Глава 483 — Повторные Переговоры

От лица Артура Лейвина.

Город Эвербёрн казался маленьким на фоне разросшихся холмов, последовательно поднимавшихся к основанию горы Геолус. Хотя я уже не мог разглядеть маленький сад, который мы только что покинули, я ощущал ману Тессии даже среди тысяч более мощных сигнатур. ‘Будь осторожен, Артур,’ — повторяла Сильви, пока я мчался прочь, летя рядом с Кэзессом.

Сам Кэзесс молчал. Мне уже приходилось сталкиваться с его молчаливым поведением, когда я показал ему, что не стану просто сидеть и ждать его внимания, как один из его слуг. Он мог заставлять Виндcома ждать часами или даже днями, если другой асура его расстраивал, но я не был ни его слугой, ни членом его клана, ни даже асурой. Я не был ему предан.

Я частично активировал Королевский Гамбит, чтобы лучше обдумать ход наших переговоров. Я не видел будущего с помощью руны, но мог заметить малейшие изменения в его поведении — тики его лица и сигнатуру маны — и использовать всё, что я знал о Кэзессе, как из наших предыдущих встреч, так и из того, что я узнал в камне-ключе. И всё это происходило в моём разуме одновременно и с большей скоростью, чем я был бы способен без руны.

И всё же это магическое усиление моих когнитивных способностей ещё больше подчёркивало, насколько опасным было моё положение. Моя семья, Тессия и Сильви находились во власти Кэзесса, и он вполне мог использовать их как рычаг давления на меня. Я преподнёс ему на блюдечке с голубой каёмочкой его главного врага и угрозу; ему даже пальцем не пришлось пошевелить, он просто пришёл забрать бесхозное тело Агроны. Но опаснее всего было то, что я теперь знал. Цикл манипуляций и геноцидов, который драконы устроили по всему миру, продолжался с тех пор, как асуры его покинули, и, учитывая его долгую жизнь, было весьма вероятно, что Кэзесс сам виновен в уничтожении не одной цивилизации.

«Какого прогресса вы добились с Агроной?» — спросил я его, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

Пока мы летели, он пристально смотрел на меня, выражение его лица было расчётливым. Несомненно, он раздумывал, стоит ли вообще отвечать. Но в конце концов он решил ответить после затянувшейся паузы.

«Он до сих пор молчит».

Наступило короткое молчание, и я подумал, что он вернулся к полному игнорированию моего присутствия, но затем он спросил: «Что ты с ним сделал, Артур? Мне нужны конкретные детали. Это кажется... неестественным».

Я обдумывал случившееся и то, как много я мог безопасно рассказать Кэзессу. Или даже хотел бы рассказать ему. К счастью, Королевский Гамбит помог мне умерить свои эмоции и действовать логично. «Майр поделилась тем, что я ей рассказал?»

«Да», — ответил он, приподняв одну бровь из-за того, что я вскользь назвал её по имени. За его спокойной маской скрывалась более глубокая эмоция, запрятанная глубоко в его глазах, заметная только по их небольшому расширению. 

Страх.

Я отметил эту эмоцию, не задумываясь о ней слишком глубоко. Позже будет время проанализировать этот разговор. В данный момент я сосредоточился на контроле своих мыслей и языка тела. «Боюсь, сейчас я не знаю, как описать это лучше, чем несколько дней назад. Возможно, прохождение Пути Озарения поможет нам обоим разобраться в этом».

Глаза Кэзесса сузились, чуть больше, чем до дрожи. Он не ожидал, что я так легко и скоро соглашусь добровольно пройти Путь, как я и предполагал. Мы летели над широким полем с высокими, похожими на кукурузу стеблями с золотистыми луковицами на верхушках, и он несколько долгих секунд наблюдал за работой фермеров, прежде чем ответить.

«Я уверен, что ты многому научился в этом последнем камне-ключе и готов поделиться этим с нами. Я чувствую, с каким рвением эфир готов выполнять твои приказы».

