Гей Фото Чеченцев

🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Гей Фото Чеченцев




Images



Multimedia





Embedded Content



Comments




"Я существую: чеченец-гей". История сбежавшего в США


"Я существую: чеченец-гей". История сбежавшего в США


Мой начальник вышел специально, чтобы проверить, работают ли в компании чеченцы. Выяснилось, что я один, и меня сразу выгнали
Все шарахались из-за моего ВИЧ-положительного статуса, советовали мне не делать операцию на глаз, кто-то советовал делать, полная неразбериха
Когда я начал наконец встречаться с парнями, я влюбился в девушку. Теперь я понимаю, что я влюбился не в нее, а в ту жизнь, которая у меня могла бы быть
— Подписывайтесь на наш телеграм-канал !
Министерство юстиции России внесло корпорацию РСЕ/РС и некоторые ее проекты в свой реестр зарубежных средств массовой информации, объявленных "иностранными агентами". РСЕ/РС не является "агентом" ни одного из правительств и считает это решение несправедливым и юридически спорным. Подробности здесь .

Лео – чеченец, гей с ВИЧ-положительным статусом. Он живет в Нью-Йорке, где организовал первый русскоязычный прайд, ходит на акции в поддержку ЛГБТ-людей в черкеске, раскрашенной в радужные цвета. Лео скрывает лицо, не дает интервью для телевидения и радио, но умудряется устраивать большие гей-вечеринки, на которые приезжают артисты из России.
О том, как потерять все, а потом начать новую жизнь в чужой стране, Лео рассказал Кавказ.Реалии.
– Я уехал из Чечни в Москву в 17 лет, поступил в престижный вуз и, как все чеченцы, каждые каникулы возвращался, проводил лето дома, там у меня большая семья. На учебе было не очень легко: шла война, на чеченцев в общежитиях периодически устраивали облавы.
Когда я закончил учебу, я год искал работу, потом устроился в бюджетную организацию. После этого меня позвали в энергетическую компанию. Во время моей работы случился "Норд-Ост", и меня уволили. Помню, было воскресенье, мой начальник вышел специально, чтобы проверить, работают ли в компании чеченцы. Выяснилось, что я один, и меня сразу выгнали. Когда узнал из новостей про "Норд-Ост", первая мысль была: ну все, уволят. Так и случилось.
После этого я долго не мог никуда устроиться, но в конце концов через одного чеченца нашел место прораба. Мне было там так скучно, что я начал делать строительные расчеты. Владелец объекта узнал об этом и предложил мне работу в другом городе с зарплатой в три раза выше московской. Я перебрался, проработал год, поставил на ноги местную компанию, вернулся в столицу и открыл свое дело. Фирма была прибыльная, все шло нормально. Пока я не узнал о своем статусе.
Я зарабатывал, меня все обожали, я приезжал в Чечню, и это был праздник. Все знали, что я человек, который сделал себя сам, обо мне все говорили. И тут как будто ты споткнулся, упал, прокололся, подорвался. Было очень трудно принять это. Когда я наконец это принял, вот тогда я ощутил свою смертность. Тогда я подумал, что хочу оставить что-то после себя, и открыл свой первый ресторан. Туда приходили известные люди, у меня появились хорошие связи.
Мне было лет 35, я был в лучшей своей форме, у меня были деньги, были и друзья, и враги. От друзей я получал поддержку, враги угрожали мне аутингом ( публичное разглашение информации о сексуальной ориентации. – Прим. ред .). Я тогда взял псевдоним, закрыл соцсети, почистил список подписчиков.
Узнав о своем ВИЧ-статусе, я дал себе пять лет. Сейчас это смешно вспоминать, но тогда у меня был такой срок в голове, и я решил, что все эти пять лет буду помогать ЛГБТ-сообществу. Я тогда очень идеализировал их, помогал начинающим артистам, диджеям, обычным людям. Это меня грело, мне было приятно это делать.
В тот период я все о себе понял. До этого я был внутренним гомофобом, не мог себя принять и все убеждал себя, что бисексуален. Кроме этого, у меня были негативные эмоции по отношению к женственным ребятам. В эти пять лет я стал принимать людей такими, какие они есть.
Тогда смог реализовать одни из самых необычных, креативных проектов в своем бизнесе. Я был счастлив, что открыл все эти интересные места, рестораны, которые смогут существовать, когда меня уже не будет. Это было важно для меня. Странное было время. Хорошо, что оно закончилось.
В 2018 году мой знакомый из Чечни позвонил и сказал, что ему угрожают из-за его ориентации и в этих угрозах есть намек на меня. Я сначала нервничал, но потом успокоился, так как не было никаких прямых доказательств того, что мне угрожает опасность.
