Глава 36,37
@knigitop– Su missión todavía no ha terminado, – прозвучал голос в телефоне Авилы. Ваша миссия еще не закончена.
Авила на заднем сиденье такси «Убер» внимательно слушал новые указания.
– Возникли непредвиденные осложнения, – быстро говорили ему по-испански. – Вам необходимо направиться в Барселону. Немедленно.
В Барселону? Авила должен был ехать в Мадрид и ждать дальнейших указаний там.
– Есть все основания считать, – продолжал его собеседник, – что два единомышленника мистера Кирша направляются в Барселону с целью найти способ для запуска презентации Кирша дистанционно.
Авила насторожился:
– Разве такое возможно?
– Мы до конца не уверены, но, если им это удастся, работа, уже сделанная вами, потеряет смысл. Нам срочно нужен человек в Барселоне. Под прикрытием. Добирайтесь туда как можно скорее и сразу позвоните.
На этом разговор закончился.
Как ни странно, плохие новости отчасти порадовали Авилу. Я еще нужен. До Барселоны дальше, чем до Мадрида, но все равно – с хорошей скоростью это несколько часов по пустым ночным автострадам. Не теряя ни минуты, Авила достал пистолет и приставил к затылку водителя. У того задрожали руки на руле.
– Llévame a Barcelona[59], – скомандовал Авила.
Таксист на первой же развязке съехал с трассы в направлении города Витория-Гастейс и вскоре уже мчался по магистрали А-1 на восток. В этот час на дороге встречались только огромные фуры, которые спешили доставить груз в Памплону, Уэску, Льейду и, наконец, в один из самых больших портовых городов на Средиземном море – Барселону.
Авила до сих пор не мог полностью поверить в странную череду событий, которые происходили с ним в последнее время. Из глубины беспросветного отчаяния я вознесся к моей великой миссии.
На мгновение он снова провалился в страшную яму воспоминаний, когда в дыму, окутавшем кафедральный собор Севильи, он в отчаянии смотрел на залитый кровью каменный пол, туда, где только что были его жена и сын, понимая, что их больше нет.
Несколько недель после взрыва в соборе Авила не выходил из дома. Он лежал на кровати, его била дрожь, мучили бесконечные кошмары: огненные демоны тащили его в мрачную бездну, где было только отчаяние, мрак, бессильный гнев и удушающее чувство вины.
– Эта бездна – чистилище, – шептала ему монашка, одна из сотен штатных утешительниц, которых церковь направила к выжившим в той страшной трагедии. – Ваша душа заключена в темном каземате. Единственное спасение – прощение. Вы должны найти в себе силы и простить тех, кто совершил это страшное зло, иначе гнев дотла выжжет вас изнутри. – Она осеняла себя крестным знамением. – Всепрощение – ваше единственное спасение.
Всепрощение? Авила даже не мог говорить – демоны сжимали ему горло. В эту минуту слепая жажда мести казалась ему единственным спасением. Но месть – кому? Никто так и не взял на себя ответственность за взрыв в соборе.
– Кажется, что акт религиозного терроризма невозможно простить, – говорила монашка. – Но вспомним, что творила на протяжении веков инквизиция во имя Господне. Под знаменем веры мы убивали невинных женщин и детей. За это мы должны были просить прощения у мира и у своей паствы. Но прошло время, и мы исцелились.
Потом она читала ему из Библии: «…не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…[60] Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих и гонящих вас[61]».
В ту ночь Авила в одиночестве стоял перед зеркалом. Оттуда на него смотрел незнакомец. Этому человеку слова монашки не принесли утешения.
Простить? Подставить другую щеку?
Я столкнулся с таким злом, которому нет прощения.
В приступе ярости Авила ударил кулаком по зеркалу. Посыпались осколки, и он в мучительных рыданиях повалился на пол ванной комнаты.