Я понял, что это тонкий намёк на то, что я отменил его попытку телепортировать нас обратно в замок. Он проявлял сдержанность, но я не думал, что это связано с той искрой страха, которую я видел. Скорее всего, он хотел, чтобы я чувствовал себя комфортно и уверенно, не сдерживаясь на Пути Озарения.

Возможно, он также чувствует Королевский Гамбит — одно из ответвлений моих мыслей. Виндсом и Шарон уже рассказали ему о способности божественной руны, но они видели её только в полностью активном состоянии. Кэзесс знал о моих способностях, но я не сомневался, что он воспримет их как акт враждебности, если я открыто применю их против него.

«Да», — признал я, не видя смысла отрицать свой прогресс. «Не сомневаюсь, что смогу поделиться достаточным количеством информации, чтобы драконы были заняты своими исследованиями довольно долго».

Разумеется, я не стал говорить о том, что мне известно о постепенном ослаблении контроля драконов над эфиром. В последнем ключе-камне я узнал, что эфир — это переработанная магическая сущность жизни. Он даже сохраняет в себе подобие знаний и желаний. Драконы покончили с таким количеством жизней, что эфирное царство теперь кишит останками существ, ненавидящих драконов, и поэтому драконам становится всё труднее управлять эфиром.

Поскольку моё ядро очищало эфир, оно создавало связь между ним и мной, которую драконы не могли воспроизвести, так что я не знал, насколько полезными окажутся для Кэзесса те сведения, которые я предоставлю.

Надеюсь, они будут бесполезны, — подумал я и поймал себя на том, что мыслю враждебно.

Впереди замаячил замок Индрата. Мы прошли сквозь некий невидимый барьер, от которого по моей коже пробежала рябь, как от тёплой воды. В этом была какая-то врожденная враждебность, словно десятки голодных глаз, уставились на меня из темноты, но это неприятное ощущение мгновенно рассеялось. Кэзесс повёл нас в уже знакомую башню.

Арочные окна выходили в разные стороны: из одних открывался вид на крутые крыши замка, а из других — на предгорья и далёкие поля владений Кэзесса. Странно, но мне показалось, что вдалеке виднеется Эвербёрн, хотя я не замечал его, находясь в башне в прошлый раз.

Изношенное кольцо в каменном полу казалось ещё глубже, чем прежде, но логически я понимал, что это обман моего восприятия.

«Покажи мне», — просто сказал он, жестом указывая на Путь.

Я задумчиво рассматривал выветрившийся камень, размышляя о Королевском Гамбите. Если оставить его активным в Пути Озарения, это увеличит мою способность контролировать собственные мысли и справляться с любой магией Пути, которая вытягивает понимание непосредственно из моего разума. Однако при этом возникал риск раскрыть о Королевском Гамбите больше, чем я хотел, или даже допустить, что мои разветвлённые мысли принесут в Путь нежелательные идеи. Тот факт, что божественная руна расширила моё сознание и позволила мне мыслить параллельно, может оказаться как благословением, так и проклятием, в зависимости от того, как функционировал сам Путь Озарения. К сожалению, я не знал о нём достаточно, чтобы принять взвешенное решение.

Мне нужно любое преимущество, — наконец решил я и, оставив божественную руну частично активной, ступил на Путь. Ноги двигались сами собой, а ветви моего разума крепко, как стальной капкан, сжимали воспоминания о пребывании в четвёртом ключ-камне.

Сначала я прошёл через сам камень: одна нить мысли сосредоточилась на его сути, другая воспроизводила воспоминания о том, как я его прошёл. Не существовало версии этих событий, которую я мог бы выдумать, не раскрывая аспекта Судьбы, поэтому я погрузился в эти воспоминания, а именно в наши разговоры. Я сосредоточился на том, как Судьба настаивала на том, что эфирное царство неестественно и должно быть разорвано. Опираясь на эти нити, я старательно рассказывал ему историю, которая обходила то, что Судьба рассказала о драконах, и не раскрывала моего согласия с Судьбой.