Однажды я вышел из офиса и собирался ехать по делам. Неподалеку стояли мужчины, они прятались, чтобы их не было видно на камерах наружного наблюдения. Один из них спросил мое имя, при этом он смотрел на фотографию в телефоне, сверял. Тогда я выглядел немного иначе, чем обычно: был без бороды, готовился к открытию нового ресторана и как раз сделал "уколы красоты" ( инъекции для разглаживания морщин. – Прим. ред. ). Меня невозможно было узнать. Я не стал отвечать этим мужчинам, а только спросил, мол, зачем он вам нужен. Тогда один из этих людей ударил меня в глаз. Дальше он просто добивал, наверное, ударов шесть нанес в одно и то же место.
Это было в восемь вечера, май, вокруг люди, но никто не вмешался. У меня кровь текла, как будто меня ножом порезали. Лицо, шея, все было в крови. Потом прохожие вызвали скорую, отвезли в больницу, где меня сначала не хотели принимать. Все шарахались из-за моего ВИЧ-положительного статуса, советовали мне не делать операцию на глаз, кто-то советовал делать, полная неразбериха. Мне повезло, я наткнулся на врача, который посоветовал не слушать никого и поставить титановый имплант на место, где была повреждена челюсть. Я так и сделал.
Люди, которые меня били, были кавказцы, но не чеченцы. Они ничего не говорили, только спросили имя. Они ничего не хотели, не вымогали, просто избили.
Я ходил к участковому, который говорил, что проводится экспертиза. Как оказалось, дело просто закрыли. Это было во время чемпионата мира по футболу, и дело замяли как раз перед его началом.
Пошел в прокуратуру писать жалобу. Сотрудник, к которому я обратился, говорил: "Да, у тебя серьезное дело, надо отправлять запрос в Чеченскую республику, судя по всему, ноги растут оттуда". Я спросил, не угроза ли это, а он отвечал: "Нет, почему же, это наши коллеги, ты пришел с жалобой, будем смотреть, почему на тебя напали". Он поставил галочку и принял мое заявление.
Я оттуда вышел и купил билет. Еще две недели оставался в Москве, пытался завершить свои дела, но не очень успешно. В России бизнес не конвертируется почти никогда, если ты не Абрамович. Я вернул все помещения своих ресторанов хозяевам, сел на самолет и улетел в Майами.
Мне тогда казалось, что я уставший от жизни человек, что мне много лет, что я поеду к океану и буду жить там, работая на самой обычной работе. Сидя в аэропорту, я понял, что это все-таки не моя история. Там же купил билеты в Нью-Йорк и через 20 дней я прилетел сюда.
Первое время я жил шелтере. У меня были какие-то карманные деньги с собой, не очень большие, но их было достаточно, чтобы прокормить себя в течение какого-то времени. Я понимал, что долго я не протяну, но так как у меня была идея сразу же закатить большую вечеринку в Нью-Йорке, меня ничего не ломало. Мне все говорили, мол, ты на дне, забудь все, что у тебя было, ты здесь никто. А у меня такой мысли не было. Я точно знал, кто я, зачем сюда приехал, что буду тут делать.
В шелтере я прожил пять месяцев, после этого мне дали убежище и квартиру, потом переселили в квартиру чуть больше, в которой я сейчас живу. Я устроил здесь небольшой уют, как я его понимаю, ко мне приезжают гости, друзья остаются у меня, если им негде переночевать.
Все эти три года я устраивал в Нью-Йорке вечеринки. Первая была в большом ресторане, потом были разные популярные гей-бары. Этим летом я организовал первый русскоязычный прайд и фестиваль. Приезжали люди из России, местные были. 12 декабря я устроил еще одну большую вечеринку в Нью-Йорке, привез из Москвы самую известную драг-квин, были звезды американской ЛГБТ-сцены, все билеты были раскуплены.
Во время гей-прайда в Нью-Йорке я хотел устроить какую-нибудь акцию, перформанс. Денег у меня тогда не было, и я решил пройтись по комиссионным магазинам. Захожу в один – висит белое платье-халат на трех пуговицах. Материал плотный, но в то же время волнистый, не мнется. Принес все это домой, рукава подрезал, закрепил степлером, потом купил красную кофту, сделал пояс, вместо кинжала у меня была плетка. Дальше самое важное – что делать с этими кармашками для патронов? Сначала хотел фломастеры разноцветные поставить, но все равно смотрелось как патроны. Увидел в магазине набор кистей для рисования и думаю – вот оно!
