«Гимнастика в Беларуси – это тоже диктатура, как и вся система в стране». Серебряный призер ОИ-2012 – о беларусах, спорте и индивидуальной ответственности

«Гимнастика в Беларуси – это тоже диктатура, как и вся система в стране». Серебряный призер ОИ-2012 – о беларусах, спорте и индивидуальной ответственности


«Лидеры общества могут меняться, но цель у всех должна быть одна».

Телеграм-канал «О, спорт! Ты – мир!» продолжает серию разговоров о трансформации Беларуси. Своим мнением об идущих (или застопорившихся) процессах делятся известные спортсмены.

«Раньше и не было такого понятия, как беларус. 2020-й в этом плане раскрыл глаза». Герасименя – о том, как меняется наше общество

«Пока Беларусь не заплатила свою цену за независимость». Бывший гендир БАТЭ – о ябатьках, стабильности и о том, почему все еще нет перемен

Лукашенко как политик сильнее Путина, Соболенко будет бегать с БЧБ, в стране наступает жопа. Топ-самбист – о Беларуси сейчас и в будущем

«Я 24/7 в боли и ужасе, который творится в Беларуси». Снытина – о переменах в беларусах, встрече с Лукашенко, войне и мотивации бороться

Был тренером в сборной, а сейчас в 59 работает в Польше на стройке – и все равно верит, что перемены неизбежны. Оптимист-фехтовальщик – о Лукашенко и беларусах

«Отдаст армию на войну – сам останется с голой жопой». Опальный дзюдоист – о ватном патриотизме Лукашенко, усталости беларусов и ЛГБТ в Германии

В каком состоянии находится беларусское общество, с чего начинать строительство новой Беларуси, присуща ли нашим соотечественникам толерантность, что является лавной опорой режима Лукашенко и почему художественная гимнастика превратилась в провластный вид спорта, – на эти темы рассуждает серебряный призер Олимпиады-2012 по художественной гимнастике в групповых упражнения, многократный призер чемпионатов Европы и этапов Кубка мира, а в недавнем прошлом психолог нацкоманды по стрельбе из лука Наталия Лещик.

Она взяла медаль ОИ с помощницей Лукашенко по огороду, а теперь протестует – спросили ее о давлении и экс-тренере на митинге за власть

– Уже больше двух лет прошло после событий-2020. По-твоему, беларусы за это время как-то изменились?

– Конечно. Люди в принципе не стоят на месте, меняются, и беларусы – не исключение. Другой вопрос – в какую сторону они поменялись. Этот вопрос лучше задавать социологам, но есть люди, которые поменялись в худшую сторону, а есть те, кто и в лучшую. Каждый – по-своему.

– Эти изменения продиктованы обстоятельствами или люди по своему желанию меняются?

– Все в совокупности. На нас повлияло то, что происходит вокруг, это привело к каким-то изменениям. А есть люди, у которых существует внутренняя потребность меняться, они сами стремятся к этому. Ну а есть категория беларусов, у которых под воздействием обстоятельств появляется такое желание. Так что однозначного ответа нет – все в совокупности.

– Многие беларусы не хотят менять свои принципы и взгляды, по-прежнему выступают за перемены, делают все для этого. Однако из-за опасений за свою безопасность вынуждены покидать Родину. У тебя многие знакомые уехали из Беларуси?

– Да, таких людей хватает. Есть и те, кто остался, по своим причинам принял такое решение. А есть и те, кто уехал. Давно или недавно. Люди разъехались по разным странам, так мы скоро будем собирать коллекцию из мест, где находятся мои знакомые :).

– Ты наблюдала за отъездом друзей, но сама оставалась в Беларуси до начала нынешнего года. Почему?

– Изначально я себе поставила условие, что буду в стране до последнего. Пока не прижмут. Например, не придет какое-нибудь письмо, повестка, не произойдет что-то в этом плане, я буду оставаться в Беларуси. Это моя страна, и почему я должна уезжать? Но это последнее наступило в конце февраля – началась война. Я все-таки поменяла свое решение и поняла, что вот теперь пора. Если честно, если бы не война, я бы и дальше оставалась в Беларуси, как говорю, до конца.

– Тебе не было страшно в РБ?