Во время службы на флоте Авила отличался удивительным самообладанием, был примером дисциплинированности, выдержанности, верности чести и долгу. Но того человека больше не было. Неделю за неделей Авила проводил в тумане, глуша горе алкоголем и успокоительными. И вскоре дошел до состояния, когда без отупляющего действия таблеток не мог прожить и часа. Всякий контакт с людьми будил в нем злобу.
Через несколько месяцев флотское начальство без лишнего шума отправило его в отставку. Боевой корабль оказался в сухом доке. Флот, которому Авила отдал всю свою жизнь, выделил ему скудную пенсию, которая едва позволяла сводить концы с концами.
Мне пятьдесят восемь, думал он. У меня нет ничего.
Он целыми днями сидел в гостиной, смотрел телевизор, пил водку и ждал хоть какого-то луча света. La hora más oscura es justo antes del amanecer[62], снова и снова повторял он себе. Но старое доброе морское правило не работало. Не всегда после самого темного часа наступает рассвет, вдруг понял он. Никакого рассвета не будет.
Дождливым утром в свой пятьдесят девятый день рождения, пришедшийся на четверг, глядя на пустую бутылку водки и на уведомление о выселении за неуплату, Авила собрался с духом, достал из шкафа табельный пистолет, зарядил его и приставил к виску.
– Perdóname[63], – прошептал он, закрыв глаза. И нажал на спусковой крючок. Звук оказался каким-то очень тихим. Щелчок, а не выстрел. Ко всему прочему и пистолет отказался стрелять. Дали знать о себе годы, проведенные дешевым парадным пистолетом без чистки в пыльном шкафу. Даже на этот шаг, в сущности трусливый, Авила оказался не способен. В бешенстве он направил пистолет в стену. На этот раз прозвучал оглушительный выстрел. Авила почувствовал, как его икру словно обожгло, и пьяный туман в голове на мгновение сменился вспышкой невыносимой боли. Визжа, он упал на пол и схватился за ногу, из которой текла кровь.
Перепуганные соседи колотили в дверь, выли полицейские сирены, и вскоре Авила оказался в областной больнице Севильи Сан-Лазар, где ему пришлось давать объяснения, каким образом, пытаясь покончить с собой, он прострелил себе ногу.
На следующее утро в палате, где лежал униженный и оскорбленный адмирал, появился посетитель.
– Вы плохой стрелок, – сказал молодой человек. – Неудивительно, что вас отправили в отставку.
Прежде чем Авила успел ответить, посетитель раздвинул шторы, и палату залило солнечным светом. Авила зажмурился, а когда вновь открыл глаза, заметил, что парень накачанный, с хорошо развитой мускулатурой. На нем была футболка, а на футболке – лик Иисуса Христа.
– Меня зовут Марко, – сказал он с андалузским акцентом. – Я ваш инструктор по реабилитации. Я сам попросился к вам, потому что нас кое-что связывает.
– Служил? – спросил Авила, заметив его отрывистую манеру говорить.
– Нет. – Парень пристально посмотрел на Авилу. – Я тоже был там в воскресенье. В соборе. Во время террористической атаки.
Авила с недоверием посмотрел на него:
– Ты был там?
Парень закатал штанину и показал протез.
– Понимаю, вы прошли через ад. А я вот играл в футбол, меня брали в профессиональную команду. Так что не ждите от меня большого сочувствия. Я считаю, Бог помогает тем, кто способен помочь себе сам.
Авила не успел опомниться, как Марко посадил его в инвалидную коляску, привез в небольшой тренажерный зал и поместил между параллельными брусьями.
– Будет больно, – предупредил он, – но надо попытаться дойти до конца. Дойдете и отправитесь на завтрак.
Боль была невыносимой, но жаловаться одноногому не поворачивался язык, и Авила, стараясь максимально помогать себе руками, кое-как дотянул до противоположного конца брусьев.
– Отлично, – сказал Марко. – Теперь обратно.
– Но ты же сказал…
– Да, сказал. Но соврал. Давайте обратно.
