Гашиш Адана
Гашиш АданаМы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 2 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.
У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!
===============
Наши контакты:
Telegram:
>>>Купить через телеграмм (ЖМИ СЮДА)<<<
===============
ВНИМАНИЕ!!!
В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много Фейков!
Вино и гашиш как средства для расширения человеческой личности имен, ставших бессмертными: Шарль Бодлер, Огюст Вилье де Лиль-Адан, Поль.
Портал Проза. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Проза. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. Вилье де Лиль-Адан. Импрессионист в литературе Александр Карпенко. И едва ли уступал количественно и качественно своему русскому собрату. Имена французских классиков 19 века всегда на слуху; отмечу лишь тех, кто незаслуженно, на мой взгляд, находится в тени Бодлера, Верлена и Рембо. Они одинаково успешно писали и стихи, и прозу, что было для них так же естественно, как уметь дышать. Вспомните, самого Достоевского современники в лице Н. На самом деле Вилье де Лиль-Адан — мастер самой что ни на есть изысканной речи, и читать его — одно удовольствие, особенно когда он пишет о любви. Не случайно на знаменитых вторниках Стефана Малларме в отсутствие хозяина право вести литературный салон было делегировано именно Вилье де Лиль-Адану. Солировать в салоне Малларме — это ли не признание значимости Вилье для французской литературы? Вот что сказал о нём сам Малларме: 'Гений! Мы воспринимали его именно так. В том трогательном конклаве, где собирается молодежь каждого нового поколения, чтобы по едва заметным приметам святости выбрать своего апостола, его присутствие ощутили сразу же и испытали общее волнение'. Вилье де Лиль-Адан, как новеллист, отдавал предпочтение странным и редким историям. Как правило, с нетривиальным или даже парадоксальным концом. Его рассказы необычайны, как дети индиго. Этот незаурядный человек хочет поведать нам об исключительном. О том, что созвучно струнам его души. Но фатализм концовок с лихвой уравновешен у Вилье мастерским стилем повествования. На самом деле, наследие Вилье чрезвычайно разнообразно как жанрово, так и стилистически. Тем не менее, все они состоялись как писатели. Наиболее значительными из них были декадентство, неоклассицизм, импрессионизм и символизм. Мы называем Вилье поэтом, хотя писал он преимущественно новеллы и пьесы. Всей французской литературе, в той или иной степени, присущи галантность и изыск. Но даже на фоне пленительной плавности французского повествования новеллы Вилье де Лиль-Адана выделяются высочайшей культурой речи. Галантный век закончился, но галантность в литературе не исчезла. Несмотря на то, что имя Вилье, благодаря его участию в Парижской Коммуне, никогда не было у нас под запретом и даже пропагандировалось академиками, самое большое удовольствие я получал, скупая в советских букинистах его дореволюционные издания. Какое это было наслаждение! Читать произведения Вилье, с ятями, с алфавитом, ещё не обезображенным советскими языковыми реформами! Вилье был лично знаком с Бодлером и Вагнером, у которых многому научился. Но есть у него и мистическая связь с Жераром де Нервалем, особенно с последними рассказами Нерваля, в которых состояние героя погранично между здравым смыслом и сумасшествием. Таких людей называют ещё 'визионерами'. Вилье де Лиль-Адан нёс в себе поэзию духовного аристократизма. Я даже написал стихотворение — разговор с Вилье, как со своим близким другом, невзирая на разницу во времени, несмотря на жизнь в разных странах и далёких друг от друга эпохах. А в Греции Только зачем поэту он? Всё пишешь 'в стол' — а ящик пуст! И лишь молва летит из уст. Трудно переоценить его вклад в популяризацию французской поэзии конца 19 века. И мне кажется уместным дать здесь слово Максимилиану, как лучшему знатоку творчества французского писателя. Все обстоятельства детства слагались так, что указывали ему на его предназначение. Ему было семь лет, когда нянька потеряла его во время прогулки и группа странствующих скоморохов подобрала его и увела с собой. Лишь через две недели маркиз-отец нашел его в Бресте, в ярмарочном балагане, окруженного нежностью и любовью всей труппы. Так казалось со стороны, но мечта ребенка пережила за это время два года, которые он провел вместе с цыганами, странствуя по Италии, Германии, Тиролю и Венгрии, и после был возвращен семье красавицей-цыганкой. Его память сохранила все подробности, имена, события и пейзажи этих стран, точно эти две недели были таинственным