульман Карачаево-Черкесии приняло указ, которым ввело временный запрет на ношение никабов в республике. Судя по всему, аналогичное решение будет и в целом по России.

Если вся дискуссия была затеяна ради общественной безопасности и предотвращения террористических угроз, то останавливаться на никабах никак нельзя. 

К слову, пока спорили в отношении никабов, мне так и не удалось увидеть хоть одну женщину в этом головном уборе, но зато по жаркой Москве ходят китаянки, опасающиеся загара и закрывающие все, что только можно, да мелькают мимо курьеры на электроскутерах, в непроницаемых горнолыжных темных очках и масках - чтобы не дышать пылью и не обветривать лица.  С точки зрения безопасности, на мой взгляд, ничем от никаба не отличается. 

Мне по-прежнему ближе позиция установки объективных правил, а не субъективное управление отдельными личностями. Если мы, действительно, хотим сделать общественные места более безопасными, надо не управлять ношением тех или иных головных уборов, а устанавливать сутевые требования, общие для всех.

Терроризм

Последний вывод я делаю без какой-либо иронии. На этой неделе встретил новость, которая показывает масштаб террористической угрозы и желания террористов распоряжаться нашими жизнями.

Террористическая группировка «Исламское государство», запрещенная в Российской Федерации, сообщила о том, что за 6 месяцев нынешнего года они совершили 788 нападений, в которых погибли и были ранены 3 749 человек. На территории России было совершено 1 нападение, в котором погибли и получили ранения 500 человек. Очевидно, имеется в виду трагический теракт в «Крокус Сити Холле» 22 марта. 

В сообщение говорится, что также 1 нападение было совершено на территории Турции, в результате которого погибли или были ранены 2 человека. Под этим явно подразумевается теракт в церкви Святой Марии 28 января. На территории Ирана в этом году боевики совершили 1 нападение, в котором погибли или получили ранения 303 человека. Очевидно, имеется в виду теракт в городе Керман 3 января. Помимо этого, «Исламское государство» в нынешнем году совершало нападения в Ираке, Сирии, Нигерии, Пакистане, Республике Конго, Мозамбике, Афганистане, Мали, Сомали, Нигере, Камеруне, Буркина-Фасо и на Филиппинах.

Япония: отголоски закона о принудительной стерилизации

На ушедшей неделе Верховный суд Японии признал неконституционным старый евгенический закон о насильственной стерилизации.

В соответствии с законом, принятым в 1948 году, около 25 тыс. человек, многие из которых имели наследственные отклонения, подверглись операциям по стерилизации. Таким образом власти пытались предотвратить рождение детей, которых они считали «неполноценными». Закон был отменен только в 1996 году. Правительство Японии признало, что 16,5 тыс. операций по стерилизации были проведены без согласия тех, кто подвергался этой процедуре.

Судя по приводимым цифрам, около 10 тысяч подверглись этим операциям, вероятно, высказав «добровольное согласие».

Суд также обязал японское правительство выплатить компенсацию 11 жертвам — истцам по пяти делам, которые рассматривались в апелляционном порядке.

Это решение стало возможным благодаря тому, что после многолетних судебных тяжб, только в 2019 году был принят закон, который дал выжившим жертвам право на возмещение ущерба.

Чудовищный пример биополитики государства, которая полностью попирает всякое понятие о человеческом достоинстве и показывает, насколько далеко может зайти власть, не встречающая на своем пути этических возражений общества. Именно этическая, а не юридическая постановка вопроса должна служить определяющей в отношении законов, которые затрагивают вопросы личности и  персональной, «голой»* жизни человека.

Насильственная стерилизация, то есть насильственное медицинское вмешательство с целью лишить человека возможности иметь детей,  была законодательно принята не только в Японии. И это лишь один весьма яркий пример агрессивной биополитики. Я бы обратил внимание также на те 10 тысяч «добровольных» согласий, сделанных под давлением представителей государственной системы. Здесь есть о чем задуматься.