Авила с удивлением посмотрел на Марко. Адмиралом уже так давно никто не командовал, что ему стало даже интересно. Это заставило его снова почувствовать себя молодым – как в те далекие годы, когда он был зеленым новобранцем. Авила повернулся кругом и заковылял обратно.
– Скажите, – спросил Марко, – вы посещаете службы в кафедральном соборе?
– Нет.
– Страх?
Авила покачал головой:
– Ненависть.
Марко рассмеялся:
– Понятно. Небось монашки советовали простить террористов?
Авила замер на брусьях.
– Точно.
– Мне тоже советовали. Я пытался. Не получилось. – Он усмехнулся. – Монашки давали нам плохие советы.
Авила посмотрел на лик Христа на футболке.
– Но ты, судя по всему, по-прежнему…
– Конечно. Я христианин. Еще более истовый, чем прежде. Мне посчастливилось найти свое дело – помогать жертвам врагов Господа.
– Благородное дело, – с завистью сказал Авила. Его собственная жизнь без семьи и флота лишилась всякого смысла.
– Великий человек возвратил меня к Богу, – сказал Марко. – И, между прочим, этот человек – папа. Я много раз встречался с ним лично.
– Не понял. С папой римским?
– Ну да.
– С…главой католической церкви?
– Да. Если хотите, могу и вам устроить аудиенцию.
Авила смотрел на парня, как на сумасшедшего:
– Ты можешь устроить мне аудиенцию у папы?
Марко, похоже, обиделся.
– Понимаю, вы большая шишка, адмирал и все такое. Вам трудно представить, что какой-то инструкторишка из Севильи имеет доступ к викарию Иисуса Христа. Но я не вру, я могу устроить вам встречу с ним. Возможно, он и вам поможет вернуться в церковь, как мне.
Авила повис на брусьях, совершенно не представляя, что на это ответить. Он боготворил тогдашнего папу – непреклонного консервативного лидера, строгого традиционалиста. К несчастью, на него ополчился весь современный мир, и ходили слухи, что скоро под давлением либералов он будет вынужден покинуть свой пост.
– Для меня, конечно, большая честь встретиться с ним, но…
– Хорошо, – прервал его Марко. – Постараюсь завтра это устроить.
У Авилы не укладывалось в голове, что на следующий день он окажется в святая святых, с глазу на глаз с великим человеком, который с высоты своего авторитета преподаст ему самый главный в жизни урок веры.
Путей спасения много.
Всепрощение – не единственный путь.
Глава 37
Библиотека на первом этаже Королевского дворца Мадрида представляет собой череду пышно декорированных залов, в которых хранятся тысячи бесценных томов, включая украшенный миниатюрами «Часослов» королевы Изабеллы, личные Библии нескольких королей и свод законов времен Альфонсо XI в кованом окладе.
Гарза почти бегом ворвался в библиотеку, не желая надолго оставлять принца наверху в лапах Вальдеспино. Он до сих пор не мог осмыслить новость, что всего три дня назад епископ встречался с Эдмондом Киршем и никому об этом не сказал. Даже после сегодняшней презентации и убийства Кирша.
Гарза шел по просторному полутемному залу библиотеки к пиар-координатору Монике Мартин. Она ждала его со светящимся в полумраке планшетом.
– Понимаю, сеньор, вы заняты, – сказала Мартин, – но сейчас дорога каждая минута. Я поднялась к вам наверх, потому что наш центр безопасности получил очень тревожное электронное письмо от ConspiracyNet.com.
– От кого?
– ConspiracyNet – популярный конспирологический сайт. Там любят дешевку, пишут на школьном уровне, но у них миллионы читателей. Это не фейковые новости, у сайта вполне приличная репутация в конспирологическом сообществе.
С точки зрения Гарзы, «приличная репутация» и «конспирологическое сообщество» были понятиями взаимоисключающими.
– Они весь вечер мониторят ситуацию с Киршем, – продолжала Мартин. – Не знаю, откуда у них информация, но они давно стали важным ресурсом для новостных блогеров и конспирологов. Даже серьезные сетевые издания следят за их последними новостями.