посвящением его детской души в мир тех образов, которые ему было суждено закрепить. В своей мечте он воспитывался у бенедиктинцев в Солемском аббатстве. Монахи глядели на него как на предназначенного, и в религиозных процессиях он, как потомок хоругвеносцев Франции, носил орифламму св. Бенедикта, а знаменитый восстановитель ордена, Дом-Геранжер, при первом причащении Вилье, для того чтобы отметить особое положение его в христианском мире, служил сам торжественную мессу отдельно для него одного. Когда Вилье минуло двадцать лет, его родители, нисколько не сомневаясь, что Матиасу суждено своей мыслью и пером вновь завоевать те богатства и ту славу, которую их предки завоевали мечом и кровью, и убежденные, что Париж — единственная достойная его арена и что долг их в том, чтобы пожертвовать всем ради развития его гения, продали старый дом и землю в Сен-Бриё, бросили свои дела и переселились вместе с ним в Париж. Первое появление его в литературе среди молодых в то время парнасцев было блистательно. Никто из узнавших его в ту эпоху не мог выразить своего впечатления иначе чем словом 'гений'. То, чего хотел действительно этот пришелец, было, я серьезно думаю это: царствовать. Легенда, но правдоподобная, и заинтересованным она никогда не была опровергнута. И этот претендент на все царственные венцы не избрал ли, прежде всего, своего престола между поэтами? На этот раз, определив судьбу свою, прозорливо решил он: 'вместе с гордостью к доблести рода моего присоединить единственно благородную славу нашего времени, она же — великого писателя'. Девиз был избран. Ничто не замутит во мне, ни в памяти многих поэтов, ныне рассеявшихся, видение его —приходящего. Молнией, да! Коппе, Дьеркс, Эредиа, Катюлль Мендес — вы помните? Я вижу его. Его предки были в этом привычном ему движении головы назад, в прошлое, когда он откидывал свои длинные, неопределенно пепельные волосы, с видом: 'пусть они остаются там, я же знаю, что делать, хотя теперь подвиги гораздо труднее'. И мы не сомневались, что его бледно-голубые глаза, отразившие в себе не прошлое, а иное небо, следят грядущие пути сознания, о которых нам еще и не грезилось'. Не превосходит ли все это соединение обстоятельств, то, которое Вилье создал для Акселя? И гений, который так мог потрясти четкий, лишь к бриллиантово точным критическим взвешиваниям способный ум Маллармэ, не был ли еще более ослепителен, чем сокровища германских королевств, сверкающей лавиной рухнувшие к ногам Акселя, не скрывал ли он в себе скипетра власти, еще более осязаемого, чем это золото Черного Леса? В юности Вилье де Лиль-Адана было такое мгновение, сосредоточие всех возможностей, роза всех путей, которое было равно царственному мигу последнего акта 'Акселя'. Там, где Аксель выбрал смерть, Вилье выбрал жизнь, и этот выбор был более трагичен, чем выбор Акселя. Царственные сокровища Вилье в реальной, литературной жизни Парижа были подобны тем заговоренным кладам, которые, раскрытые в полночь, ослепляют кладоискателя блеском золотых монет, а днем оказываются черепками битой посуды. Это было у него в семье. Его отец маркиз Жозеф Вилье де Лиль-Адан,, живший мечтой о миллионах, для которой у него не было выхода в творчестве, был фантастическим дельцом. Сухой, высокий, чопорный, он был одарен всепожирающей энергией и тратил ее в осуществлениях химерических предприятий. То он вел дела о наследствах, конфискованных во время Великой революции, то мечтал найти утерянные богатства рода Вилье, раскапывал старый их замок в Кентене, чертил планы его подземелий, исчислял ценности кладов, а позже в Париже истратил остаток своего состояния в финансовых операциях, и, умирая в грязной комнатке третьеразрядного отеля, говорил: 'Я умираю спокойно. Я осуществил мечту моей жизни. Я оставляю Матиасу состояние, равное любому из богатейших царствующих домов Европы'. Сокровища, которые Вилье-поэт нес с собою в жизнь, имели ценность вечную и реальнейшую, но они не были обменной монетой того дня, в который он вступил в жизнь, и спустя немного он увидел себя кинутым, как Иов, в помойную яму Всемирного Города, и железная нищета в лохмотьях со всеми унижениями голода и грязи стала у его изголовья и не отходила в течение тридцати лет. Это была не беззаботная бедность веселой богемы, не тесная мещанская скудость средств, обрекшая Маллармэ на уроки английского языка и на ограничения духовного комфорта, это была эпическая нищета большого города, которая 'заставляет ночевать на лавках скверов, делает лицо' серо-бледным, глаза стеклянными, а спине дает смиренную осунутость того, кто просит