Гайдаровские форумы и реальность

В России недавно прошел очередной Гайдаровский форум. Тема, как обычно, глобальная — «Россия и мир после пандемии». Эксперты уже знают, что пандемия скоро закончится, Россия и другие страны преодолеют кризис и станут быстро развиваться. Обсуждали на форуме новые технологии, цифровизацию, приватизацию, глобализацию. Самое время было бы подвести итоги выполнения широко разрекламированной в 2008 году «Программы 2020», в соответствии с которой и доступное жилье было бы сегодня, и средняя зарплата в четыре раза больше была бы. Но не случилось, помешали кризисы, безусловно, мировые. Те же авторы сочинили «Программу 2030». В ней все выглядит скромнее — не отстать бы по темпам от мировой экономики, может быть, даже немного их опередить. «Обожглись на молоке, дуют на воду». А следовало бы подвести итоги развития страны после эксперимента 90-х годов и говорить о новых методах и инструментах развития российской экономики, чтобы не на бумаге и не на словах, а в действительности она быстро развивалась и опережала по темпам роста другие страны. До сих пор по объёму валового продукта на душу населения мы занимаем пятидесятое место в мире.

Прошло без малого тридцать лет после начала перехода «командной экономики» в рыночное русло. Растет уже второе поколение, которое не помнит девяностые годы. А это фактически была вторая рукотворная катастрофа в России в 20-м веке — первая после 1917 года, вторая после 1991 года. Напомню, как управляли «гайдаровцы» экономикой в то время и к каким результатам пришли.

Горбачев принял громадную страну с экономикой семьдесят процентов от США, с мощной армией, с развитой промышленностью. Что оставил после себя? Распад страны, ослабленную армию и падающую экономику. Вот кого привела во власть монополия одной партии без серьезных экономических, юридических и исторических знаний, не говоря о геополитике. Карьеризм, верхоглядство. Поза, а не суть.

Изменения были необходимы, поскольку в 1991 году страна находилась в глубоком экономическом кризисе. Перестало расти производство товаров и услуг, образовался дефицит бюджета, нарастала безработица, платежеспособный спрос значительно превышал предложение товаров. Благодаря популистской и крайне недальновидной внутренней и внешней политике в 1985-1990 годы резко возрос внешний государственный долг и снизился золотой запас страны. Возникли очереди даже за основными продуктами питания. В регионах вводились карточки.

Страна, как уверяли и продолжают уверять реформаторы, находилась на пороге гражданской войны. Еще два мифа, которыми оправдывало свои панические действия правительство Ельцина-Гайдара — народ должен был скоро умереть от голода и замёрзнуть от холода. Эти три мифа с помощью подконтрольных средств массовой информации были прочно запрограммированы в сознании людей.

Выбранный вариант шоковой терапии, точнее, шока без терапии, удивительным образом совпадает со всеми советскими вариантами реформ. Плоть от плоти и кровь от крови. От крови простых людей. Потому что все реформы строились на одном — на ограблении народа. В 1917-1918 годах ограбили всех богатых в царской России. Затем ограбили церковь. С 1928 года началось раскулачивание, то есть грабеж миллионов крестьян. Далее шли насильственные займы и регулярные обмены старых денег на новые, каждый из которых лишал население части его накоплений.

По расчетам правительства Ельцина-Гайдара рост розничных цен ожидался в 2-3 раза. На деле же они увеличились только в течение первого квартала 1992 года более чем в 6 раз. В стране возникла галопирующая инфляция. «Исчезли» вклады граждан в Сберегательном банке.

Ценовая реформа принесла страшные разрушения в социальной жизни общества. Не были приняты меры по защите пожилых, малоимущих и больных, миллионы людей потеряли работу, миллионы высококвалифицированных специалистов занялись примитивной торговлей, перепродажей товаров, резко выросла преступность. Именно после начала этих реформ смертность в стране превысила рождаемость, население страны стало сокращаться.

Потери экономики России в 1990-х годах превышают потери США во время великой депрессии 1929-33 годов и даже экономические потери СССР во время Великой Отечественной войны. С 1991 по 1998 год ВВП России сократился на 45%. При этом особенно пострадало промышленное производство, за годы реформ оно сократилось на 60%. Для сравнения, ВВП США с 1929 по 1933 год, то есть во время великой депрессии, упал на 30%, а ВВП СССР во время войны – на треть. Одним из главных социальных последствий реформ стало колоссальное общественное расслоение, скатывание широких слоев населения в нищету.

Правительство обещало, что в результате шоковой терапии улучшения будут ощущаться уже в 1993 году. Но их не наступило ни в 93, ни в 94, ни в 95 годах. А в августе 1998-го реформам был подписан окончательный вердикт – дефолт стал подлинным результатом гайдаровской шоковой терапии.

Стремясь вывести государство из сферы административного вмешательства в экономику, чтобы дать ей свободу и импульс к саморазвитию, радикальные демократы допустили неуправляемость в хозяйстве, не сумели направить реформу в последовательное русло системных преобразований. Они переходили от проинфляционной к антиинфляционной политике, латали дыры, плохо понимая, что реально происходит в стране.

Высокие налоги (в 1992 году был введен налог на добавленную стоимость – 28%, затем снижен до 20%), серьезно ослабили стимулы к развитию предпринимательства. Не проводилась также эффективная промышленная политика в интересах борьбы со спадом и стимулирования прогрессивных структурных сдвигов в производстве, в результате чего российский капитал уходил за границу.

Методы, которыми воспользовались реформаторы России, не учитывали специфику российской экономики и не отвечали интересам большинства. Рецепты реформирования, полученные от Международного валютного фонда, может быть, и пригодились бы для Колумбии, Нигерии или Туниса, но не для мощной индустриальной системы с высоким творческим и научно-техническим потенциалом, какой на самом деле была советская милитаризированная экономика. Поэтому нужно было не отрицать все, что было создано ранее, а использовать позитивные элементы для реформирования системы, как это сделали, например, Китай и Вьетнам.

Плана экономических реформ не было, последовательности принятия экономических законов не было. Научные институты, разрабатывающие различные долгосрочные программы научно-технического прогресса, прогнозы экономического развития страны, отраслей, регионов практически не финансировались. Сложившиеся в стране институты и центры планирования и прогнозирования были разрушены.

В последние годы положение выправляется, но медленно. По-прежнему считается, что отдельный частник — это хорошо, а государственные программы — душат инициативу, не дают расти эффективности производства товаров и услуг.

Основным программным документом, разрабатываемым на десять лет (дальше — это гадание и стремление отодвинуть решение задач на неопределенное будущее) должна стать «Стратегия развития России», которая исходит из национальных интересов страны, роста экономики, уровня жизни российских граждан. Стратегия развития России разрабатывается в форме федерального закона с продлением и внесением изменений один раз в три года при подготовке очередного трехлетнего бюджета. Это позволит избежать конъюнктурщины в принятии государственных решений, тактику подчинить стратегии развития страны.