– Наверное, страшно, но психика – такая штука, что позволяет адаптироваться ко всему. Какое-то время я все-таки жила в состоянии напряжения, стресса, а когда уехала, сразу заметила, как по-другому реагирую на многие вещи. То есть прежнего страха и мыслей о том, что может наступить этот конец, у меня уже нет.

– Ты ждала, что за тобой могут прийти?

– Конечно. Чтобы как-то отвлечься от этих мыслей, старалась концентрироваться на разных позитивных моментах жизни, сама их для себя создавала. Плюс друзья мне очень сильно помогали справляться со стрессом. Мое окружение – это вообще замечательные люди, которые во многом помогли.

– Ты уехала из Беларуси, когда началась война в Украине, просто потому, что морально было тяжело жить на Родине, или чего-то опасалась?

– Были определенные опасения. Во-первых, людям, которые имеют проблемы с системой, имеют свою точку зрения, жить в Беларуси очень опасно. Во-вторых, когда началась война, я сразу прикинула на перспективу: не исключено, что случится так, что границы закроют и из Беларуси в принципе невозможно будет никуда уехать. Соответственно, тогда режиму будет еще легче отлавливать неугодных. Также я боялась за мужскую часть моего окружения, больше, чем за себя. Имею в виду прежде всего за своего молодого человека. Поэтому мы приняли единственное логичное на то время решение – уехать из Беларуси.

– Как твои родители отреагировали на это решение?

– Они на самом деле хотели, чтобы я уехала раньше :). Они точно так же, как и я, находятся в определенном состоянии тревоги и страха. Родители переживали за меня даже больше, чем за себя, поэтому хотели, чтобы я находилась в безопасности. Когда я уехала, они, конечно, грустили, но все же наступило такое облегчение, что за одного человека уже можно особо не переживать.

– Как люди из твоего окружения в принципе относятся к событиям в Беларуси, и есть ли те, кто перевернул страницу?

– Нет, среди моих друзей таких людей нет. Естественно, все реагировали на события 2020-го, на то, что творится в Украине, практически одинаково – у всех шок, непонимание. И с негативом приходится как-то справляться. Мне вообще кажется, что это сейчас среднее состояние практически всех беларусов – в каком-то шоке, прострации и непонимании того, что творится. Адекватные беларусы, в том числе в моем окружении, придерживаются мнения, что насилие – это вещь, которую никак нельзя оправдать. Это касается и событий в Беларуси, и войны в Украине.

– А есть те, кто разочаровался из-за того, что перемены в РБ не произошли быстро?

– Скорее, нет таких людей в моем окружении. Что касается остальных беларусов, то, наверное, у людей может быть разочарование, но я бы не говорила, что оно такое уж большое. Да, все мы представляли, как произойдут перемены, думали о них, стремились к ним, но так как быстро их осуществить не получилось, то определенное разочарование неизбежно. И каждый с ним справляется по-своему.

– Часто ли ты сама думала, что беларусам в 2020-м нужно было действовать как-то иначе?

– Нет, нечасто. Мы делаем то, что можем. Если бы могли действовать в тех или иных обстоятельств иначе, то, скорее всего, так и было бы. Если не сделали, значит на тот момент мы избрали лучший вариант поведения. Конечно, грустно и печально, что не получилось так, как хотелось, не так быстро, как планировалось, но я не возвращаюсь к мыслям, что мы сделали что-то не так. Я уверена, что все делали именно то, что могли в конкретный период.

– По-твоему, в чем причина или даже кто виноват в том, что все так затянулось?

– Не верю в том, что можно найти кого-то одного виноватого и на него все повесить. А потом жить по-прежнему счастливо и хорошо. В том, что все затянулось, виновата совокупность многих факторов: люди, события, различные обстоятельства. Нет чего-то или кого-то одного. В данном случае важно понимать собственную ответственность, осознавать это. К сожалению, мы любим найти виноватого в том, что что-то не получилось, скинуть на него все и дальше спокойно жить, ничего не делая.

– Виноваты в том числе и мы сами?

– Возможно, в какой-то мере. Но я, например, не чувствую себя виноватой в том, что перемены не наступили. Потому что я не вела себя, как некоторые беларусы, которые любят повторять: «Ай, не пойду голосовать, потому что ничего все равно не изменится». Я предпочитаю принимать решения в тех ситуациях, где есть мое влияние, моя ответственность. Нельзя перекладывать ответственность на других – это не лучшее решение. Вот поэтому беларусы в какой-то степени тоже виноваты, что перемены не произошли так быстро, как хотелось бы. Каждый должен делать все, что от него зависит.

