Где живет счастье

Глава 24

Первая ночь, что Сюзанна Фэрли-Халм провела со своей семьей, вызвала настоящий переполох в поместье Дир, сопровождавшийся накалом эмоций, бессонницей, волнением и плохо скрытым страхом. Все ожидали, что малышка, оторванная от всех, кого она знала, лишенная привычной обстановки, окружавшей ее первые несколько месяцев жизни, будет вести себя беспокойно, но она сразу заснула и спала мирным сном с вечера до семи тридцати утра. А вот появившимся в ее жизни новым взрослым людям было явно не до сна.

Розмари Фэрли-Халм, уже успевшая привыкнуть к постоянному присутствию сына в родительском доме, запаниковала, когда тот не вернулся домой к вечеру, а еще больше – когда поняла, что ни она, ни ее муж не в курсе, где сын провел день. Розмари до полуночи мерила шагами скрипучие половицы, то и дело глядя в окна со свинцовыми переплетами в тщетной надежде увидеть зажженные фары подъезжающего к дому автомобиля. Экономка, поднятая с постели, сообщила Розмари, что видела, как мистер Дуглас в десять утра сел в такси и направился в сторону станции. Начальник станции, которому по настоянию жены позвонил Сирил, сказал, что Дуглас вырядился в выходной костюм.

– Небось собрался на шоу? – добродушно спросил он у Сирила. – Парню не худо немножко расслабиться.
– Что-то вроде того, Том, – ответил Сирил Фэрли-Халм и положил трубку.
После чего они позвонили Виви, надеясь вопреки здравому смыслу – Виви теперь ходила к ним как на работу, но Дуглас проявлял к ней не больше интереса, чем к предмету обстановки, – что сын, возможно, в виде исключения пригласил девушку в город.

– Уехал? – Виви смертельно испугалась, когда поняла, что Дуглас, ее Дуглас, который все последние месяцы тайком плакал у нее на груди, признаваясь в самых темных чувствах, разбуженных предательством жены, явно что-то скрывает от своей подруги детства.
– Мы очень надеялись, что он с тобой. Представляешь, он не ночевал дома. Сирил взял машину и поехал его искать, – заявила Розмари.

– Я немедленно к вам приду, – ответила Виви, которая, несмотря на крайнее волнение, была весьма довольна тем, что Розмари сочла вполне уместным ее приход в столь поздний час.

Виви помчалась в поместье, так толком и не поняв, чего она больше боится: того, что Дуглас, возможно, сейчас лежит где-то, израненный, в кустах, или того, что его исчезновение связано с неожиданным появлением кого-то другого. Он все еще любил Афину, тут у Виви не было сомнений. Последние несколько месяцев он только об этом и твердил. Однако худо-бедно его излияния еще можно было терпеть, пока оставалась слабая надежда, что его чувства угасают, точно угли в камине. Зная подробности бегства Афины, Виви рассчитывала, что к прежнему возврата нет.

Итак, обитатели поместья, разбившись на мелкие группы и вооружившись фонариками, с полуночи до зари обшаривали окрестности на случай, если Дуглас случайно напился и свалился в канаву. Несколько лет назад один местный парень, наклюкавшись, утонул. Сирила до сих пор преследовало воспоминание о том утопленнике, лежавшем лицом вниз на отмели.

– Последнее время он стал гораздо меньше пить, – заметил Сирил, когда они стояли, сгрудившись, в лунном свете. – Похоже, мальчик уже переболел. И потихоньку приходит в себя.
– Мистер Фэрли-Халм, Дуглас наверняка у какого-нибудь приятеля. Пропустил стаканчик-другой и заночевал в Лондоне.

Егерь, который сейчас совершал обход ближайшего леса с уверенностью и ловкостью человека, даже в темноте бывшего на короткой ноге с колючими ветками и корнями деревьев, оптимистично смотрел на исход дела. И несколько раз бросил фразу, что мальчишки есть мальчишки.
– А может, он пошел в Ларксайд, – пробормотал один из парней. – Рано или поздно там все оказываются.

Виви вздрогнула. О доме на окраине деревне говорили или трагическим шепотом, или в шутку, с пьяных глаз, и мысль о том, что Дуглас мог опуститься до общения с падшими женщинами, тогда как она, Виви, находилась совсем рядом и ему надо было лишь протянуть руку, чтобы…
– У него достаточно здравого смысла, чтобы обходить стороной злачные места.
– Если он только как следует не набрался. Ведь бедняга уже почти год как один.
Егерь, похоже, зацепился сапогом за какую-то тряпку и тихо чертыхнулся.

