Глава 50,51
@knigitopКомандор Диего Гарза во главе четырех вооруженных агентов гвардии шел по Пласа-де-ла-Армериа, глядя прямо перед собой и не обращая внимания на выкрики журналистов за решеткой чугунной ограды. Через прутья ограды на него нацелились объективы телекамер, доносились просьбы прокомментировать события.
По крайней мере они увидят, предпринимаются хоть какие-то действия.
Отряд подошел к главному входу собора, который оказался заперт. Что неудивительно в такой час. Гарза принялся колотить в дверь рукояткой пистолета.
Тишина.
Гарза продолжал стучать.
Наконец дверь распахнулась, и командор оказался лицом к лицу с испуганной уборщицей, которая еще больше перепугалась, увидев перед собой крошечную армию.
– Где епископ Вальдеспино? – грозно спросил Гарза.
– Я… я не знаю.
– А я знаю, что он здесь. Вместе с принцем Хулианом. Вы их видели?
Она покачала головой.
– Я только что пришла. Я всегда по субботам убираюсь после…
Гарза решительно отодвинул ее в сторону и вместе с агентами устремился в полумрак собора.
– Закройте дверь, – бросил он уборщице. – И не путайтесь под ногами.
С пистолетом наготове он решительно направился к кабинету Вальдеспино.
На другой стороне площади в подвальной комнате визуального контроля Моника Мартин стояла у кулера и курила. Эту сигарету она хранила давно. Из-за волны либеральной политкорректности, захлестнувшей Испанию, курить в помещениях дворца запретили. Но, думала Мартин, учитывая обрушившийся сегодня на дворец шквал подозрений в совершении всевозможных преступлений, сигарета, пусть и немного пересушенная, вполне допустимое нарушение регламента.
Все пять новостных каналов на немых телеэкранах продолжали комментировать в прямом эфире убийство Эдмонда Кирша, снова и снова прокручивая страшные кадры его смерти. И каждый показ предваряло лицемерное предостережение.
Внимание: следующий сюжет содержит кадры, которые могут быть неприемлемыми для некоторых категорий зрителей.
Ни стыда ни совести, думала Мартин, ведь эти предостережения – не забота о зрителях, а приманка, после которой никто точно не станет переключать канал.
Она сделала еще одну затяжку, пощелкала пультом. Большинство телекомпаний пережевывали одни и те же «теории заговора», перемежая их кричащими заголовками «срочных новостей» или сенсационными вопросами в бегущей внизу строке.
Футуролога убила церковь?
Научное открытие века навсегда утрачено?
Убийцу подослала королевская семья?
Вы должны сообщать новости, злилась Мартин, а не распространять слухи под видом вопросов.
Моника всегда считала, что без серьезной журналистики не может быть свободы и демократии, и ее все больше раздражали беспринципные «коллеги», провоцирующие публику абсолютно бредовыми предположениями – они облекали их в форму вопросов, чтобы избежать обвинений в клевете.
Не отставали и серьезные научно-популярные каналы, которые спрашивали зрителей: «Вы считаете возможным, что этот храм в Перу в древности построили инопланетяне?»
Хватит, хотелось крикнуть Мартин прямо в экран. Это невыносимо! Прекратите задавать идиотские вопросы!
Канал Си-эн-эн, похоже, решил сохранить хоть какое-то самоуважение.
Памяти Эдмонда Кирша.
Пророк. Визионер. Творец.
Мартин включила звук.
– …человек, который любил искусство, технологии и инновации, – печально говорил ведущий. – Почти мистические способности предсказывать будущее сделали его имя известным всему миру. По словам коллег, все предсказания Кирша в области компьютерной техники сбылись.
– Все так, Дэвид, – перебила его соведущая. – Жаль, мы не можем сказать то же самое о предсказаниях Кирша о самом себе.
На экране появилась архивная запись. Кирш с бронзовым от загара лицом дает интервью на тротуаре перед зданием Рокфеллер-центра в Нью-Йорке. «Сегодня мне тридцать лет, – говорит Эдмонд. – Теоретически я мог бы дотянуть до шестидесяти восьми. Но будущие успехи медицины, новые технологии долголетия, восстановление теломеров – концевых участков хромосом – дадут мне возможность встретить сто десятый день рождения. Я предсказываю это! И я настолько уверен в своем предсказании, что уже зарезервировал зал в ресторане «Рейнбоу рум» для банкета по случаю своего стодесятилетия. – Кирш улыбается и смотрит на самый верх здания. – Только что полностью оплатил счет – заранее, за восемьдесят лет. С учетом предполагаемой инфляции!»