милостыню'. Тридцать лет он бродил по Парижу, не имея ни крова, ни очага, в грязном белье и в обшмыганном черном сюртуке, тридцать лет он проводил, ночи в кафе и отравлял свой сияющий мозг всеми тусклыми ядами кабацкого алкоголя. У него не бывало письменного стола, и он писал лежа на полу; у него не бывало бумаги, и он записывал свои мысли на папиросных бумажках. Иногда литература давала ему так мало, что он добывал себе средства для жизни уроками бокса и фехтования. Его гений, такой неудобный в своей ослепительности, такой непонятный в своей идейной утонченности, неподкупный в своей неуклонной цельности, никому не был нужен, и только литературные мародеры ходили за ним по ночным кафе, подбирая гениальные слова и мысли, которые он кидал без счету в своих импровизациях, и на следующее утро они расточались в газетных фельетонах и реализировались в звонкую монету. Но свойство тех сокровищ, которые носил в своей душе Вилье де Лиль-Адан, было таково, что он не замечал своей бедности, которая заслонялась от него мечтой о золоте. Он ничего не знал о своей нищете. Он умер от нее, но ни разу не почувствовал ее. Своею мечтой он жил непрестанно в зачарованных парках, в чудесных дворцах, в подземельях, переполненных сокровищами Азии, где переливались сияния царственных сапфиров и сверкали гиератические девы. Этот нищий жил в счастливых краях, о которых счастливцы этого мира не имеют никакого понятия. Это был провидец: его тусклые глаза созерцали внутри ослепительные зрелища. Он прошел через этот мир как сонамбула, не заметив ничего из того, что видим мы, и созерцая то, что нам недозволено видеть. Так взвесивши все, мы не имеем права сожалеть о нем. Из банального сна жизни он сумел создать для себя вечно новые экстазы. По этим подлым столам кофеен, пропитанным запахом табака и пива, он расточал потоки пурпура и золота. Нет, нам не дозволено жалеть его. Жалеть о тех, кто владел красотою, — кощунство. А я носил ее в себе и созерцал только ее, внешний мир не существовал для меня, и я никогда не удостоил взглянуть на него. Моя душа была полна уединенных замков на берегу озер, где луна серебрит очарованных лебедей. Прочтите моего 'Акселя', которого я не успел закончить и который останется моим шедевром. Вы увидите там два прекрасных создания божьих: юношу и девушку, которые ищут сокровища и, увы! Когда же они овладели ими, они обрекают себя на смерть, сознавая, что есть лишь одно сокровище, воистину достойное обладания, — божественная бесконечность. Отвратительная каморка, в которой я грезил, играя Парсифаля на разбитом пианино, в действительности была пышнее, чем Лувр. Прочтите афоризмы Шопенгауэра и найдите то место, где он восклицает: 'Какой дворец, какой Эскуриал, какая Альгамбра сравнятся когда-нибудь в великолепии с тою темницей, в которой Сервантес писал своего Дон-Кихота? Он сам, Шопенгауэр, в своей скромной комнате имел Золотого Будду для напоминания о том, что нет в мире богатства иного, чем отказ от богатства. Я получил все удовлетворения, которые могут искушать сильных земли. Я был в глубине души великим Магистром Мальтийского ордена и королем Греции. Я сам создал свою легенду и возбуждал при жизни еще такое же удивление, как император Барбаросса целое столетие после своей смерти. И моя мечта так стерла реальность, что даже вы, знавший меня лично, не сможете отделить существования моего от тех сказок, которыми я великолепно украсил его. Прощайте, я прожил свою жизнь самым богатым, самым великолепным из всех людей! Не бедность составляла трагедию жизни Вилье. Эта антитеза золотой мечты и нищеты слишком примитивна в своей геометричности, чтобы его мысль могла на ней останавливаться. Если нищета не доходила до его сознания, то главным образом потому, что он не считал ее явлением достаточно сложным и интересным, чтобы на нем останавливаться. Его библейская бедность скорее была благодеянием судьбы, которая устранила, этим с его дороги те компромиссы, разочарования и узы, которые повлекли бы за собою относительное богатство, она только помогла ему донести до конца мечту о золоте неосуществленной. Но он вовсе не был настолько болен мечтой и опьянен гашишем своей фантазии, чтобы не видеть и не понимать реальностей внешнего мира, без чего произведения его лишились бы того едкого сарказма, который проникает их. Реальности внешнего мира он видел и понимал так же широко и глубоко, как реальности мира внутреннего, и всегда умел найти для них наименования подобающей глубины и силы. Он зачертил и выявил лик Хама европейской мысли в масках, законченных и непреходящих. Внешний мир не только