– Давайте к делу, – поторопил ее Гарза.
– У ConspiracyNet есть новая информация, касающаяся королевского дворца, – сказала Мартин, поправляя очки. – Они пока придерживают публикацию новости – дают нам возможность ее прокомментировать. У нас десять минут.
Гарза с недоверием посмотрел на нее:
– Королевский дворец не комментирует сплетни охочих до сенсаций конспирологов.
– Взгляните на это, сеньор. – И Мартин протянула ему планшет.
Гарза опять увидел снимок адмирала Луиса Авилы. Фото довольно размытое, похоже, сделанное случайно. Авила в парадном белом мундире идет на фоне какой-то картины. Все выглядело так, будто посетитель музея хотел сфотографировать картину, и в этот момент Авила случайно попал в кадр.
– Я знаю, как выглядит Авила, – раздраженно сказал Гарза. Ему не терпелось вернуться к принцу и Вальдеспино. – Зачем вы мне это показываете?
– Пролистайте, пожалуйста.
Гарза провел пальцем по экрану. Увеличенный фрагмент правой руки адмирала. Гарза сразу увидел знак на ладони Авилы. Судя по всему, татуировка.
![](/file/40a8926bf4859195654d3.jpg)
Довольно долго, не произнося ни слова, Гарза смотрел на татуировку. Он прекрасно знал, что это за символ. Как и многие испанцы старшего поколения.
Символ Франко.
Широко распространенный в Испании середины двадцатого века, этот символ ассоциировался с ультраконсервативной диктатурой генерала Франсиско Франко, чей жестокий режим основывался на национализме, авторитаризме, милитаризме, антилиберализме и патриотически ориентированном католицизме.
Древний символ состоял из шести букв, которые образовывали латинское слово – слово, которое идеально определяло то, каким видел сам себя Франко:
Victor[64].
Беспощадный, жестокий, не признающий компромиссов, Франсиско Франко пришел к власти при поддержке итальянского фашиста Муссолини и немецких нацистов. Он тысячами уничтожал противников, пока наконец в 1939 году не получил полный контроль над страной и не провозгласил себя El Caudillo – что было испанским эквивалентом «фюрера». Во время Гражданской войны и в первые годы диктатуры каждый, кто отваживался выступить против Франко, попадал в концлагерь. По некоторым данным, только в лагерях было казнено более трехсот тысяч человек.
Выставляя себя защитником «католической Испании» и врагом «безбожного коммунизма», Франко придерживался строгих патриархальных взглядов, официально ограничивая роль женщин в общественной жизни. Он запрещал им преподавать, работать судьями, банковскими служащими. Запрещал уходить из семьи, даже если они подвергались домашнему насилию. Он аннулировал все браки, которые не были освящены католической церковью, и кроме прочих ограничений ввел запреты на разводы, контрацепцию, аборты и гомосексуализм.
К счастью, со временем многое изменилось.
Но все равно Гарзу поражало, как быстро испанцы забыли один из самых темных периодов своей истории.
Компромиссный pacto de olvido[65] – принятое в стране решение «забыть» все, что было во времена Франко, – привел к тому, что в школах детям почти не рассказывали о диктаторе. Опросы показали, что в современной Испании подростки больше знают об актере Джеймсе Франко, чем о диктаторе Франсиско Франко.
Старшие поколения, конечно, прекрасно помнят этот символ. До сих пор символ Victor, как нацистская свастика, внушает страх тем, кому есть что вспомнить о тех суровых временах. Сегодня некоторые прозорливые люди предупреждают, что в высших эшелонах испанской власти и католической церкви свили гнезда тайные сторонники Франко – скрытое братство традиционалистов, поклявшихся вернуть Испанию к крайне правому политическому курсу.
Гарза вынужден был признать, что много «бывших», наблюдая хаос и духовную апатию, царящие в современной Испании, считают, что страну можно спасти, только если укрепить позиции государственной религии, ввести авторитарное правление и заставить общество придерживаться строгих моральных норм.