– Как люди из твоего окружения воспринимают действия демократических сил?

– Мы на такие темы на самом деле не говорили. Тем более много чего происходит, даже я не поспеваю за всеми новостями. Конечно, кто-то поддерживает Латушко, кто-то – Тихановскую, но, мне кажется, у нас одно общее стремление – остановить насилие и выстроить адекватное общество. Поэтому, на мой взгляд, лидеры общества могут меняться, но цель у всех должна быть одна.

– По-твоему, беларусы сейчас готовы сами выбирать, например, руководителей городов, областей, или лучше оставить все, как есть, когда эти вопросы решает один человек?

– Сложный вопрос… Я видела и тех людей, которые готовы брать на себя ответственность, готовы принимать решения здесь и сейчас. Но я видела и тех, кто хочет просто сидеть на месте, ждет, что за него все решат. Какой процент одних людей, какой процент – других, сказать сложно. Тут нужно проводить какие-то социологическое опросы. Но, объективно, в данный момент есть представители обоих слоев населения.

– Когда ты жила в Беларуси, видела людей, которые еще недавно были за перемены, а потом поменяли свои взгляды и начали поддерживать действующую власть?

– В моем окружении таких людей точно нет. Просто тут еще причина в том, что я в конце года ушла с работы – а была я психологом в национальной команде по стрельбе из лука. И из моего окружения пропали люди, которые хоть как-то причастны к системе. Поэтому общение у меня осталось только с единомышленниками.

– Как прошло твое увольнение?

– Еще в ноябре меня начали прессовать, намекали на то, что мне нужно уйти, я не могу работать в нацкоманде. Понятно, что все из-за моей гражданской позиции. Но мы как-то сошлись на том, что расторгнем контракт по соглашению сторон. До 31 декабря я отработала и ушла.

– Знаешь ли ты людей, которые были за власть, но со временем поменяли свои взгляды?

– Есть у меня далекие знакомые, которые были за власть, их все устраивало, но 2020 год как-то открыл глаза, люди были в шоке и не знали, как на все реагировать. Они не могли поверить, что такое творится в Беларуси. Но при этом они не перешли в лагерь тех, кто за перемены. Такие люди просто стали больше отслеживать новости, из-за шока потеряли сон, начали больше переживать за беларусов, но им чего-то не хватило, чтобы начать действовать более активно, как-то выступать за перемены. Они ничего не начали делать, чтобы что-то поменять.

– Возможно, потому что их вся жесть не коснулась?

– В том числе. Ведь, объективно, когда тебя или твоих близких затрагивает что-то шокирующее, тогда ты на это реагируешь более эмоционально, ты тогда меняешь свои взгляды. Но люди, о которых мы говорим, просто на все смотрели со стороны, поэтому и не начали выступать за перемены, хоть и были удивлены всем событиям в Беларуси.

– При этом ни события 2020-го, ни война в Украине не поменяли взглядов представителей беларусской гимнастики, большинство спортсменок по-прежнему за режим Лукашенко. Почему?

– Во-первых, гимнастика в нашей стране – это тоже диктатура, как и вся система в Беларуси. Главный диктатор там – Ирина Лепарская, которая все держит под своим контролем. Во-вторых, гимнастика – вид спорта очень ранний. И девочкам, которые занимаются гимнастикой, просто не хватает широты взглядов. Ведь в большинстве своем в этом виде спорта несовершеннолетние. У них даже нет времени на школу, потому что по 10 часов тренировки в зале. Нет времени на обычную жизнь. И если у человека нет никаких других интересов, кроме спорта, то он ничего не будет делать, не будет развиваться. По сути, даже если в гимнастике мы видим состоявшихся спортсменов, необязательно, что они состоялись в человеческом плане.

– То есть на поведение гимнасток, на их поддержку режима влияет диктатура со стороны Лепарской, которая открыто поддерживает Лукашенко, и спортивные рамки, не дающие саморазвиваться?

– Да, именно так. У действующих гимнасток есть невидимые шоры, как у лошадей, которые не дают посмотреть в сторону. И люди думают: «Ну, раз меня это не касается, значит, мне это неинтересно». По крайней мере о гимнастках, которых я знаю, могу сказать именно так. Поверь, состояние ограниченности, зацикленности только на себе – это довольно частое явление в гимнастике.