Но чем больше я пытался сдерживаться, лавировать или запутывать, тем сильнее ощущал, как посторонняя сила тянет мои мысли, разводит их в разные стороны. Внезапно я вспомнил о других камнях и испытаниях, которые требовались для их получения. Я оборвал эту нить, но возникла другая мысль была о сложностях входа в четвёртый камень. Я быстро оборвал и эту мысль, сосредоточившись на том, что Судьба запуталась в кристалле памяти, который я носил в своей пространственной руне, в результате чего я быстро обнаружил её попытку уловки. Эта мысль переросла в воспоминания о самой Судьбе, которые распространились по всем отделам моего сознания, усиленного Королевским Гамбитом, и на мгновение мне стало трудно контролировать столько мыслей одновременно.

Опираясь на эту силу, я следовал за Судьбой до конца, заново переживая момент после освобождения от камня-ключа, когда Судьба стояла прямо за моей спиной в пещере Сильвии. В тот момент я заметил, что моё карманное измерение разрушилось, а поддерживающий бассейн растёкся по полу пещеры. Сила Озарения тянула меня назад, охотясь за другими воспоминаниями или мыслями, на которых я не был сосредоточен. Я отрезал те ветви, которые требовали наибольшей борьбы и жесточайшего контроля, а остальные сосредоточил на Агроне, требующим убить Сильви, на Нико, находящегося на волоске от смерти, и на Сесилии и её сопротивлении Агроне.

Альтернативные пути мыслей приходили быстрее, и я изо всех сил старался отклониться. Вместо того чтобы думать о событиях и о том, как я оказался в месте их слияния, я позволил силе направить все мысли к аспекту самой Судьбы. Вместо разговоров, обмена знаниями, поисков решения проблемы эфира во всех этих будущих временных линиях — именно эти последние мгновения стали ясными. Нити моих запутанных мыслей сплелись в грубую форму человека, подобно тому как нити Судьбы формировали саму Судьбу. И в свете этого фокуса стало видно, как аспект Судьбы направлял меня, двигаясь сквозь меня, словно я был тем, кого держали на ниточках...

Хватит, — подумал я, пытаясь вернуть контроль над своими ногами. 

Я споткнулся и едва не упал: тело сопротивлялось, ноги жаждали продолжать идти по бесконечной петле, пока сила Пути Озарения высасывала из меня знания. Стиснув зубы, я заставил себя преодолеть неестественное желание и остановился. Я стоял, тяжело дыша, рядом с изношенным каменным кольцом.

Кэзесс не смотрел на меня. Его взгляд был устремлён в пустоту, сосредоточившись на чём-то, чего я не мог разглядеть. Медленно, словно только что проснувшись, он огляделся вокруг, не видя ничего вокруг. Наконец в его золотистых глазах блеснула искра жизни и понимания, а брови изогнулись, как спускающиеся лезвия, когда он посмотрел на меня… внутрь меня.

Башня рухнула вокруг нас. Я потянулся к эфиру, но, застигнутый врасплох, не смог сдержать натиск силы Кэзесса. За пределами башни весь замок превратился в камень, песок и пыль. Небо потемнело, и чёрные тучи раскололись красными молниями. Мы стояли на обрыве — неровном круге из тёмного камня, выступавшем из бесплодной чёрной скалы над морем бурлящей маны. Жар и удушающий смрад обожгли мне горло, когда я втянул в себя пьянящий воздух.

Я шатался, вынужденный переставлять ноги, чтобы удержаться в вертикальном положении. Пятки подкосились, и я понял, что едва держусь на краю неровной сферы. 

Меня сковала не сила Кэзесса, а горечь и разочарование его безудержного гнева: «Ты не должен знать того, что знаешь, Артур Лейвин. Твоё существование представляет слишком большую угрозу. Агрона верил, что сможет изучить природу твоего ядра даже после твоей смерти. Возможно, я смогу сделать то же самое. Есть ли у тебя послание для моей внучки перед своей смертью?»

Я был ошеломлён. 

Не должен знать того, что знаю? Но что это...

Все переплетённые мысли и воспоминания о моём пребывании на Пути Озарения разом обрушились на меня, и я понял свою ошибку.

