GOA TRANCE music sets, mixes, сеты, миксы, прямые ссылки

🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

_______________

ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥

В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!

_______________

Коммерческие House, Trance и другие направления

GOA TRANCE music sets, mixes, сеты, миксы, прямые ссылки

Диссоциативы Элиста

RU обязательна. Поиск по сайту:. Войти Зарегистрироваться. Mira Festival, Барселона Читать далее. Интервью с Александром Жихаревым aka Optimuss Читать далее. Hello Flow Читать далее. Фестиваль Fields объявил первую волну артистов Читать далее. Компакт-диск, как известно, формат вымирающий. Но именно с появлением компакт-диска в нашу жизнь вошли диджейские миксы. Нет, они были и до этого записывались и продавались на кассетах , но именно во времена царствования компакт-дисков диджейские миксы стали восприниматься в качестве искусства. Были миксы концептуальные, хитовые, попсовые, андеграундные и многие, многие другие. Мы решили вспомнить уходящую эпоху и отобрали 25 диджейских миксов, вышедших в формате компакт-диска. При выборе мы ставили на первое место творческие решения, вклад в развитие концепции «диджейство — как искусство». Естественно хороших и выдающихся диджейских CD-миксов куда больше двадцати пяти, но эти 25 — золотой фонд диджейской культуры. Расстановка нашего золота идет без нумерации и принципиально в алфавитном порядке. Текст: Илья Воронин. Карл Крэйг, чего уж греха таить, плохой диджей. В стенах студии он себя чувствует явно комфортней. В клубах же под его сеты танцевать почти невозможно — он любит резкие переходы, любит поддать «фриковости» на танцполе. Даже в большинстве его студийных диджейских миксов это хорошо чувствуется и заметно невооруженным взглядом. Это же присутствует и в его «The Workout», при прослушивании которого не покидает мысль, что весь микс — словно на шарнирах, отчего возникает ощущение развязности и шаткости. Но, удивительная штука, если не всматриваться пристально в структуру, переходы и прочие технические тонкости, посмотреть, так сказать, на микс в перспективе ну, как обычно оценивают произведения искусства — выстраивается очень интересная, очень своеобразная и увлекательная картина. Здесь видимые «прыжки» от трека к треку лишь добавляют пикантности, а сложные, порой совсем не танцевальные, моменты начинают смотреться чрезвычайно гармонично. Свою роль играет и позиция автора, принципиально не ставшего облегчать жизнь слушателю и не ставшего разбивать диск по трекам. Для Крэйга эта работа — путешествие, история, в которой заглядывать на последние страницы признак слабости слушателя. Но история у него получилась пусть сложной, но очень увлекательной. И в этом он весь такой, Карл Крэйг, один из самых талантливых детройтских мастеров. Гениями ломаных ритмов являются Мэтт Блек и Джонатан Мур, сформировавшие давным-давно творческий дуэт Coldcut и лучше всех на свете реализовавшие весь потенциал, заложенный в ломаных ритмах и похороненный впоследствии под валом штампов. Все это они продемонстрировали в эталонном миксе с очень точным названием «70 минут безумства». Сделанный 17 лет назад при помощи допотопного компьютера, знакомого турнтаблиста из проекта DJ Food и двух пар рук, этот микс до сих пор остается недосягаемым образцом диджейского искусства, где технологии поставлены на службу человечеству. Самое сложное а от того и самое интересное в диджейской профессии — играть в самом начале вечеринки. Большинство диджеев этой важности не понимают, интереса здесь не видят, но именно в этот момент можно затянуть в музыку собравшихся на вечеринку людей. Один из крестных отцов минимал-техно, американец Дэниэл Белл, пусть и не совсем диджей, но с этой ролью справляется очень хорошо. То ли дело в предпочитаемых Беллом жанрах дип-хаус, все виды глубокого и неспешного техно , то ли в его характере, но это факт. Его первый диджейский микс, вышедший в году на берлинском Tresor является тому доказательством. Минимал всех расцветок, масса эмоций, эксперименты, но с человеческим лицом, не забыт грув, а вместе с ними фанк и соул нашей с вами высокотехнологической эпохи. Есть такое мнение не лишенное, надо сказать, разумности , что вся техно-музыка вполне могла бы уместиться в двух людях — Джеффе Миллзе и Дэйве Кларке. В особенности, когда слушаешь что-то подобное тому, что сотворил в своих «World Service» Дэйв Кларк. Это не техно, на которое в розовых очках смотрели отцы из Детройта. Это техно того мира, в котором живем все мы. Жесткое, ершистое, стремительное, не идущее на компромиссы. Во всем техно-мире со всем его кажущимся разнообразием никто не может представить всю философию техно-музыки, так четко артикулировать позицию этого звучания лучше и убедительней, чем Дэйв Кларк. Вполне возможно, что его социопатия придает всему происходящему нужный оттенок, особенно для тех, кто хотя бы раз бывал на его выступлениях, и представляет выражение его лица. В «World Service», явно до лучших времен, хранится первородная, сырая, честная энергетика той музыки, под звуки которой падала берлинская стена, рушились империи, и переписывался мировой порядок. Когда-нибудь эта энергетика вновь будет востребована, а помня о постулируемых Джеффом Миллзом тридцатилетних циклах в поп-культуре, ждать осталось недолго. Первое появление ирландского диджея Дэвида Холмса в знаменитом радио-шоу «Essential Mix» состоялось в году. Тот микс у Холмса был выдержан в лучших традициях рейверского духа эпохи: жесткое техно, сверлящий эйсид и немного психоделии. Первую половину девяностых у Холмса был такой же настрой, но потом его внутренний меломан взял вверх над невзыскательными вкусами рейверов. Его тянуло все дальше от мира стробоскопов, дым-машин и ошарашенных людей с широко отрытыми глазами. Это потом он прославится как композитор к фильмам, вроде «11 друзей Оушэна», но пока ему предстояло сделать слишком многое. Это сегодня кажется, что нет ничего особенного в пестрой смеси из соула, фанка, джаза, какой-то авангардной электроники. Но в девяностые, когда все рейв-движение смотрело исключительно в будущее, не признавая прошлого, подобный ход мог быть расценен как еретичество. Совмещая между собой эпохи, жанры и настроения, он одновременно и проводит экскурс в историю, и лишний раз напоминает, что в этой сфере всем правит вкус. Праотец всех диджеев в мире что ни говори, а из его знаменитых вечеринок Loft вышло не одно поколение легендарных диджеев не любит записывать миксы и не любит, когда записывают его миксы. Дэвид Манкузо никак не может похвастаться хитрыми диджейскими умениями, супер-хитами или ремиксами которых у него и нет. Дэвид Манкузо, если хотите, это квинтэссенция всех смыслов и философий клубного мира. И эти две компиляции, вышедшие с перерывом в год, демонстрируют это самым наилучшим образом учитывая, что это не миксы — это просто селекция. Достаточно поставить один из дисков на звуковой системе, приглушить звук и магия «самой лучшей вечеринки на свете» появится сама собой. Да, два диска состоят исключительно из основополагающих треков, на которых стоит вся современная танцевальная культура. Причем некоторые из этих треков например, «Woman» диско-группы Barrabas были в свое время открыты и доведены до состояния классики всех времен и народов лично Дэвидом Манкузо. Компиляции «The Loft» — это про торжество человеческого вкуса, про то, что гениальным диджея делает, прежде всего, тончайший вкус и понимание важности момента. И если вам когда-нибудь удастся купить одну из этих компиляций которые год от года становятся все дороже в физическом виде, то в буклете американский журналист Тим Лоуренс подробно и красочно расскажет, почему Манкузо — гениальный представитель человеческой стороны в диджействе. За это время обычно успевает смениться не одна эпоха, оставив в культурной ткани человечества следы разной глубины. Что уж тут говорить о танцевальной музыке, которая как раз в последние 25 лет прошлого века не раз становилась объектом новой культурной революции. Жизнь Франсуа Кеворкяна сложилась так, что он всякий раз оказывался в самой гуще событий. Кеворкян всегда был рядом. Но именно в «Essential Mix» ничего общего с одноименным шоу Пита Тонга у Кеворкяна получилось оформить 25 лет танцевальной музыки в два образцовых нескучных микса. Именно здесь очень убедительно показан подход тех гениальных американских диджеев, которые, чего греха таить, мало беспокоились по поводу техники сведения, уделяя внимание атмосфере, тому пресловутому «вау»-фактору. Понимая, какая атмосфера должна быть, в дело идет все без разбору: Маурицио сводится с фанком, эйсидный Адонис с соулом, в итоге взрывающимся все уничтожающим хитом от «бумажных человечков» Карла Крэйга. Здесь нет эпох, но есть Эпоха — сумасшедшие 25 лет невероятной эволюции танцевальной музыки в исполнении человека, который все это видел своими собственными глазами. Кажется, больше всего в XX веке на творческих людей в особенности на музыкантов и конкретно на диджеев повлиял «Великий слепой» — радио. Какого великого диджея ни возьми ну, может быть, кроме нью-йоркских — все они среди источников своего вдохновения назовут радиошоу как правило, ночные или отдельных радиоведущих. Джайлс Питерсон может бесконечно долго разговаривать на тему важности радио — не только потому, что в свое время на него радиоволны оказали самое серьезное влияние, но и потому, что он сам при помощи радиоволн и интернет-сигналов оказывает самое серьезное влияние на формирование вкусов громадной аудитории. Если выплывет — другим человеком станет, нет — ну что ж поделать. Сам Джайлс Питерсон, как и подобает человеку, всецело погруженному в музыку, с миром разговаривает при помощи пластинок, треков и компиляций. Ими он открывает целые пласты культуры обычно большинством забытые , будоражит меломанское сообщество и накручивает себе карму. Его «Masterpiece» в этом ряду стоит особняком — три диска с разными настроениями, невероятной свободой, ворохом жанров, которых в реальном мире разделяют десятилетия. На таких миксах можно учиться свободе, драматургии, кажущейся легкости в обращении и, главное, невероятной, всеобъемлющей любви к такому предмету, как музыка. Отчаянно скрипят синтезаторы, колотит драм-машина, работает вокодер, мужчины и женщины поют какие-то простые тексты о любви, чувствах и взаимоотношениях — кажется, еще чуть-чуть и за окном вспыхнут неоновые вывески и на пороге материализуются восьмидесятые. Сегодня кажется, что ничего такого в этом миксе нет — просто очень хорошая подборка всем известных треков, но это не совсем так. Причем, надо заметить, выход микса происходил в лучших традициях независимых лейблов и меломанской среды. На момент выхода этого микса большинство треков считались неизвестными широкой публике, и факт их нового рождения можно поставить в заслугу именно I-f. Микс этот следует рассматривать, прежде всего, как образец диджейского влияния, способного запускать новые музыкальные тренды, рождать моду и заниматься культурными раскопками археологического свойства. Большинство людей термин «транс» воспринимают как нечто одномерное «Он должен быть таким и никаким иным! Считанные единицы термин «транс» воспринимают в трехмерном виде. Таких людей в музыкальной среде обычно причисляют к гениям. Джеймса Холдена, учившегося на математика и умудрявшего сочинять тончайшие трансовые мотивы для не слишком взыскательной и искушенной аудитории, вполне можно отнести к таким людям. Хотя бы потому, что в своем творчестве он легко оперирует всеми тремя константами порой уходя в еще более сложные, четырехмерные, модели — включая такое понятие, как время. Его «Balance » второй в жизни как раз и является подобной четырехмерной моделью понятия «транса», в которой время то растягивается, то сжимается чего стоят первые двадцать минут первого диска , где математическая логика украшена человеческими эмоциями, и где торжествует разум и вкус. Свой нестандартный взгляд на предмет Холден впоследствии подтвердит еще не раз — с каждым своим миксом уходя глубже и становясь изящнее. Но «Balance » — яркий пример того, зачем вообще нужны все эти многочисленные технологии. Выглядел он предельно сосредоточено — перед ним стояли три вертушки, один микшер и, на всякий случай, пленочный магнитофон. Он уже выступал здесь до этого, и выступит здесь еще не раз, представив в начале нулевых, практически под закрытие клуба, свою новую аудиовизуальную программу. Звали его Джефф Миллз, и вышло так, что из этого выступления получился один из образцовых миксов, который справедливо причисляют к редким образцам диджейского искусства. Три «сегмента», в которых без всякой компьютерной техники нашинковано по несколько десятков треков. Жесткое, типично детройтское, звучание того времени, вечная классика в виде миллзовского «The Bells» здесь еще указанная как «Untitled A» и «Strings Of Life» Дэррика Мэя. Уникальное, узнаваемое в первые же секунды, сведение. Технологическая космичность и запредельная атмосферность. Известны случаи, когда после прослушивания этих трех «сегментов» слова «звуковые полотна» сюда бы подошло гораздо точнее люди вставали за свои вертушки и пытались понять, разобраться и перенять кошачью тактику работы Миллза. Только такой человек как он мог специально для себя открыть лейбл Purpose Maker, чтобы было, где выпускать столь необходимые для его скоростной работы «связки». И после этого становится совсем не удивительно, почему сам Миллз уже давно оторвался от Земли и мчится куда-то туда, вперед к Красной Планете. И в чем-то он действительно прав. Меньше всего хочется рассматривать «Balance » в качестве, пусть и кропотливо сделанного, диджейского микса. Это в большей степени звуковое полотно, нежели микс, ограниченный секундами, минутами, клубным запашком и вкусом составителя. Скорее к «Balance » следует относиться, как к произведениям классических голландских мастеров — от чьих полотен гораздо больше удовольствия получаешь, вглядываясь в, казалось бы, незначительные отдельные фрагменты, считываешь, понятные только посвященным, посылы. С этой точки зрения, можно утверждать, что у Йориса Ворна получилось закончить условную трилогию DE9 Ричи Хоутина, посвященную уходу человека в дебри технологий. Причем у Ворна эта история со счастливым и светлым концом победы человеческих чувств и случайностей над математическими расчетами компьютерных микропроцессоров. Если бы попросили описать при помощи одного-единственного предмета внутреннее состояние первой половины нулевых, то ничего точнее так не подошло бы на эту роль как классическая, в полной мере «платиновая» в смысле продавшаяся тиражом в три миллиона экземпляров работа венского дуэта Питера Крудера и Рихарда Дорфмайстера. K7, но и открыла глаза многочисленным музыкантам, музыкантишкам, диджеям и диджеишкам на быстрый и безболезненный источник дохода. Сами составители, как это часто бывает, знали, что делали, и, сказав все, что хотели в этом звучании, закрыв его для себя но открыв для толп последователей , разошлись по собственным проектам. А от той эпохи осталась целая коробочка высококачественных, интересных и нестареющих работ. Если хотите, «Kind Of Blue» эпохи всеобщей расслабухи. Mega force! Be with you! Но он, в общем-то, прав — хаус имеет силу да не простую, а мега , которая да прибудет с тобой! Собственно, под тему этой статьи подходит практически каждый микс этого знаменитого француза — будь то техно-трансовый «X-Mix» или же ода живой экспрессии «Excess Luggage». Поначалу кажется совершенно отвратительным тот факт, что «Laboratoire Mix» записан одним большим треком, дабы не облегчать жизнь слушателю. Но чуть попозже ты, кажется, начинаешь понимать смысл такого подхода. У умного диджея, обладающего самым широким кругозором и известной степенью храбрости, в дело идет все — от классики чикагского хауса, через нестандартные техно-ритмы вперед к неземной техно-пьесе Ричарда Д. Джеймса в оркестровке инопланетянина от классической музыки Филиппа Гласса. Такое именно, что нужно слушать залпом — поначалу совсем не обращая внимания на детали, а просто жадно впитывая в себя все творящиеся чудеса. Быть может корни всей этой культуры и нужно искать в каком-то другом месте, но эссенция ее сосредоточена именно здесь, в этой лаборатории. Драм-н-бейс еще по старинке называли джанглом, а на вечеринках с такой музыкой можно было запросто нарваться на неприятности. С этой точки зрения «Mixmag Live! Записанный полностью живьем, с летающими кроссфейдерами, с каскадами джангловых брейков, сэмплами из фильмов и сериалов, культовых в среде городских гетто того периода — именно эта работа отражает тот короткий миг, когда не было ничего перспективней английского джангла. Когда в подружках у Голди ходила Бьорк, а Дэнни Уилльямсон, взявший себе в псевдоним буквенную абракадабру и слово из сериала оно звучит в первые секунды микса верил — эта музыка и есть новый джаз. Это потом будет здорово раскрученная коммерческая организация Good Looking, напыщенный до невозможности альбом «Journey Inwards» и постоянное самокопирование. Но тогда, в середине года не было музыки честней, не было музыки атмосферней и интересней, чем та, которую почему-то называли арткором. Именно в этом миксе, изданном с чудовищными ошибками в треклисте и с самим Букемом на обложке, с золотыми фиксами на зубах модная, в то время, была штука , отпечатался весь тот бурный, богатый на творческие решения, но такой короткий временной отрезок. Это сейчас все треки из этого микса воспринимаются как отлитая в граните классика. Тогда же это была интересная музыка, лишний раз подтверждавшая особенно после «Timeless» Голди , что нет ничего интересней ломаных ритмов, и что наше дело правое, победа будет за нами. Он был честен и слово свое сдержал. Лейбл Kompakt остался известен своей сахаристой версией техно-музыки. Баланс между сахаристостью, трансовыми звучками и умеренной клубной бескомпромиссностью в идеале был соблюден в диджейском опус-магнуме Майера с говорящим названием «Immer» с немецкого — постоянство. Знаменитый компактовский шаффл-бит на месте, еще почти никто не поет, но к этому есть все предпосылки, идеально выстроена сама структура микса, со своими взлетами