– Поэтому претензии украинской гимнастики Анны Ризатдиновой, заявившей, что никто из коллег из Беларуси не поддержал украинок после начала войны, небезосновательны?

– Если она говорит об абсолютно всех гимнастках, то, конечно, она не права. Я, например, сразу же писала в соццсетях, что это ненормально, связывалась с гимнастками из Украины, с которыми когда-то общалась. Как-то поддерживала, выражала свои соболезнования, пыталась объяснить, что не все беларусы за войну, многие категорически осуждают эти события. Были те гимнастки, которые ничего не отвечали на мои сообщения, были те, кто прямо говорил, что понимает меня, благодарил. Так что я бы не сказала, что украинок никто не поддерживал. Возможно, Ане действительно не написали, даже я не связывалась с ней, потому что просто мы не знакомы. Мне, кстати, украинки реально писали, что они в шоке от того, что те, с кем они хорошо общались, им не позвонили, не написали. То есть столько лет общались друг с другом, встречались на соревнованиях, а тут – молчание. Я думаю, что из действующих гимнасток Беларуси действительно никто не поддержал коллег из Украины.

– То есть ты понимаешь претензии Анны?

– Конечно. И уж тем более если мы берем действующих спортсменок, то с их стороны также поведение, мне кажется, просто бесчеловечное. Слова поддержки как минимум можно было выразить.

– Это из-за зашоренности спортсменок или ими просто правит страх из-за того, что могут быть последствия, если они как-то выскажутся?

– Мы же говорим о том, что люди даже в личных сообщениях ничего не написали. То есть не надо открыто высказываться – достаточно написать сообщение. Какой тут может быть страх, какие последствия? Кто-то будет отслеживать твои личные сообщения, смотреть, кому ты писала? Вряд ли. Здесь уже нужно говорить непосредственно о личных качествах спортсменок. Им, наверное, просто наплевать на то, что происходит в Украине, что переживают те девушки, с которыми они дружили и встречались на соревнованиях.

– Как так получилось, что гимнастика в Беларуси превратилась в провластный вид спорта?

– Не знаю, как так вышло, но мне кажется играет роль внешняя красота. Имею в виду, что режим использует гимнасток, как какую-то приманку: мол, красивые спортсменки, вот они на мероприятиях, все замечательно. Ну а гимнастки и рады этому.

– То есть, по-твоему, власть использует гимнастику, как красивую обложку, чтобы скрыть реальные проблемы?

– На мой взгляд, да. Это как туристы приезжают в Беларусь и видят чистые и красивые улицы, но при этом не задумываются, что за этим стоит, как живут тут люди. Точно так же и в нашем виде спорта: вы красиво машете ленточкой, вы такие грациозные. А что по другую сторону гимнастики – никто не в курсе.

– Давай поговорим о некоторых личностях из гимнастики Беларуси. Как можешь охарактеризовать Любовь Черкашину, учитывая ее спокойное восприятие того, что творит режим?

– Не очень бы хотелось обсуждать других людей, это немного странно. На мой взгляд, люди, которые продолжают делать вид, что все хорошо, когда в Беларуси все в реальности совсем по-другому, – их можно назвать приспособленцами. Они просто преследуют свои цели, приспосабливаются и становятся такими, как от них требует системы. И это независимо от того, о ком мы говорим: о Черкашиной, о Санкович или ком-то другом. Те, кто продолжает делать хорошую мину при всей жести в Беларуси, это просто эгоисты и приспособленцы.

– Одна из тех, кто якобы ничего вокруг не замечает, Алина Горносько. Она недавно заявила, что хочет выступить на Олимпиаде в Париже. Что думаешь по этому поводу?

– Каждый выбирает себе цели, какие хочет. Другой дело – как будет все в реальности. Я тоже могу много к чему готовиться, могу многое заявлять. А как получится – посмотрим.

Конечно, тяжело, когда нет соревнований, непросто вернуться в струю, в оптимальную форму, когда не выступаешь год-два, а то и больше. Чтобы вернуться, нужно много работать, должна быть мотивация. А еще должна быть четкая позиция против войны, например, подпись под антивоенной декларацией от БФСС. Потому что было бы неплохо помнить про олимпийское перемирие.

– Тебе вообще интересно сейчас следить за беларусской гимнастикой?