«Она тоже знает», — произнёс я хриплым от стремительного воздуха и удушливого дыма голосом. «Ты собираешься казнить свою собственную кровь, чтобы сохранить свой секрет?» Хотя Кэзесс застал меня врасплох, я быстро взял себя в руки. В эфире царил хаос, но мой собственный оставался непоколебимым.

Он покачал головой. «Ты должен понять, что когда ты зашёл так далеко, как я, чтобы защитить свой народ, нет ничего, чего бы ты не сделал, чтобы сохранить его в безопасности». 

Его рука двинулась вперед медленным, неумолимым движением.

Эфир высвободился из моего ядра, потёк по моим каналам и полностью напитал божественные руны Королевского Гамбита и Сердца Мира. Моё зрение изменилось, в результате чего в поле зрения попали отдельные молекулы маны, которые я ощущал в атмосфере. Дикие красные рои маны огненного атрибута вздымались на ветру, поднятом реками расплавленного камня, ударяясь о плотный атмосферный эфир и создавая ощущение хаоса, которое я заметил раньше.

В меня врезалась стена чистой маны. В ответ по неровной платформе разлилось сияние аметистового света. Разделение эфира и маны в атмосфере — двух сил, давящих друг на друга, — стало ещё более чётким: фиолетовые частицы отталкивались от белых и красных.

Вместо того чтобы быть сброшенным с платформы, я поднялся в воздух. Эфир задрожал, но заклинание Кэзесса разрушилось.

Вместо удивления я увидел в сузившихся глазах Кэзесса холодный расчёт. Его рука упала на бок. Расплавленный камень далеко внизу издавал шипящие и булькающие звуки, которые были хорошо слышны благодаря моим обострившимся чувствам.

«Я не хотел, чтобы ты узнал это», — сказал я с горечью в голосе. «Я не рассчитал свои возможности одновременно противостоять воздействию Пути Озарения и контролировать свои переплетающиеся и пересекающиеся мысли. И всё же, возможно, лучше, чтобы между нами не было лжи. Аспект Судьбы показал мне, что драконы сделали с этим миром, но ты сам знаешь лишь половину истории».

Его глаза потемнели, став похожими на грозовые фиолетовые тучи. Несмотря на внешнее спокойствие, каждый его мускул был напряжён и напитан маной. Я видел, как она сворачивается в яростного дракона внутри него, готовая вырваться наружу и преобразить его плоть. «Никого из тех, кто знал это, и угрожал использовать это против меня, не осталось в живых. Никого, кроме Мордейна, которого предали твои собственные мысли. Я видел твой путь к ключ-камню и его роль в нём. Столько веков, а он не только выжил, но и продолжает работать против меня».

Когда он заговорил, я почувствовал вкус желчи во рту. Даже хуже, чем раскрытие того, что я знал о действиях драконов, выдача Мордейна и его народа была очень печальным результатом моего пребывания на Пути. Но с угрозой между Мордейном и Кэзессом мне придётся разбираться позже, а потому я отбросил её далеко на задворки сознания. 

«Когда-то ваши предки были настолько могущественны в эфирном искусстве, что создали совершенно новое измерение в пространстве, чтобы поселить ваш народ вдали от мира, который не мог вас выносить. Но теперь вы едва сводите концы с концами, умоляя эфир подстроиться под ваши желания. Мне любопытно, Кэзесс. Ты хотя бы знаешь, почему?»

Его глаза вспыхнули, губы сжались. Он едва заметно пошевелил ногами, а костяшки его пальцев побелели от напряжения. Слова, которые он хотел произнести, застряли за стиснутыми зубами, и его язык пробежал по их задней стороне, чтобы выдавить их.

«Поскольку поддержание определённого равновесия стало необходимым, пришлось также немного ослабить эфирные искусства драконов».