– Это бесполезно. Чтоб ему пусто было, этому Дугласу! Черт бы побрал этого безответственного мальчишку! – У Сирила заходили желваки на скулах.
Виви поплотнее запахнула шерстяную кофту в напрасной попытке защититься от холода. Ясное дело, Сирил проклинал Дугласа, чтобы скрыть свое беспокойство. Ведь он не хуже Виви понимал всю глубину отчаяния сына.
– Он непременно объявится, – тихо проронила Виви. – Он ведь очень благоразумный. Честное слово.

Но никто из них почему-то не сообразил проверить Филмор-Хаус. Да и с какой стати, если после побега жены Дуглас там практически не бывал? И вот уже на рассвете, когда две поисковые партии, продрогшие до костей и странно притихшие, встретились в холодном утреннем свете возле амбаров рядом с Филмор-Хаусом, в чью-то умную голову наконец пришла здравая мысль.
– Мистер Фэрли-Халм, там свет, – показал рукой один из парней. – В верхнем окне. Посмотрите.

И пока под сладкоголосое пение птиц они переминались с ноги на ногу на покрытой росой лужайке, устремив взгляды на верхний этаж старого дома, входная дверь отворилась. И на пороге возник он, в мятых брюках от выходного костюма, в рубашке с закатанными рукавами, с безмятежно спящим младенцем на руках.
– Дуглас! – В голосе Розмари можно было услышать и испуг, и облегчение.
Все словно онемели, пытаясь осмыслить представшую их глазам картину.

Дуглас наклонил голову и поправил шаль, в которую был завернут младенец.
– Что происходит, сын?
– Это… Сюзанна, – спокойно ответил он. – Мне ее отдала Афина. Это все, что я могу сказать по данному поводу. – Он походил на побитую собаку, но вид у него был вызывающий.
У Виви отвалилась челюсть. Егерь едва слышно чертыхнулся.
– А мы уже было подумали… Боже мой, Дуглас, объясни, ради всего святого, что…
Сирил положил жене руку на плечо:
– Не сейчас, Розмари.
– Но, Сирил! Посмотри на…

– Не сейчас, Розмари! – Он кивнул сыну и, повернувшись, сказал: – Нам всем не помешает немного отдохнуть. Мальчик цел и невредим. – (Виви почувствовала, как Сирил осторожно подталкивает ее в сторону дорожки. Значит, ей тоже лучше уйти. Она оглянулась на Дугласа, который по-прежнему не сводил глаз с личика ребенка, освещенного первыми лучами солнца.) – Если пожелаете вернуться в Дир-Хаус, полагаю, мы сможем выпить по чашечке кофе. А поговорить мы всегда успеем. Когда выспимся.

Он отправился в Филмор-Хаус, уже позже рассказал Виви Дуглас, потому что ему надо было побыть одному, ведь даже самому себе он не мог сказать правду о том, что на самом деле произошло в тот день. А возможно, он пошел туда с малышкой на руках, потому что испытывал первобытную потребность быть ближе к матери этого ребенка, отнести его в дом, по-прежнему хранящий память о ней, пусть даже следы ее пребывания там практически стерлись. Так или иначе, но в Филмор-Хаусе он пробыл только два дня, поскольку обнаружил, что в одиночку ему с ребенком не справиться.

Розмари поначалу была сама не своя от ярости. Она не оставит ребенка этой женщины в своем доме, заявила она, когда Дуглас вернулся к родителям. Она не могла поверить, что у нее такой глупый, такой доверчивый сын. Она не могла поверить, что он не побоялся выставить себя на всеобщее посмешище. Ну и что дальше? Может, он ждет, что они приютят и любовников Афины тоже?

На этом месте Сирил прервал жену и предложил ей пойти немного проветриться. И уже более спокойным тоном попытался урезонить сына. Ему надо включить мозги. Он еще совсем молодой человек и не имеет права взваливать на себя подобную обузу. Ведь у него вся жизнь впереди. Тем более что эта особа… Однако Сирил так и не смог закончить. Он прочел в глазах сына такую непреклонную решимость, что слова замерли у него на губах.