– Честно говоря, уже давно за ней не слежу. Мне просто неинтересно.

– Гимнастика, как и многие другие виды спорта, сейчас живет под санкциями, спортсмены отстранены от международных соревнований. По-твоему, о чем думают гимнастки сейчас, на что надеются?

– На то, что бан скоро снимут, и таким образом они, спортсмены, избегут ответственности за все, что сейчас творится в мире, в Беларуси. То есть обычная надежда, что все пройдет мимо, все будет хорошо, дисквалификация закончится, а за всю жесть будет отвечать кто-то другой. Но такое не пройдет – все должны нести ответственность.

– Ты общаешься с людьми, которые остались в Беларуси?

– Конечно. И я могу сразу сказать, что мне повезло с окружением: там все зрелые умные люди, которые не надеются, что за них все решат. И они у меня не спрашивают совет, что им делать, стоит ли уезжать. У нас, скорее, такое дружеское общение, потому что люди понимают, что сами должны решать, что что для них лучше.

– Спрашивают у тебя о жизни на Западе? Ведь в Беларуси утверждают, что в Европе все нищают, голодают…

– Нет, таких вопросов точно нет :). Они не верят телевизору.

– Как ты относишься к людям, которые полностью погружены в пропаганду и верят только ей?

– Я не знаю ответа на вопрос, как сделать, чтобы такого не было, поэтому мне грустно, печально из-за того, что люди так поддаются влиянию пропаганды. У меня телевизора нет лет 15, поэтому я чувствую себя прекрасно. И вижу разницу между теми, кто не смотрит ТВ, и теми, кто в него погружен, кто подвержен влиянию пропаганды. Представители второй группы беларусов постоянно говорят шаблонными фразами, при этом логики в их словах вообще никакой нет. Я прошу объяснить, почему происходит то и то, почему они думают так и так, но люди впадают в ступор – у них не работает логическое мышление. Они заточены на шаблоны пропаганды. И мне, как психологу, грустно, что есть такой слой беларусов. Печально из-за того, что я не знаю, как это изменить и сделать так, чтобы меня услышали.

– Ты пыталась как-то переубедить людей?

– Пыталась, но, к сожалению, это уже достаточно взрослые люди, и им что-то объяснить, донести свою точку зрения, как-то убедить в том, что нельзя верить телевизору, очень тяжело, практически невозможно. Я говорю о бабушках, дедушках. Более молодых людей переубедить попроще, все-таки случается так, что после разговоров люди начинают задумываться, как-то размышлять. Но чем старше человек, тем достучаться до него сложнее.

– Пропаганда и люди, верящие в нее, – это главная опора режима Лукашенко?

– Думаю, да. Пока есть такие люди, будет и нынешняя власть. Понимаешь, такие люди заранее готовы верить в то, что им скажут. Еще даже до того, как что-то услышат. А такими гораздо легче управлять. Пропаганда несет что-то свое, а другая сторона уже настроена, что по ТВ скажут вещи, в которые безусловно нужно верить. Плюс многие беларусы просто ленятся разбираться. И не потому, что у них такой характер, больше из-за того, что беларусы живут в постоянной усталости. Они всю жизнь работают, получают копейки, а где ты найдешь силы и желание в свободное от работы время в чем-то разбираться, анализировать? Это сложно. Людям проще жить по принципу «ну, как скажут, так и будет, пусть это будет правдой. Уже потом когда-нибудь разберемся».

– Когда ты была в Беларуси, сама получала информацию из независимы СМИ?

– Да.

– Не страшно было читать экстремистские телеграм-каналы?

– Страшнее смотреть программы Азарёнка и подобных :).

– Чем ты занимаешься после отъезда из Беларуси?

– Я и жнец, и на дуде игрец :). Пока на самом деле занимаюсь решением вопросов с документами, чтобы легализоваться, а уже после этого буду работать. Но даже сейчас на финансовое благополучие не жалуюсь. Мы с молодым человеком уехали с определенным запасом, вдвоем где-то подрабатываем. Так что все хорошо.

– Никто из Беларуси вам не говорит, что нужно возвращаться?

– Моя бабушка так говорит :). Ну а если серьезно, то таких предложений от людей из моего окружения я не слышала. Все прекрасно понимают наш выбор.