Я опустился обратно на платформу. Камень был горячим под кожаными подошвами моих сапог. «Ты знаешь, что не сможешь изменить то, что уже произошло, просто вырвав моё ядро, если, конечно, ты на это способен. Одно моё ядро не даст тебе моего понимания не только эфирных искусств, но и способности втягивать и очищать эфир. Привязывать его к себе. Как и моя способность свободно перемещаться по Реликтовым Гробницам, где похоронена целая цивилизация Джиннов. Я искал и использовал ключи Джиннов, я встречался с самой Судьбой. Только у меня есть то, что тебе нужно, и только при условии, что я буду жить и сотрудничать, ты сможешь получить к этому доступ. Вот почему эта маленькая уловка никогда не была направлена на то, чтобы убить меня».

Взгляд Кэзесса задержался на сияющей короне, отражение которой я видел в его глазах. «Почему ты думаешь, что я не захочу принести эту возможность в жертву?»

«Голодный огонь, горящий в твоей груди».

Кэзесс слегка покачал головой. «Ты невероятно самоуверенный человек».

Ещё одна нить моего сознания зацепилась за одну деталь. Хотя Кэзесс был очень осторожен в проявлении своих эмоций, в его словах не было ничего необычного для меня, кроме, пожалуй, одного. Кэзесс проявил такой гнев, потому что мои знания о неоднократных геноцидах просочились в Путь Озарения. Но в его словах не было и намёка на удивление по поводу самих событий. Он знал и о других геноцидах, вплоть до самого начала.

«Я думаю, что нам стоит продолжить прогулку в другой раз, после того, как мы оба сможем спокойно обдумать произошедшее», — сказал Кэзесс.

Я посмотрел вниз и обнаружил, что стою в кольце, вделанном в пол башни. За окном виднелось голубое небо, белые облака и далёкие предгорья. Но в воздухе витал запах серы, а от подошв моих ног всё ещё исходило тепло. Я подумал о том, что говорил ранее об эфирных способностях драконов, и задумался. У Кэзесса всё ещё были от меня какие-то секреты.

Развеяв Сердце Мира и ослабив Королевский Гамбит настолько, чтобы рассеять корону света, но сохранить активными несколько ветвей мыслей одновременно, я сошёл с Пути. «Возможно, нам следует пересмотреть условия нашего соглашения. Ты обещал защищать мой народ, но мне нужны твои гарантии, что это соглашение распространяется не только на Агрону и алакрийцев, но и на твой собственный народ».

Кэзесс насмешливо хмыкнул, что было редким проявлением его самообладания. «Ты хочешь пересмотреть условия после того, как моя часть сделки уже выполнена?»

Я подошёл к окну, выходящему на Эвербёрн, который всё ещё можно было различить на расстоянии многих километров. Я прислонился к окну, положив руки на подоконник. «Учитывая, что я прошу и почему, я не вижу причин для твоего отказа».

Я стоял спиной к Кэзессу и закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на других чувствах. Без полностью активированного Королевского Гамбита моя способность к концентрации была гораздо слабее, но чувства, пропитанные эфиром, оставались острыми, и во мне по-прежнему параллельно работали несколько потоков сознания. 

Кэзесс пошевелил пальцы. Его пульс бился неровно. Его дыхание было вынужденным, слишком контролируемым. Прежде чем заговорить, он облизал губы. «Ты даже не представляешь, о чем просишь, Артур».

«Тогда просвети меня», — сказал я прямо.

В голове пронеслись наши предыдущие разговоры, но даже с божественной руной его слова о равновесии и о том, что он опасается посылать в мой мир ещё больше асур — более сильных асур, — так и остались для меня не совсем понятными.

«На сегодня мы закончим», — безэмоционально произнёс Кэзесс, оставаясь неподвижным, как статуя. «Я подумаю над твоим предложением. А сейчас ты предпочтешь лететь обратно в Эвербёрн или я могу телепортировать нас?»

Я повернулся, прислонился спиной к подоконнику и скрестил руки. «Этот разговор и так затянулся. Я не буду мешать телепортации».

Едва заметный изгиб его бровей был единственным признаком его раздражения. Он не стал тратить время и больше ничего не сказал, но пространство сложилось, башня отодвинулась, и мы вдруг оказались в гостиной нашего поместья в Эвербёрне. Прошла пауза, затем моя сестра, сидевшая в кресле, подняла голову и испуганно вскрикнула. Бу ощетинился рядом с ней, издав низкий рык и опрокинув изящный латунный приставной столик.

