Глобальная архаизация
Внезапно вспыхнувшая борьба за рождаемость, включая ее экстремальные проявления в виде требований вводить уголовную ответственность за «склонение» к абортам и еще более утопические (точнее, антиутопические) призывы к массовому переселению горожан в деревню — в общем, всё это помимо откровенной дичи, которая может вызывать только оторопь, показывает и еще одну характерную особенность нынешней власти. Она полностью неадекватна не только будущему, но даже недавнему прошлому, ориентируясь на откровенную архаику, куда попасть уже невозможно просто по определению.
Это, кстати, совершенно не означает, что не попробуют нас туда затащить — в конце концов, ряд социальных экспериментов в этом направлении проводилось и проводится. Эксперимент Пол Пота-Иенг Сари по деурбанизации целой (и немаленькой) страны, проходящий прямо сейчас эксперимент по принудительному опусканию в концлагерь огромной страны Венесуэлы с изгнанием всех несогласных с правилами этого лагеря. В этом смысле Россия вполне может попытаться в идущей сейчас агонии что-то эдакое сотворить. Кстати, принятые совсем недавно ГОСТы по эвакуации населения в мирное время и по массовым захоронениям вполне могут быть применены при попытках этого самого «эдакого». Не стоит забывать и идею о пяти городах-миллионниках в Заполярье, которая была озвучена Шойгу — и тоже недавно.
Можно точно сказать, что какие-то идеи на этот счет у режима точно были и, возможно, остаются. Чем, собственно, Россия отличается от Кампучии? Такое же бесчеловечное зверьё у власти, такой же репрессивный аппарат, и примерно такие же противоречия — неспособность правящей верхушки сформулировать проект развития страны, в котором она не теряла бы власть.
В чём, собственно, проблема? В том, что Россия сегодня — городская цивилизация. Поэтому традиционная история про население, являющееся восполнимым ресурсом и источником ренты для правящей знати, перестала работать. Городское население резко перестает плодиться в количествах, характерных для традиционного общества, оно перестает выживать и начинает требовать качество жизни. Власть же в России остается традиционной в ментальном плане. Глухая ненависть к народу — ключевая отличительная особенность всех, кто «выбивается в люди». Собственно, сам традиционный народ в качестве стратегии своего поведения исповедует цель — вырваться из народа, войти если не в начальство, то в ранг начальственных холуёв.
Тем самым нельзя впрямую утверждать, что правящая страта и народ страны — это разные вселенные. Нет, вселенная одна, только критерии отбора в правящую страту таковы, что вытаскивают из народа самую мразь, которая и становится тем слоем, который находится между правящей знатью и собственно народом. Поэтому любой, кто попадает в систему, очень быстро утрачивает человеческий облик, превращаясь в нелюдя. Характерные примеры — вчерашние записные демократы, попав в чиновничье кресло или получив в руки микрофон и время на федеральном канале, становятся эталонной мразью, причем они сами понимают, что не став ею, утратят свой шанс и скатятся в маргиналы. Туда, в народ, откуда они с таким трудом выползли.
В общем, это сама по себе интересная тема, но здесь важно другое. Россия попала в «вилку», из которой пока не в состоянии выйти. Городское общество постепенно, хотя и очень медленно по меркам человеческой жизни, перемалывает традиционный народ, превращая его в городских людей. Этот процесс продолжается, хотя в стране уже седьмое поколение (если мерить по десятилетиям) живет почти в полностью городской среде. Но все равно традиция и присущие ей стратегии всё еще отравляют его. Тем не менее, процесс развития народа страны идет и обусловлен образом жизни.
Но вот власть была и остается традиционной и по ментальности, и по стратегиям. Она-то как раз застыла в развитии, и более того: любая власть, которая попытается перестать быть враждебной народу, будет этим же народом сметена. Парадокс, но скорее всего, объяснимый. В итоге по мере того, как народ становится всё менее архаичным, разрыв между ним и властью только нарастает.
Поэтому правящая знать объективно заинтересована в том, чтобы этот разрыв сократить. Но так как она не в состоянии развиваться, она прямо заинтересована в «опускании» народа обратно в традицию. Отсюда и идеи Дугина (кстати, востребованные властью, хотя она сама к Дугину относится крайне осторожно и с очевидным опасением — радикализм предлагаемых им мероприятий понятен даже для полностью невменяемого российского руководства. Оно-то какой-никакой, но практикой занимается, а идеи Дугина — чистая и незамутненная теоретика)
Первый раз опустить народ и затормозить его развитие и превращение в современное городское общество удалось в ходе развала СССР. Не до конца, но два поколения — поколение восьмидесятых и девяностых — из списка выпали. Террор, развязанный режимом в стране, тоже бьет по двум следующим поколениям. Поколение условного Навального (нулевых годов) терроризируется через административный и политический террор, поколение десятых годов прессуется пока в основном ментально, но, скорее всего, придет и его очередь занимать камеры и бежать из страны.
Здесь цель власти вполне прозрачна — не допустить повторения развала уже России (в конце концов, где мы харчеваться в таком случае будем?), но сделать все то же самое, что произошло после развала СССР в плане сохранения разрыва между городским обществом и традиционным руководством страны. Дальнейшее увеличение дистанции между ними, скорее всего, будет чревато для нынешней власти, а желающих занять ее место из народа достаточно. Можно вспомнить того же Пригожина, который имел неиллюзорный шанс уже в июле 2023 года стать новым спасителем Отечества. Упустил — но исключительно в силу субъективного фактора. Просто не сумел отрефлексировать ситуацию и остановился в шаге.
Страх повторения истории с Пригожиным таков, что террор теперь выстригает вообще всё, что даже предположительно может собрать вокруг себя хотя бы десяток сторонников. Десяток — это уже много. Очень много. До Москвы может дойти уже миллион, если упустить. Поэтому даже вообще никакую журналистку Дунцову от греха подальше укатывают под асфальт, никто не хочет никаких экспериментов. Даже полностью сервильного Удальцова при самой слабой перспективе того, что он вдруг сможет попытаться побороться за кресло откровенно уходящего Зюганова, закрывают пока что в СИЗО, а там — возможно, и поглубже. И неважно, что никаких шансов у Удальцова нет. Шансов нет, но возможность — есть. Поэтому стерилизация полная.
При чем тут рождаемость? Режим будет пытаться не просто тормозить развитие народа, которое все равно происходит хотя бы потому, что в городской цивилизации он будет это делать, как одуванчик через асфальт. Задача режима — развернуть тренд и попытаться в городской цивилизации создать традиционные зоны. Зоны здесь — ключевое слово. По сути, тюрьма в городской цивилизации — это то самое место, где эта цивилизация не работает. Обстановка экстремальная, на грани выживания, а потому в тюрьмах всплывают реликты социального устройства, архетипы. Иначе говоря — внутри городской цивилизации можно попытаться создать целые локусы традиционного уклада, постепенно расширяя их до полного размера социума.
И любопытно, что ровно то же самое предлагается Швабом в его «новой нормальности» - по сути, концлагерь с полным отсутствием прав и свобод, но с формальными и практически карнавальными декорациями демократии и всего такого. Отсюда и неподдельный интерес российской власти к китайскому «обществу социального кредита» или к швабовской «новой нормальности». Тот факт, что сегодня Кремль находится в жесткой конфронтации с Западом, мало что меняет в этом отношении. Поэтому любые попытки Запада создать свой собственный концлагерь будут с восторгом подхвачены здесь, так как цель там и там практически одна и та же — на Западе тоже правящая страта безнадежно отстает от слишком быстро развивающихся цивилизационных трендов. Настолько безнадежно, что встает вопрос о власти. А это экзистенциальная проблема, по которой не может быть достигнуто никаких компромиссов.
То, что в России это общее противоречие между несоответствием управляющего контура управляемому объекту выглядит несколько иначе и более остро, чем на Западе, ничего не меняет в общей картине происходящего: всё человечество столкнулось с проблемой слишком быстрого развития и полного несоответствия правящих групп управлять этим развитием. Поэтому и решение в целом находится в одном русле — в русле попыток архаизировать социум, остановить развитие и по возможности развернуть его назад. Пускай ненамного и ненадолго. Хотя бы поколений на пять-десять. Расчет один — может быть, за это время удастся создать механизм опережающего развития самой правящей элиты.
Ну, а если не удастся — значит, для этого и нужен концлагерь. Чтобы держать там заключенных до тех пор, пока не будет объявлена амнистия. Частичная или полная.