У этого костюма есть символизм. Белый цвет – это чистота моих намерений. Кисточки вместо патронов означают, что в 21-м веке наше оружие – это слово и искусство. Все документы о предоставлении убежище мне прислали в большой пластиковой папке. Из этой папки я сделал основу для папахи, на нее степлером прикрепил леопардовую ткань, купил за пять долларов ЛГБТ-флаг и сделал из него маску. Потом я сделал большой плакат, на котором было написано: "Кто бы что ни говорил, я существую: чеченец-гей". И вот с этим плакатом я пошел на прайд.
Эти акции, мероприятия, которые я провожу, они не выходят за рамки, которые власти Чечни не могли бы принять. Когда я был в Москве, я особо не боялся. Соблюдал какие-то необходимые меры безопасности, но паранойи у меня никогда не было. Мне кажется, меня в каком-то смысле это спасало. Пока открытая травля не началась, меня вообще не трогали. Единственное, с чем меня донимали, – это вопрос, когда я женюсь. Я отнекивался, говорил, что не до этого пока, всех надо накормить, напоить.
Был один курьезный момент в моей личной жизни. Когда я начал наконец встречаться с парнями, я влюбился в девушку. Теперь я понимаю, что я влюбился не в нее, а в ту жизнь, которая у меня могла бы быть. Я понимал, что она была бы мне хорошим другом, соратником, что я мог бы ей все доверить, и, в принципе, мы могли нормально жить. Наверное, так живут многие геи в Чечне. Но моя мама тогда сказала, что она не одобряет этот союз.
Потом еще раз меня хотели сосватать, познакомили с девушкой. Она мне понравилась, хорошая, милая девушка, но тут все мои сестры сказали "нет". Причина: она некрасивая. Я говорю, а при чем здесь ее красота? Они говорят, нет, она некрасивая. То есть упрекнуть меня в том, что я не хотел жениться, они тоже не могут.
На самом деле с тех, кто в семье зарабатывает, спроса меньше, поэтому меня не очень доставали даже с этим. А по поводу моей ориентации, это были времена, когда тебя за руку надо поймать, чтобы обвинить в таком.
Даже живя здесь, в Штатах, я фотографию со своим лицом нигде не выкладываю. Я давал интервью один раз, но даже в маске я был узнаваем, поэтому попросил убрать снимок. Если кто-то задастся целью, конечно, меня найдут. Очевидно, то, что я сейчас делаю, "не колышет" кадыровцев. У них там совсем другие заботы. Мне кажется, что геи, которые уехали из России, они их ( власти Чечни. – Прим. ред. ) не волнуют. Если мы не вернемся, то им без разницы.
Отдаю ли я себе отчет в том, что будут проблемы, если я перейду эту грань, – отдаю. Хочу ли я заниматься активизмом – очень хочу. Конечно, я не смог бы все это делать, будучи дома. Сейчас я просто пользуюсь тем, что они не знают меня, не знают мое имя. Если бы захотели – узнали бы, но, видимо, задачи такой не стоит. Конечно, я не могу сказать, что совсем незаметен, негативные комментарии и сообщения мне тоже пишут. Когда я такое получаю, я отвечаю, что Аллах любит всех, потому что у меня нет конфликта с тем, что я мусульманин. Я это принимаю, как и то, что я чеченец и гей с ВИЧ-положительным статусом.
О пытках, которым в Чечне подвергают людей, заподозренных в гомосексуальности, стало известно с начала 2017 года. О преследованиях рассказал бывший житель Грозного Амин Джабраилов (он стал первым этническим чеченцем, который публично сделал это под своим именем), а также уроженец Омской области Максим Лапунов , который некоторое время жил в Грозном. И Лапунов, и Джабраилов были арестованы и провели некоторое время в камерах в различных тюрьмах, где их избивали, пытали током и требовали назвать других представителей ЛГБТ-сообщества.
Российские власти должны удвоить свои усилия, чтобы найти и наказать виновных в преступлениях против представителей ЛГБТИ-сообщества в Чеченской республике, а также выплатить компенсации жертвам этих преступлений. Об этом говорится в резолюции Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) "Борьба с растущей ненавистью к ЛГБТИ в Европе", принятой 26 января в Страсбурге.
© Кавказ.Реалии, 2019 | Все права защищены.


Основное
Приколы
Животные
Факты
Своими руками
Лучшее за неделю
Лучшее за месяц


Основное
Видео
Аварии
ДТП
Авария дня
Тюнинг



Новое

Сообщества

Видео

Антифишки

Авто

Мемолента
Я автор
Новости
Фишкина солянка
Чистилище
Смешные картинки
Ностальгия
Политическая солянка
Демотиваторы
Гифки
Еда
Спорт
Кубики
Военное
Фото
Книги
Анекдоты
Дикая природа
Игры
Путешествия
Кино
Лица проекта
Юмор
Селфи для фишек
Факты
FAQ
Животные

Смотреть Порно Лизание Жопы
Порно С Бабулькой
Выдео Подглядывания Домашний Секс