В комнату вбежала моя мать, в её руках уже начала накапливаться мана, но при виде Кэзесса она остановилась. Её глаза метнулись ко мне, потом обратно к Кэзессу, и она сдержанно поклонилась. Элли, быстро оправившись, вскочила на ноги и сделала то же самое. Занавеска в комнате Тессии отодвинулась, но она застыла в дверном проёме. Я отодвинулся от Кэзесса и встал рядом с Элли, положив руку ей на плечо, молча предлагая свою поддержку. Тессии я быстро подмигнул, давая понять, что всё в порядке.

«А, лорд Индрат», — из кухни, выходящей в центральную комнату, донёсся дрожащий голос.

Лорд Экклея стоял рядом с кухонным островом и выглядел невероятно неуместно. Как и прежде, я обратил внимание на его бледную морщинистую кожу, гребни на висках и молочно-белую плёнку, застилавшую глаза. Его лицо сморщилось ещё сильнее, когда он улыбнулся нам. Он даже не попытался поклониться.

Рядом с ним Майр сделала почтительный реверанс своему мужу. «Удачное время. Мы с лордом Экклея как раз обсуждали... интересное предложение от остальных членов Великой Восьмёрки».

Майр, в её теперь молодом и красивом облике, идеально сочетающимся с обликом её мужа, вышла из кухни и царственно направилась к Кэзессу. Их глаза встретились, оба поразительного оттенка лаванды, и между ними промелькнуло нечто, чего я не смог разобрать. Я подумал, что они обладают какой-то телепатией, как и я со своими спутниками.

Пока я думал о Сильви и Реджисе, занавески открылись с улицы, и Сильви отодвинула их в сторону, чтобы Реджис мог войти первым. Он обогнул Кэзесса, направляясь в мою сторону. Сама Сильви отошла к одной из стен и прислонилась к ней, сохраняя дистанцию.

Кэзесс повернулся к ней, ожидая.

‘Он ожидает, что ты официально признаешь его’, — подумал я.

‘Я знаю’, — ответила она, не обращая внимания на мои мысли. ‘Но я больше не член его семьи. Дикатен — моя родина, а не Эфеот’.

Я удержался от улыбки, пока Кэзесс продолжал молча ждать.

Лорд Экклея, или Верун, как он просил меня называть его, прокашлялся. «Артур Лейвин и лорд Индрат — те, с кем я хотел поговорить. Воистину подходящий момент».

Кэзесс повернулся спиной к Сильви, которая оставалась невозмутимой. «Возможно, это следует обсудить в более официальной обстановке, лорд Экклея...»

«Потому что остальные уже всё обсудили, и мы пришли к решению, что мы», — Верун прислонился к стойке, разделяющей гостиную и кухню, и ухмыльнулся в своей пёстрой манере, которая, как я знал, должна быть проекцией, — «хотели бы официально заявить, что Артур Лейвин представляет не только интересы людей в Эфеоте, но и сам эволюционировал и теперь является первым представителем совершенно новой ветви асур!»

Глаза Веруна сверкали, когда он оглядывал каждого члена группы, собравшейся в комнате. Послышался лишь тихий вздох и шёпот, когда занавеска в комнате Тессии опустилась на место, скрыв её из виду.

«Мы хотели бы официально ходатайствовать о признании новой расы асур и о том, чтобы клан Лейвин стал её основателем». На его морщинистых губах дрогнула счастливая улыбка. «Разумеется, для новой расы потребуется назначить нового лорда или леди и добавить новое место в Великую Восьмёрку. Или Девятку, я полагаю!»

Старый асура усмехнулся.

В центре зала огненный взгляд Кэзесса был устремлён на лорда расы Левиафанов, старательно избегая моего. А вот Майр рядом с ним смотрела на меня с яростным, грозным выражением лица.

«Мы станем королевскими особами?» — Реджис и Элли сказали одновременно, Реджис довольно громко, а Элли вполголоса.

‘Сомневаюсь, что всё будет так просто’, — ответила Сильви.