Посмотрите на нашу молодежь, кричат они, она же брошена на произвол судьбы!
В последние месяцы, в связи с грядущим восшествием на престол относительно молодого принца Хулиана, среди традиционалистов все больше росли опасения, что скоро и сам королевский дворец может стать инициатором прогрессивных перемен в обществе. Масла в огонь подлила помолвка принца с Амброй Видаль: она была не только из Страны Басков, но и открыто заявляла о своем агностицизме. Став королевой, она, конечно, не преминет употребить свое влияние на принца в делах церковных и государственных.
Опасное время, думал Гарза, переходный момент между прошлым и будущим.
В дополнение к углубляющимся религиозным разногласиям Испания стояла и перед политическим выбором. Оставаться ли ей монархией? Или навсегда отказаться от королевской власти, как сделали Австрия, Венгрия и многие другие страны Европы? Время покажет. Пожилые традиционалисты выходили на улицы с испанскими государственными флагами, а молодежь предпочитала антимонархические цвета – фиолетовый, желтый и красный, – цвета старого республиканского знамени.
Хулиан унаследует пороховую бочку.
– Увидев франкистскую татуировку, – сказала Моника Мартин, снова привлекая внимание Гарзы к планшету, – я поначалу подумала, что ее специально нарисовали в фотошопе для «прикола» – чтобы нагнать волну. Все конспирологические сайты воюют за трафик, и если здесь замешаны франкисты, это вызовет повышенный интерес. Прибавьте сюда, что презентация Кирша явно бьет по христианству.
Гарза мысленно согласился с Мартин. Конспирологи придут в восторг от всего этого.
Мартин кивнула, глядя на планшет:
– Прочтите комментарий, который они собираются опубликовать.
Не ожидая ничего хорошего, Гарза взглянул на довольно большой текст под фотографией.
ConspiracyNet.com
Эдмонд Кирш: последние новости
Несмотря на то что сейчас главной причиной убийства Эдмонда Кирша считается религиозный фанатизм, наличие франкистского символа предполагает и политический мотив убийства. Консервативные круги в высших эшелонах испанского правительства, возможно, даже в самом королевском дворце, ведут борьбу за власть в условиях политического вакуума, вызванного недееспособностью короля и его неотвратимо надвигающейся смертью…
– Это отвратительно, – резко бросил Гарза, не желая читать дальше. – И все из-за одной татуировки? Ерунда. За исключением присутствия на мероприятии Амбры Видаль, ситуация никак не связана с королевским дворцом. Без комментариев.
– Сеньор, – продолжала настаивать Мартин, – если вы дочитаете до конца, то увидите – эти люди пытаются связать адмирала Авилу и епископа Вальдеспино. Они предполагают, что епископ может быть тайным франкистом, который долгие годы, имея влияние на короля, препятствовал прогрессивным реформам в стране. – Она сделала паузу. – Утверждение голословное, тем не менее оно привлечет большое внимание.
В который раз Гарза не знал, что сказать. Он перестал понимать мир, в котором ему приходится жить.
Фейковые новости значат куда больше, чем настоящие.
Гарза, глядя Монике Мартин в глаза, старался говорить как можно спокойнее:
– Моника, это все выдумки блогеров – так они развлекаются. Уверяю вас, Вальдеспино не франкист. Он многие десятилетия служит королю верой и правдой и никак не связан с убийцей – поклонником Франко. Дворец никак не будет комментировать это. Я понятно выражаюсь?
Гарза повернулся и пошел к выходу, ему не терпелось вернуться к принцу и Вальдеспино.
– Сеньор, подождите. – Мартин догнала его и схватила за руку.
Гарза остановился, бросив удивленный взгляд на руку молодой подчиненной на своем рукаве.
Мартин мгновенно отдернула руку.
– Простите, сеньор. Но из ConspiracyNet нам еще прислали запись телефонного разговора в Будапеште. – Толстые стекла очков чуть запотели, она нервно моргала. – Эта запись вам совсем не понравится.
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------