– Она остается здесь, – заявил Дуглас. – Все, разговор закончен. – Он держал малышку на руках со сноровистостью молодого отца.
– А как ты собираешься за ней ухаживать? – поинтересовался Сирил. – На нас можешь не рассчитывать. С этим поместьем у меня и так работы непочатый край. А твоя мать тут тебе не помощница. Впрочем, ты и сам знаешь.
– Я что-нибудь придумаю, – ответил Дуглас.

Уже позже он признался Виви, что столь твердое решение было продиктовано отнюдь не желанием оставить ребенка, хотя он успел привязаться к малышке. Нет, он боялся признаться отцу, что даже если бы, исполняя волю родителей, и собрался вернуть Сюзанну Афине, то при всем желании не сумел бы этого сделать, поскольку забыл узнать у бывшей жены, как с ней связаться.

Первые несколько дней все было как в дешевой мелодраме. Розмари демонстративно игнорировала ребенка и с утра до вечера возилась в саду. Местные женщины оказались не настолько непреклонными, а если и осуждали Дугласа, то исключительно у него за спиной, и, узнав последние новости, натащили старых детских стульчиков, слюнявчиков, пеленок – одним словом, обеспечили его полным арсеналом того, что необходимо для маленького человеческого существа. Дуглас попросил Бесси обучить его основам ухода за ребенком, и она целое утро объясняла, как правильно надеть подгузник, как нагревать бутылочки с молоком, как с помощью вилки делать пюре из твердой пищи. Бесси наблюдала издалека, с неодобрением, смешанным с беспокойством, за неловкими попытками Дугласа накормить Сюзанну. Малышка упорно отталкивала от себя полную ложку, а новоявленный папаша чертыхался и оттирал еду с одежды.

Буквально через несколько дней Дуглас вконец иссяк. Отец, нуждавшийся в помощи сына, начинал терять остатки терпения, в кабинете копилась гора бумаг, люди жаловались, что не получают указаний насчет полевых работ.
– Что ты собираешься делать? – спросила Виви, глядя, как он с младенцем под мышкой пытается говорить по телефону с поставщиком кормов. – Почему бы тебе не взять кормилицу или кого-нибудь еще, кто присматривает за детьми?

– Она уже слишком большая для кормилицы, – огрызнулся Дуглас; хроническое недосыпание сделало его раздражительным.
Правда, он не сказал того, что оба и так отлично понимали: ребенку нужна была мать.
– Ты в порядке? Выглядишь жутко усталым.
– У меня все прекрасно.
– Но ты не сможешь справиться в одиночку.
– Не начинай, Виви. И ты туда же! Не уподобляйся всем остальным.

Виви замолчала, обидевшись, что ее приравняли ко всем остальным. Она смотрела, как он расхаживает по комнате, вполголоса повторяя список дел и звеня ключами перед носом у малышки, которая тянула к ним жадные ручки.
– Я тебе помогу, – заявила Виви.
– Что?
– В настоящий момент я сижу без работы. И присмотрю за девочкой. – Виви и сама толком не понимала, что заставило ее это сказать.
У Дугласа округлились глаза, лицо озарила надежда.
– Ты?

– Я уже имела дело с малышами, то есть сидела с детьми в качестве приработка. Когда жила в Лондоне. Причем один был как раз ее возраста. Так что дело знакомое.
– Ты действительно будешь за ней присматривать?
– Ради тебя – да. – Виви покраснела. Она явно выбрала не те слова, но он, похоже, не обратил внимания.

– Боже мой, Виви! Так ты действительно будешь за ней присматривать?! Каждый день? Естественно, пока я не разберусь с делами. Пока не придумаю, что делать дальше. – Он направился к Виви, приготовившись сдать Сюзанну с рук на руки.
Виви вдруг заколебалась, словно эти темные шелковистые волосы, эти распахнутые голубые глаза стали болезненным напоминанием о тех тяжелых временах, что ей пришлось пережить. Затем она посмотрела на Дугласа и увидела на его лице облегчение и безмерную благодарность.

– Да, – ответила Виви. – Да, буду.

Ее родители были в ужасе.
– Ты не можешь! – уговаривала ее мать. – Это ведь не твой ребенок.
– Мамочка, нельзя наказывать детей за грехи отцов. – По крайней мере, внешне Виви держалась вполне уверенно, но внутри дрожала как овечий хвост. – Она чудесный ребенок.
Виви только что позвонила мистеру Холстейну сообщить, что не вернется в Лондон.