На экране снова появилась ведущая и со скорбным видом изрекла:
– Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.
– Что верно, то верно, – подхватил ее коллега. – И все же один из самых интригующих вопросов, возникающих в связи со смертью Кирша: в чем суть его сенсационного открытия? – Он серьезно посмотрел прямо в камеру. – Откуда мы? Что нас ждет? Два великих вопроса. Два вечных вопроса.
– И чтобы попытаться ответить на эти вопросы, – с энтузиазмом продолжила ведущая, – к нам присоединяются две очень компетентные женщины – священник епископальной церкви из Вермонта и биолог-эволюционист из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Мы вернемся после короткой рекламы, чтобы узнать их мнения.
Мартин заранее знала их мнения – полярно противоположные, иначе бы их не пригласили. Без сомнения, женщина-священник скажет: «Бог создал нас, и мы идем к Богу», а женщина-биолог возразит: «Мы произошли от обезьяны и рано или поздно бесследно исчезнем».
И все это доказывает только одно: мы, зрители, готовы смотреть что угодно, лишь бы это щекотало нервы.
– Моника! – услышала она крик Суреша.
Мартин обернулась: к ней бежал агент центра электронной безопасности.
– Что стряслось? – спросила она.
– Мне только что звонил Вальдеспино, – задыхаясь, выпалил Суреш.
Она выключила звук телевизора.
– Епископ звонил… тебе? Он объяснил, черт возьми, что происходит?
Суреш отрицательно покачал головой:
– Я не спрашивал, а он не сказал. Он хотел узнать, могу ли я кое-что проверить в нашей телефонной сети.
– То есть?
– ConspiracyNet недавно сообщила, что кто-то из дворца позвонил в музей Гуггенхайма перед самым началом презентации и попросил Амбру Видаль включить Авилу в список гостей. Вы ведь об этом знаете?
– Знаю. Я же тебе велела выяснить, кто звонил.
– Вот именно. Вальдеспино попросил о том же – зайти на сервер коммутатора, найти запись звонка и проследить, откуда именно он сделан. Возможно, так удастся выяснить личность звонившего.
Мартин в замешательстве подумала, что главный подозреваемый – сам Вальдеспино.
– В музее утверждают, – продолжал Суреш, – что в их приемную позвонили незадолго до начала презентации прямо из королевского дворца. И на их коммутаторе этот входящий звонок зарегистрирован. Я просмотрел все наши исходящие звонки в то время. – Он покачал головой. – Беда в том, что ничего нет. Ни одного исходящего. Кто-то стер запись звонка из дворца в музей.
Мартин помолчала, раздумывая, прежде чем спросить:
– У кого есть доступ к серверу?
– Именно этот вопрос задал Вальдеспино. И я сказал ему правду. Доступ есть у меня, как у главы центра электронной безопасности. Но я ничего не стирал. Остается только один человек – командор Гарза.
Мартин вздрогнула.
– Думаешь, Гарза мог подчистить записи телефонных звонков?
– Почему бы и нет? В конце концов, это его обязанность – обеспечивать защиту дворца. Если вдруг начнется следствие, то… никакого звонка не было. И у нас есть возможность все отрицать. Так что уничтожение записи поможет оградить дворец от подозрений.
– Оградить от подозрений? – возмутилась Мартин. – Но ведь звонок был! Амбра Видаль внесла Авилу в список гостей. И запись в приемной музея Гуггенхайма…
– Все так. Только теперь это слово какой-то девочки, сидящей в приемной на телефоне, против авторитета всего королевского дворца. У нас все чисто.
Мартин далеко не была в этом уверена.
– И ты все это сказал Вальдеспино?
– Сказал как есть. Не важно, уничтожил Гарза запись о звонке или нет. Если и уничтожил, то чтобы защитить дворец. – Суреш сделал паузу. – Правда, сразу после разговора с епископом мне пришла в голову одна мысль.
– А именно?
– Строго говоря, доступ к серверу коммутатора есть еще у одного человека. – Суреш с опаской оглянулся и подошел к Мартин почти вплотную. – У принца Хулиана есть коды доступа ко всем системам.
Мартин вздрогнула.
– Это просто смешно.
– Согласен, звучит глупо, – признал он. – Но в это время принц был во дворце. Один в своих апартаментах. Он легко мог зайти на сервер и стереть запись о звонке. Это не так сложно, а принц куда более продвинут технически, чем принято думать.
– Суреш, – взвилась Мартин, – ты правда считаешь, что принц Хулиан, будущий король Испании, послал киллера в музей Гуггенхайма, чтобы убить Эдмонда Кирша?