существовал для него, но был ему понятен в самых глубинных и непреходящих устоях своих, потому что гениальность его мечты зиждилась на страшной и беспощадной силе разложения и анализа. Прославим же в 'просвещенных людях' этот здравый смысл, который проходит, оскорбляя дух, и, тем не менее, следуя теми путями, которые дух намечает для него. К счастью, дух не обращает внимания на оскорбления здравого смысла больше, чем пастух на рев стада, которое он гонит к тихому месту смерти или ночного отдыха'. Среди полужурнальной, полулитературной богемы Парижа, даже среди поэтов, семивековой аристократ Вилье, связанный каждой частицей своей гениальной души с героическим прошлым Франции, казался неуклюж и смешон, как бодлэровский Альбатрос, упавший на палубу корабля, над которым издеваются грубые матросы: 'Один дымит ему в нос своею трубкой, другой передразнивает его походку' — его гигантские крылья мешали ему ходить. Жизнь Вилье должна быть написана так, чтобы каждая страница делилась на два столбца с заголовками: на одном -- 'Реальности духа', на другом -- 'Реальности здравого смысла', и они шли бы, не прерываясь и не сливаясь до последней минуты его существования. Вот какой вид представляли бы некоторые страницы этой биографии. Реальности духа. Как мы уже знаем, Вилье был потомком славного основателя Мальтийского ордена историческая точность его генеалогии была, между прочим, официально засвидетельствована на суде по делу о драме 'Перринз-Леклерк', в которой Вилье усмотрел оскорбление своего рода и, как таковой, он имел права на титул почетного Гроссмейстера ордена и на знаки отличия к сему причитавшиеся. Он не задумался в юности написать королеве Виктории письмо, требуя возврата острова Мальты, а после выставить свою кандидатуру на греческий престол, как потомок последнего из независимых государей Греции. Известно, что он имел по этому вопросу аудиенцию у Наполеона III, но что говорилось между ними, он удержал в тайне. В великолепном царском облачении я вхожу во дворец Я показался бы так на мгновение и затем скрылся в своем дворце. Больше они бы не видели меня никогда. Я бы правил невидимый.
Марихуана шишки и бошки купить Вольфгангзее
Гашиш Адана
Конопля купить Смоленская область
Гашиш Адана
Купить закладку героина Иордания
Купить марихуану шишки и бошки Московская область
Конопля купить Восточно-Казахстанская область
Гашиш Адана
anathcmá pronumiaf _uinquöd рыбак; Adana Sirmii promulgata.áèhzrcrcl m «ferm tíbìeßff nul/ainda wil: пи: гашиша/щей— ßereg/ed/í exeomammicatums.
Привезен из Колумбии. Чистейший амфетамин фен, импортирован из Европы. С запахом фиалки, олдскул поймет. Количество ограничено. Скорость соль в кристаллах. A-PVP высшего качества. Новичкам вполне хватит 0. Очень мощный продукт! Опт и розница в наличии. Новая эксклюзивная партия Кристаллического кристаллические камни мефедрона, как на фото. Неизменное качество мяу-мяу. МДМА из Европы, цвета шампань - лучшее предложение на рынке, в паре цена-качество! Лучшее решение для отдыха и вечеринки. Тот самый MDPV. Дествие 4 - 5 часов, без отходов. Эффект сравним с кокаином и метамфетамином. Настальгия , белый порошок, мука. Это не пересушенный пресс, а отличные свежие цельные бошки! Хранятся в идеальных условиях. ТГК Традиционно, сорт был выведен чтобы произвести очень мощный гашиш. Внутри таблетки невероятное кол-во мг MDMA! Самые сильные таблетки с самым большим содержанием вещества! Всё произведено из чистых кристаллов. Красно-белые Кит-кат мг. Мы уже успели зарекомендовать свой товар у многих покупателей!!! Имеем высшие оцеки по качеству товара и только положительные отзывы! Продается в оригинальных блистерах по 14 капсул с дозировкой мг на 1 капсулу. Минимальный заказ - 7 капсул. Очень сильная россыпь,лучшее что можно найти на данный момент. Приятная на вкус основа отлично курится. Осторожнее, очень сильные. Начинать с половины. Эффект: Мощные яркие визуализации, 4D-проекционное изменение сознания и восприятия окружающего мира. Полное расслабление и релаксация. Один из лучших психоделиков Александра Федоровича Шульгина. Красивая и эйфоричная Сибирь! Нет побочек!!!
Гашиш Адана
Купить амфетамин Москва Кунцево
Всегда в наличии: кокаин, героин, гашиш, спайс, экстази, мефедрон, Купить онлайн скорость кристаллы (Альфа-ПВП), Гашиш, Кокаин (Кокс), the Adana Plainmeasuring roughly 90 by 60 miles by kmcomprises the combined deltas.
Купить закладку марихуаны Москва Коньково
Купить закладку метадона Березники
Купить гашиш закладкой Аринсаль
Гашиш Адана
Купить коноплю закладкой Москва Хамовники
Амфетамин Москва Северное Бутово