Миссис Ньютон в своем крайнем возбуждении зашла так далеко, что решилась связаться с Розмари Фэрли-Халм, которая, как оказалось, тоже была категорически против этой безумной затеи. Похоже, молодые люди уже все решили без нас, убитым голосом сообщила Розмари. Кто бы мог ожидать, что Дуглас выкинет такой номер?

– Но, дорогая, подумай хорошенько. Я имею в виду, она может вернуться в любой момент. А ведь у тебя работа, карьера. Это может затянуться на годы. – Ее мать была на грани истерики. – Подумай, Виви. Вспомни, как ты из-за него настрадалась.
Мне наплевать. Я нужна Дугласу, про себя сказала Виви, наслаждаясь ощущением, что они вдвоем против целого мира. И мне этого более чем достаточно.

Но в конце концов родственники сменили гнев на милость. Впрочем, а как могло быть иначе? Кто способен устоять против невинного, прелестного, лучезарного ребенка? Спустя несколько месяцев, когда присутствие Сюзанны в доме перестало быть значительным событием, а деревенские пересуды насчет ее появления прекратились, Виви обнаружила, что, заслышав плач малышки, Розмари тотчас же появляется из кухни, якобы убедиться, что дитя в порядке, а Сирил при виде малышки на руках у сына перед купанием гладит ее по головке, надувает щеки и показывает ей язык. Тем временем сама Виви влюбилась в девочку без памяти, эти вечные улыбки, цепкие пальчики и наивная доверчивость покорили ее настолько, что она практически не чувствовала усталости. Более того, ребенок помог ей сблизиться с Дугласом: теперь каждый вечер, когда он возвращался с полей, они садились пропустить по стаканчику джина с тоником и вместе смеялись над детскими проказами или переживали по поводу режущихся зубиков Сюзанны и ее ртутного темперамента. Когда Сюзанна сделала первые шаги, Виви сломя голову помчалась в поле, чтобы сообщить Дугласу, а потом они уже вместе бежали назад, запыхавшиеся, окрыленные, к оставленной на попечение экономки Сюзанне, которая с довольным видом балованного ребенка умилительно таращила веселые глазки. А в один прекрасный день Виви с Дугласом решили вывезти Сюзанну на прогулку в огромной старой коляске. Они прошли через все поместье, чтобы устроить пикник, и Виви в глубине души представляла себе, будто

Дуглас, непривычно жизнерадостный, не отходил от малышки, показывал ей амбары, трактор, птиц, разрезавших небо на бреющем полете. Эта пасторальная сцена и состояние безоблачного счастья оказали на Виви столь расслабляющее воздействие, что с ее губ сорвался сакраментальный вопрос:
– А что, если она захочет ее забрать?
– Ви, я должен тебе кое-что сказать. То, что еще не говорил никому. – Выражение его глаз, только что весело блестевших, стало страдальческим.

И, показав на сидевшую между ними девочку, Дуглас поведал Виви о том, как этот ребенок попал под его опеку, как он, Дуглас, точно последний дурак помчался в ресторан в надежде, что Афина собирается с ним помириться, как он, прекрасно осознавая свою глупость, свою наивность, не смог ей ни в чем отказать.

Виви наконец поняла: причина, по которой он так страстно любил Сюзанну, заключалась в том, что ребенок этот оставался единственной связующей нитью между ним и бывшей женой. Дуглас надеялся на то, что, пока малышка с ним, Афина еще может вернуться. И совершенно не важно, насколько он доверяет Виви, насколько зависит от нее и как много времени они провели, разговаривая о детях, словно были настоящей семьей; ей, Виви, не суждено преодолеть стоявший между ними барьер.

Я не должна к ней ревновать, подумала Виви и, притворившись, будто ей что-то попало в глаз, поспешно отвернулась. Боже правый, я не должна ревновать ребенка к его матери! С меня довольно и того, что он нуждается во мне и я стала частью его жизни.
Но это было сильнее ее. И дело было не только в Дугласе, думала она, укладывая вечером Сюзанну в кроватку и осыпая поцелуями лицо девочки, которая, с довольным видом засунув в рот пальцы, готовилась отойти ко сну. Виви никого из них не желала отдавать.

Через шесть месяцев после появления Сюзанны прямо перед завтраком неожиданно позвонила Розмари. Она в курсе, что Виви собирается поехать в город, но не могла бы Виви взять к себе на день Сюзанну? – довольно резко спросила Розмари.
– Ну конечно, Розмари, – ответила Виви, мысленно перекраивая планы.
– Тут такое дело… эта…
Уже после Виви поняла, что даже тогда Розмари не желала произносить запретное имя.
– Нам позвонили. Все очень сложно… – Розмари сделала паузу. – Афина… скончалась.