– Не знаю, – ответил он. – Я просто говорю, что есть такая вероятность.
– Но зачем это принцу?!
– Вам ли не знать? Вспомните, в последнее время писали, что Амбру Видаль и Эдмонда Кирша постоянно видят вместе. И она летала к нему в Барселону.
– Но это же по работе!
– Политика – это прежде всего имидж, – сказал Суреш. – Вы сами меня так учили. И нам с вами прекрасно известно, что публичная помолвка принца сработала на его имидж совсем не так, как он предполагал.
Телефон Суреша пискнул. Он прочел полученное сообщение, и его лицо вытянулось.
– Что там? – спросила Мартин.
Не говоря ни слова, Суреш бросился в центр безопасности.
– Суреш! – Мартин загасила сигарету и побежала следом. Когда она вошла в комнату, один из сотрудников уже прокручивал Сурешу запись камеры слежения.
– Что это такое? – спросила Мартин.
– Служебный выход из собора, – пояснил сотрудник. – Пять минут назад.
Мартин и Суреш, наклонившись, внимательно следили, как молодой министрант выскакивает из служебного выхода собора, бежит по почти безлюдной улице Калле-Майор и садится в видавший виды «опель».
Ну и что? – подумала Мартин. Парень едет домой после мессы.
Но вот «опель» тронулся и медленно подъехал почти вплотную к дверям – тем самым, из которых минуту назад выбежал министрант. Тут же из собора выскользнули два темных силуэта. Согнувшись, двое мужчин забрались на заднее сиденье «опеля».
Не было никаких сомнений – это епископ Вальдеспино и принц Хулиан.
Через секунду «опель» резко рванул с места, повернул за угол и исчез из кадра.
Глава 51
На углу Каррер-де-Провенса и Пасео-де-Грасиа, словно грубо обтесанная скала, возвышается шедевр Гауди 1906 года, известный как Каса-Мила – одновременно и жилой дом, и бесценное произведение искусства. Задуманное архитектором как бесконечная кривая, это девятиэтажное сооружение уникально. Ни с чем не спутаешь его вздымающийся волной фасад, облицованный пористым известняком.
Извивы балконов и отсутствие прямых линий делают дом похожим на явление природы – словно за тысячи лет суровые ветра испещрили террасами и пещерами скалистую стену дикого каньона.
Поначалу странный модерн Гауди не очень нравился соседям, но вскоре дом Мила, вознесенный до небес критиками, стал настоящей архитектурной жемчужиной Барселоны.
Этот дом Гауди заказал бизнесмен Пере Мила. Тридцать лет он жил с женой в просторных апартаментах бельэтажа, а остальные двадцать квартир сдавал внаем. Сегодня же Каса-Мила – Пасео-де-Грасиа, 92 – один из самых престижных адресов во всей Испании.
Роберт Лэнгдон вел «теслу» Кирша по элегантной и почти пустой трехполосной улице.
Дом должен быть уже совсем рядом.
Пасео-де-Грасиа – барселонская версия парижских Елисейских полей – самая широкая и роскошная улица города, с великолепными зданиями и дизайнерскими бутиками. «Шанель»… «Гуччи»… «Картье»… «Лоншан»…
Наконец Лэнгдон увидел его метрах в двухстах.
Мягко подсвеченный снизу светлый пористый песчаник и плавные линии балконов резко выделялись на фоне прямоугольных соседей – дом казался прекрасным обломком океанского коралла, вынесенным волной на унылый шлакоблочный пляж.
– Этого я и боялась, – сказала Амбра, указывая вперед. – Смотрите.
Лэнгдон опустил взгляд и увидел на широком тротуаре около Каса-Мила с полдюжины микроавтобусов съемочных групп и толпу корреспондентов. Дом, где жил Кирш, служил им фоном для прямого эфира. Несколько охранников удерживали толпу на некотором расстоянии от входа в дом. Смерть Эдмонда, похоже, превратила все, с ним связанное, в тему для очередного выпуска новостей.
Лэнгдон искал место, где можно остановиться, но ничего не находил. Да и поток машин здесь уже был плотным. Придется ехать через перекресток, где толпятся телевизионщики.
– Пригнитесь, – сказал он Амбре.
Амбра скользнула вниз и устроилась на коврике, полностью скрывшись из виду. Проезжая мимо толпы на углу, Лэнгдон оценил ситуацию.
– Похоже, парадный вход заблокирован, – сказал он. – Нам не войти.
– Поверните направо, – бодро произнес Уинстон. – Я предвидел такое развитие событий.