Комментируя решение суда, один из истцов — 81-летний Сабуро Кита поблагодарил всех за поддержку и призвал помочь всем остальным тысячам пострадавшим получить справедливую компенсацию. А еще одна истица рассказала, что ей важно, чтобы это никогда больше не происходило. «Я хочу, чтобы с инвалидами обращались как с обычными людьми. Мы не вещи. Мы живые люди»,— сказала она.

Закон о склонности к общественно-опасным действиям

На ушедшей неделе был принят закон, направленный на предупреждение совершения общественно опасных действий лицами, страдающими психическими расстройствами с тяжелыми, стойкими или часто обостряющимися проявлениями. 

В этой связи меня беспокоит тенденция, которая может возникнуть и в нашем законодательстве.

Когда обсуждался текст законопроекта, то средства массовой информации, да и часть моих коллег по работе в Государственной Думе, обращали внимание на сопутствующее нарушение врачебной тайны. Ведь сотрудников полиции будут оповещать о диагнозе граждан.

Вопрос, действительно, сложный, так как речь идет о тех людях, которые страдают тяжелыми психическими заболеваниями и поведение которых может быть неожиданно агрессивным и даже опасным для окружающих. Я склоняюсь к тому, что в модели это правильно. Как всегда, дьявол кроется в деталях будущего правоприменения.
Ведь последствие такого обмена информацией - это участие органов внутренних дел в наблюдении «за лицами, страдающими хроническими и затяжными психическими расстройствами с тяжелыми стойкими или часто обостряющимися болезненными проявлениями, в отношении которых установлено диспансерное наблюдение в связи со склонностью таких лиц к совершению общественно опасных действий, в целях такими лицами преступлений предупреждения совершения и административных правонарушений». И в определенных случаях, помощь органов в «недобровольной госпитализации» таких граждан.

Однако меня в большей степени настораживает то, что в нашем законодательстве появилась формулировка «склонность лиц к совершению общественно опасных действий». Эта формулировка - уравнение со всеми неизвестными. 

С одной стороны, «склонность» определяется не фактом совершения действия или фактом совершения действий в прошлом, а мнением о возможности такого действия. То есть субъективным представлением (в данном случае, вероятно, врача-психиатра). А во-вторых, общественная опасность - это крайне расплывчатое понятие, связанное часто с субъективным пониманием того, что такое «вред». Особенно, если мы говорим о «вреде», который может быть нанесен обществу или государству в целом.

Надо сказать, что мысли о выявлении «склонностей» к тому или иному негативному поведению - это мысли, которые активно продвигаются на западе. Например,  один из самых влиятельных философов-либералов и планетаристов нашего времени - Питер Сингер, в одном из своих эссе в начале 2000-х (которое, кстати, опубликовано и на русском языке), высказал мысль о массовом определении склонности граждан к тому или иному типу поведения для того, чтобы выявлять самых опасных и предлагать им на выбор - или принятие «моральной таблетки», или браслет на ногу для постоянного контроля со стороны органов внутренних дел. 

Немало этой мысли способствуют и современные исследования в области нейробиологии. Роберт Сапольски недавно опубликовал еще непереведенную на русский книгу «Determined: A Science of Life without Free Will», где доказывает отсутствие свободы воли. Он приходит к выводу, что наш выбор детерминирован нашей генетикой, опытом и окружающей средой, а не нашей волей, и что обычное использование термина "свободная воля" является ошибочным.

Страшно подумать, к чему может привести приверженность такой биополитической теории, реализованная в государственном управлении. Начиная с изначального исследования и «редактирования генома», до «работы» с неугодными личностями. И здесь, конечно, как никогда важна общественная полемика в области биоэтики, определение границ, которые государство и власть не должны переходить никогда.

* «Голая жизнь» - термин, впервые введенный в философский обиход Мишелем Фуко. В биополитическом дискурсе он означает жизнь человека как есть, это его животная, биологическая жизнь, которая становится предметом управления со стороны власти. Человек рассматривается не как субъект права, а как существо, жизнь, здоровье и условия биологической жизни которого регулируются извне, а не в соответствие с его природой и волей.