Ответом ей было ошарашенное молчание. У Виви перехватило дыхание. Мне так жаль, качая головой, сказала она, неспособная осознать до конца слова Розмари.
– Виви, она умерла. Нам только что позвонили Форстеры.
И когда Розмари в очередной раз повторила печальную новость, Виви почувствовала себя гораздо увереннее, причем настолько, что смогла принять услышанное как данность.

Виви, сидевшая обмякнув на кресле в холле, поначалу даже не обратила внимания на мать, которая, спустившись вниз в ночной рубашке, поинтересовалась, в чем дело.
– Ты в порядке, дорогая? – Миссис Ньютон попыталась поймать взгляд дочери.
Афине больше не суждено вернуться. Ей не суждено вернуться, чтобы отнять у Виви Дугласа и Сюзанну. Виви, еще не успевшая оправиться от потрясения, неожиданно поняла, к своему стыду, что испытывает не только шок, но и нечто похожее на эйфорию.
– Виви? Ты еще тут?

– А как Дуглас? Он в порядке?
С тех пор ее неустанно мучила совесть, что она в первую очередь подумала о Дугласе и даже не поинтересовалась обстоятельствами смерти Афины.
– Он будет в порядке, – ответила Розмари. – Виви, спасибо, что спросила. Он будет в порядке. Через полчаса мы завезем ребенка.

Дуглас скорбел два месяца, демонстрируя глубокую печаль, которую многие сочли явно избыточной, если учесть, что его жена сбежала от него больше года назад, причем, насколько всем было известно, с другим мужчиной.

Многие, но только не Виви. Она находила скорбь Дугласа трогательным свидетельством его способности на сильные чувства и подлинную страсть. Теперь, когда Афина ушла в мир иной, Виви могла позволить себе быть великодушной. Виви не собиралась зацикливаться на смерти Афины, поскольку невозможно было найти баланс между жалостью и осуждением, поэтому Виви сосредоточилась на Сюзанне и, словно желая искупить свою вину за столь низменные чувства, постаралась излить на малышку свою безграничную любовь. Виви взяла на себя все заботы о Сюзанне, обнаружив, что теперь, когда тень Афины уже не нависала над ней дамокловым мечом, она могла щедро потратить на осиротевшего ребенка все запасы неизрасходованной нежности.

Сюзанна, казалось, отвечала тем же на столь безграничную привязанность. Она сделалась еще жизнерадостнее и с удовольствием прижималась упругой бархатистой щечкой к щеке Виви, доверчиво вкладывая пухлую ладошку в руку своей воспитательницы. Итак, Виви теперь приезжала в Дир-Хаус около половины восьмого утра и тотчас же уводила Сюзанну на прогулку по поместью, подальше от Дугласа, с его горем, словно черным покрывалом накрывшим дом, подальше от его родителей и слуг, для которых, судя по их тревожным шепоткам, присутствие Сюзанны становилось все более серьезной проблемой.

– Мы не можем избавиться от нее прямо сейчас, – как-то раз, проходя мимо кабинета, услышала Виви голос Розмари. – Мы ведь сказали всем, что это ребенок Дугласа.
– Это ребенок Дугласа! – отрезал Сирил. – И только ему решать, что делать с Сюзанной. Надо сказать мальчику, чтобы взял себя в руки. Пора принимать решение.

Они сделали генеральную уборку Филмор-Хауса. Дом, скорее напоминавший храм Афины – шкафы по-прежнему ломились от платьев, а пепельницы были переполнены окурками в губной помаде, – перешел в ведение Розмари. Дуглас с Сюзанной успели прочно обосноваться в Дир-Хаусе. И Розмари, у которой уже давно чесались руки уничтожить все физические следы присутствия этой девицы в поместье, решила воспользоваться пассивностью сына, чтобы раз и навсегда покончить с этим делом.

Виви наблюдала с вершины холма за тем, как мужчины выносили из дома охапки ярких платьев, выкладывая их на центральной лужайке, в то время как женщины ползали на коленках по раскатанным коврам и, ежась от холода, восхищенно разбирали коробочки с украшениями и пакеты с дорогостоящей косметикой.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь