Почему мы любим Москву и как беречь ее подольше

Важно понимать, что Москва — город, в котором представлены практически все архитектурные стили. Это древнерусское зодчество, церкви самых разных эпох, модерн, конструктивизм, сталинский ампир и модернизм. Плюсом — капром 90-х и 2000-х, китчевые вещи лужковской эпохи. 

За это Москву и любят, потому что она по характеру «девица нервная». Каждый правитель пытался оставить какой-то след на этих улочках. Мы видим градостроительные реформы Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Первого, Екатерины Второй, Сталина и многих других. 

Самое интересное, что никому из правителей не удалось Москву подчинить до конца. Даже не все сталинские высотки были доделаны в 1953 году. Ни один из тех людей, кто хотел овладеть Москвой, перестроить её под себя, не окончил реализацию своего замысла. 

Поэтому мы ценим Москву за такой микс: рядом с брежневской девятиэтажкой могут прятаться палаты XVII века или уютная старая церковь. 

Иногда говорят, что город должен развиваться, оправдывая сносы, тем самым они поступают глубоко неправильно. Развитие и сохранение наследия не противоречат друг другу. 

Всего в Москве осталось не больше 10 тысяч дореволюционных изданий. Это очень мало, составляет 5-6% площади города. Мы живем в «организме», большая часть которого была создана во второй половине XX века, поэтому к каждому старинному зданию нужно относиться с должным пиететом. Не потому, что там жил Пушкин или выпивал Бродский, а лишь потому, что оно появилось сто, двести, триста лет назад. Это средовая застройка, благодаря которой отдельные улицы Москвы, особенно в Замоскворечье или на Ивановской горке, выглядят цельно и приемлемо.

Если говорить о сносах последних лет, то они переместились из центра города, который уже стал максимально пластиковым за исключением некоторых уголков, на окраины. Сейчас подвержены опасности объекты промышленной архитектуры.

Под программу реновации очень часто попадают симпатичные малоэтажные сталинки в близких к центру районах. Редевелопмент здесь принес бы гораздо больше денег. В целом такая градостроительная политика кажется недальновидной и непродуманной. Сейчас мы сделаем Москву каменными джунглями, а потом будем тосковать по дворикам, увитым диким виноградом.

Понятно, что дух места не закатаешь в банку и не сделаешь слепок, но тем не менее и реставрационная отрасль, и искусствоведение уже накопили достаточно знаний, чтобы Москву воспринимать как исторический организм, где фраза «развитие города» не предполагает сноса и ковша экскаватора. В крайнем случае это может быть перенос. Недавно подобное сотворили с водонапорной башней в районе Савеловской. И в советское время ценные здания тоже передвигали. 

Москва — достаточно сложный организм, и поэтому многие градозащитники хотят её законсервировать. Кто-то в пределах Садового кольца, кто-то в пределах Камер-Коллежского вала, кто-то говорит, что нужно не трогать здание вплоть до знаменитого постановления об устранении излишеств в архитектуре, то есть это середины 50-х годов. 

Москва — настоящая «архитектурная энциклопедия. Камни молчат, но наполняем их содержанием и эмоциями. Каждый зодчий терзался бессонными ночами и спорил заказчиком, прежде чем что-то создать. Поэтому каждое здание — это продукт компромисса и жарких баталий. Поэтому просто так в 2020 году разбрасываться Москвой нельзя. Такого права никто не давал ни застройщикам, ни властям города.