Блогер Гектор Маркано скорбно смотрел на верхний этаж Каса-Мила и все не мог поверить, что Эдмонда Кирша больше нет. Три года Гектор писал о новых технологиях на Barcinno.com – популярном ресурсе для продвинутых барселонских предпринимателей и стартаперов. Присутствие Эдмонда Кирша в Барселоне вызывало у Гектора ощущение, будто он работает рядом с самим Зевсом.
Гектор лично познакомился с Киршем год назад: легендарный футуролог любезно согласился выступить на ежемесячном шоу Barcinno «Ночь неудач», где известные люди откровенно рассказывают о своих самых больших провалах. Кирш перед многочисленной аудиторией смиренно признался, что потратил четыреста миллионов, больше полугода пытаясь осуществить свою мечту – построить то, что он назвал «E-Wave». Этот супербыстрый квантовый компьютер позволил бы совершить прорывы во всех областях науки, особенно в моделировании сложных систем.
– Но, боюсь, – сказал тогда Эдмонд, – попытка совершить квантовый скачок в построении квантового компьютера обернулась квантовым провалом.
Когда Гектор узнал, что Кирш собирается объявить о сенсационном открытии, он решил, что это связано с «E-Wave». Может, Эдмонд построил-таки свой суперкомпьютер? Но после философского вступления Кирша ему стало ясно: речь идет о чем-то совсем ином.
Узнаем ли мы вообще когда-нибудь, что он открыл? – с грустью подумал Гектор.
На этот раз он пришел к дому Кирша не ради интервью, а чтобы почтить память своего кумира.
– «E-Wave»! – закричал кто-то совсем рядом. – «E-Wave»!
Толпа вокруг Гектора заволновалась, все указывали пальцами и направляли камеры в сторону элегантной черной «теслы», которая медленно двигалась прямо на публику, озаряя ее яркими галогенными фарами.
Гектор ошеломленно смотрел на знакомый электромобиль.
«Тесла» с надписью «E-Wave» на номерном знаке была столь же известна в Барселоне, как папамобиль в Риме. Кирш часто устраивал шоу у ювелирного магазина «Даниель Виор» на Каррер-де-Провенса. Оставив авто прямо на проезжей части, он выходил и начинал раздавать автографы. А тем временем запрограммированная машина сама заруливала в гараж. Она отъезжала от магазина, проезжала по улице, пересекала широкий тротуар – сенсорные датчики предупреждали ее обо всех препятствиях – и достигала ворот гаража, которые открывались сами. А потом машина начинала медленно спускаться по спиральному пандусу на подземную стоянку дома Мила.
Автопарковка входит в базовый комплект всех машин «Тесла» – открыть гараж, заехать по прямой, закрыть за собой двери. Но Эдмонд взломал компьютерную систему спорткара и запрограммировал ее на более сложный маршрут.
Вся его жизнь была как шоу. И это еще один блистательный номер.
Сегодня зрелище казалось особенно странным. Кирш мертв, но его электромобиль сам приехал на Каррер-де-Провенса и теперь, медленно двигаясь по тротуару, приближался к элегантным гаражным воротам сквозь расступающуюся толпу.
Репортеры и операторы бросились к машине, пытаясь разглядеть, кто там, за сильно тонированными стеклами. Послышались удивленные возгласы.
– Она пустая! За рулем – никого! Откуда она взялась?
Охранники Каса-Мила уже видели этот фокус, поэтому спокойно оттесняли народ от машины и от открывавшихся ворот гаража.
Пустая машина Эдмонда вернулась в гараж, словно верный пес, который приполз домой после смерти хозяина, подумал Гектор.
Как призрак, бесшумно, «тесла» въехала в ворота, и толпа взорвалась аплодисментами, приветствуя любимую машину Эдмонда. А спорткар привычным маршрутом стал медленно спускаться по спиральному пандусу на одну из первых в Барселоне подземных парковок.
– Я и не знала, что у вас клаустрофобия, – прошептала Амбра Лэнгдону, лежащему рядом с ней на полу «теслы». Втиснутые между вторым и третьим рядом сидений и накрытые черным пластиковым ковриком, который Амбра нашла в багажнике, они были недостижимы для посторонних взглядов.
– Переживу, – мрачно откликнулся Лэнгдон. Его больше тревожило, как машина сама доедет до места. Она спускалась по крутой спирали – как бы во что-нибудь не врезаться.