– Недавно министр образования Беларуси говорил о том, что в стране будет жестко контролироваться работа по семейному воспитанию в школах, и заявил, что «европейские ценности нам чужды». Речь шла в первую очередь о том, что на Западе вседозволенность в плане нетрадиционной сексуальной ориентации. Откуда у чиновников Беларуси страх перед такими вещами?

– С одной стороны, это влияние пропаганды. Сколько себя помню, пропаганда постоянно уничижительно отзывалась о ЛГБТ-сообществе. Соответственно, в таком же русле воспитывались многие беларусы. А другой момент – вся система в Беларуси работает на то, чтобы как можно сильнее зажать людей в рамках, а потом держать в них. В итоге то, что выходит за рамки, преподносится, как что-то плохое. К сожалению, люди системы уверены, что если всех ограничивать и контролировать, будет результат. Но, как показывает время, это совершенно не так. Чтобы развиваться, нужно смотреть на мир вокруг, чему-то учиться. Режим делать этого не хочет.

– По-твоему, беларусы толеранты к ЛГБТ-сообществу? И что такое вообще беларусская толерантность?

– Знаешь, я даже не уверена, что эта толерантность есть, в том числе к представителям нетрадиционной сексуальной ориентации. Хотя, если порассуждать, мне кажется, что толерантны те беларусы, которые понимают, что можно жить как-то по-другому, что вокруг есть жизнь, какие-то интересные вещи. То есть те люди, которые не хотят жить в строго установленных рамках. Это та реальность, к которой мы стремимся. Но в основном в Беларуси понятие толерантности отсутствует. Снова же из-за влияния пропаганды, системы. Люди делятся на гомо- и гетеро, по возрастам. Например, не раз можно услышать такие фразы «поживи с мое, что ты еще понимаешь». Делятся на мужчин и женщин. В Беларуси патриархат, какой еще поискать надо. Поэтому в нашей стране толерантности нет, в том числе в вопросах сексуальной ориентации.

– У силовиков была практика снимать покаянные видео, на которых задержанные признавали в нетрадиционной сексуальной ориентации. Для чего это делалось?

– Я так понимаю, у силовиков это самый большой страх. Они, возможно, думают, что такие признания – сильно унизительнее, чем просто в чем-то признаться. А учитывая садистские наклонности силовиков, не удивительно, что они добавили такой элемент в видео.

– Такие методы как-то влияют на общество?

– Видео в любом случае влияют, вопрос – на кого как. Кто-то понимает, что это чепуха, над беларусами таким образом просто издеваются, пытаются загнать в страх. А кого-то это действительно напрягает и страшит, что они могут оказаться в таком же положении.

– Не пытается ли режим запугать людей еще больше, введя поправки в уголовный кодекс, согласно которым беларусов могут судить и даже приговаривать к смертной казни заочно?

– Конечно, все рассчитано на то, что люди начнут еще больше бояться. Других мотивов режима не вижу. Система пытается запугать людей настолько, чтобы они ничего не могли сказать, даже пожаловаться на какие-то проблемы. И все это запугивание увеличивается в геометрической прогрессии. Люди ведь все равно пытаются выражать свою точку зрения, а правительство так подняло планку, что ничего не остается, как только увеличивать давление и страх. Как на этом могут повлиять обычные люди? Рассказывать в других странах, сообществах, поднимать важные вопросы, чтобы хоть что-то сделать. Потому что то, что творит сейчас режим, это настоящий кошмар. Как можно просто так осудить человека, даже приговорить его к смертной казни, а еще без его присутствия?

– Беларусь – единственная страна в Европе, где до сих пор применяется смертная казнь. На нее нужно ввести мораторий?

– Конечно, ее быть не должно. Любая человеческая жизнь ценна. Если бы правительство об этом думало и помнило, то не было бы ситуаций, когда людей убивают. Не важно, при каких условиях: или смертная казнь, или на акциях протеста, или во время войны.

– Скажи, с чего, по-твоему, нужно начинать строительство новой Беларуси?

– Мне бы хотелось, чтобы в первую очередь был честный и независимый суд. А второе – чтобы все прекрасные, образованные, честные беларусы, с кучей знаний и опыта в разных областях вернулись домой и смогли предложить себя на благо общества. Если каждый в своей сфере приложит усилия, даже чуть-чуть, тогда будет строиться новая Беларусь.

Фото: Instagram Наталии Лещик

Report Page