Несколько минут назад, когда они остановились прямо на проезжей части у ювелирного магазина «Даниель Виор», Уинстон дал им четкие указания. Амбра и Лэнгдон, не выходя из машины, перебрались назад, к третьему ряду сидений, а потом, нажатием одной кнопки на смартфоне, Амбра активировала программу привычной для «теслы» автопарковки.
Машина медленно ехала по улице, и Лэнгдон, чувствуя тепло тесно прижавшейся к нему Амбры, вспомнил первые свидания с симпатичными подружками на заднем сиденье авто. Тогда я нервничал сильнее, подумал он. И это странно – ведь сейчас он лежит рядом с будущей королевой Испании в машине, которая куда-то едет сама, без водителя.
Наконец «тесла» съехала с пандуса на горизонтальную поверхность, сделала несколько медленных поворотов и плавно остановилась.
– Вы на месте, – доложил Уинстон.
Амбра сбросила коврик, села и осторожно выглянула в окно.
– Никого. – И она стала выбираться из машины.
Лэнгдон вышел следом за ней и теперь с облегчением оглядывал просторный гараж.
– Лифты в главном фойе, – бросила Амбра и направилась в сторону спирального пандуса.
Неожиданно внимание Лэнгдона привлек странный предмет. На бетонной стене подземной стоянки прямо напротив парковочного места Эдмонда висела картина в изящной раме – живописное морское побережье.
– Амбра, – позвал он. – Эдмонд что – повесил картину на парковке?
Она кивнула.
– Я спрашивала его об этом. Он ответил: приятно, когда у входа в дом тебя встречает красота.
Лэнгдон усмехнулся. Ох уж эти холостяки.
– Эдмонд очень любил этого художника, – вмешался Уинстон. Он автоматически переключился, и его голос теперь доносился из телефона Кирша, который держала в руке Амбра. – Узнаете автора?
Лэнгдон понятия не имел, кто бы это мог быть. Хорошая акварель, морской пейзаж, ничего похожего на любимый Эдмондом авангард.
– Это работа Черчилля, – сказала Амбра. – Эдмонд часто его цитировал.
Черчилль. Лэнгдон не сразу понял, что речь идет об Уинстоне Черчилле – знаменитом английском государственном деятеле, который был не только героем войны, историком, оратором, лауреатом Нобелевской премии по литературе, но и талантливым художником. Лэнгдон вспомнил, как однажды Эдмонд процитировал этого английского премьер-министра в ответ на замечание, что религиозные фанатики ненавидят его: У вас есть враги? Отлично. Значит, у вас есть убеждения!
– Эдмонда восхищала разносторонняя одаренность Черчилля, – сказал Уинстон. – У людей редко бывает такой широкий спектр талантов.
– Так это в честь Черчилля Эдмонд назвал тебя Уинстоном? – спросил Лэнгдон.
– Да, – ответил компьютер. – Со стороны Эдмонда это высшая похвала.
Ему приятно, что я спросил про имя, подумал Лэнгдон. Раньше он считал, что «Уинстон» – аллюзия на «Уотсон». Так назывался компьютер фирмы «IBM», который в свое время победил в телевизионной игре «Рискуй!»[82]. Но, без сомнения, Уотсон по сравнению с современным искусственным интеллектом – простейший одноклеточный организм.
– Ладно, – сказал Лэнгдон и двинулся к лифту. – Пора наверх. Надо наконец найти то, за чем мы сюда пришли.
В этот самый момент в Мадридском кафедральном соборе Альмудена командор Диего Гарза, стиснув в руке мобильный телефон, в полном смятении слушал то, что докладывала ему пиар-координатор королевского дворца Моника Мартин.
Вальдеспино и принц Хулиан вышли за охраняемый периметр?
Гарза не мог представить, что все это означает.
Они поехали по Мадриду на машине церковного служки? Но это же безумие!
– Мы можем обратиться в службу дорожной безопасности, – сказала Мартин. – Суреш считает, что камеры дорожного наблюдения помогут нам отследить…
– Нет! – оборвал ее Гарза. – Никто не должен знать, что принц находится вне дворца без охраны. Его безопасность – самое главное для нас.
– Поняла вас, сеньор, – сказала Мартин, и в ее голосе зазвучало странное напряжение. – Тут выяснилось кое-что насчет утраченной записи телефонного звонка.
– Да-да, слушаю, – проговорил Гарза, с изумлением наблюдая за странным поведением своих агентов. Внезапно они приблизились и окружили его со всех сторон. Гарза не успел и глазом моргнуть, как они с профессиональной сноровкой отобрали у него табельное оружие и телефон.
– Командор Гарза, – с непроницаемым лицом сказал старший из них. – Мне приказано вас арестовать.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------