и падениями. Документ эпохи, которая ярко вспыхнула и столь же быстро принялась заниматься скучными самоповторами. Это, видимо, для того, чтобы все и каждый запомнили — этот лозунг на все сто применим к создательнице микса «Bugged Out», деве электроклэша, завзятой певунье брутального вида, Мисс Киттин. До выхода этого микса большинство воспринимали ее как голос на треке «Frank Sinatra», поскольку были уверены, что всю музыку за нее делал The Hacker. Но микс в каждой своей секунде, в каждом столкновении треков неуклонно отдает эхом покрикиваниям Принцессы Суперстар. К концу любого из двух миксов как «Perfect Night», так и «Perfect Day» , в перфекционизме составителя убеждается каждый — по сути, это две идеальные вечеринки в миниатюре. Мисс Киттин основательно перетрясла свою коллекцию пластинок, и в ход идет все — от классики техно в лице Cajmere, Адама Бейера и Concept 1, через родственный EBM привет Front , привет Терренс Фиксмер , в глубины подсознания британских рейвов, первых брейкбитовых пластинок и только-только нарождавшегося дабстепа хотя слова такого тогда, в году, еще не выдумали. Не забывает Киттин очень удачно вкручивать представителей экспериментальной электроники, здесь фигурирующих в качестве сочинителей крайне танцевальных треков. Микс этот убедительно доказывает тот факт, что, когда внутри диджея грамотно балансирует массовик-затейник и меломан, обычно получается очень интересный и многослойный продукт. И без того любивший ввернуть какое-нибудь красное словцо, бывший главный редактор журнала Mixmag, Дом Филлипс, описывая Пола Окенфольда, здесь переплюнул даже самого себя. Уровень обожания в его тексте в какой-то момент прямо-таки зашкаливает, однако надо признать — Филлипс тогда, в году, был прав. Это был могущественный диджей — могущественный не в плане финансовых возможностей, не в плане пиар-кампаний, а в своих отношениях с музыкой. Кажется, никто тогда не мог обращаться с музыкой и громадными стадионами и клубами так, как Окенфольд. На его выступления тогда ходили люди, которые помнили, как он на своих вечеринках «Spectrum» в году вставал к вертушкам под увертюру Чайковского, доводя тем самым уровень экстаза до заоблачного. Но в записи и в студии куда-то уходило могущество, и выползал абсолютно конъюнктурный подход и самые разные деловые интересы. Исключением может служить лишь «New York», в котором на короткий момент сложилось все. Музыка, этот слащавый, богатый на мелодии транс, который так любил Окенфольд, на тот момент находилась в самом соку и еще была способна выдавать интересные идеи. Сам Окенфольд еще получал подпитку на клубных танцполах — ведь каждые выходные его носили на руках в ливерпульском Cream. Видимо поэтому его «New York» стал самой взрослой, самой проникновенной работой этого некогда могущественного и очень творческого диджея. Ведь дальше клубок интересов затянулся еще туже, искушений стало еще больше, и эго раздулось еще сильнее. С того момента Виллалобос больше не записал ни одного по-настоящему диджейского микса. Но в «Taka Taka» у него, непонятно как, получилось втиснуть в восемьдесят минут всю свою диджейскую свободу, которую он обычно любит демонстрировать во время своих многочасовых выступлений. Сухому минималу придать сочный грув, не забыть про берлинское техно-звучание и раскидать по всему звуковому пространству, как по южноамериканской пустыне, красивые цветки гармоний и удивительных соцветий. На примере этого микса многим диджеям, пытающимся играть схожую музыку, следовало бы поучиться у Виллалобоса умению видеть в треках нужное: здесь хороший бас, а тут интересная звуковая паутина — скрестив их, можно высвободить из обоих треков мощнейшей силы энергию. Сейчас нечто подобное делают при помощи компьютеров, низводя музыку до молекулярного уровня, но у Рикардо получается делать это руками, ушами и душой. За то, видимо, и любим. Не то, чтобы Ричи Хоутин придумал устраивать из диджейского сета технологический перформанс. Многие американские диджеи старой школы дополняли свои сеты драм-машинами и «бобинами», пытались прикручивать какие-то доморощенные эффект-процессоры, но именно Ричи Хоутин стал развивать из этого нечто концептуальное. В названии его микса уже содержится описание процесса: вертушки, эффект-процессоры и я драм-машина. В буклете к миксу приводится подробная план-схема, на которой интересующийся человек сможет узнать, в какой момент вступает тот или иной трек. Микс вышел в году, что говорит о том, что здесь еще нет никаких расщепленных на атомы лупов, здесь не пашет компьютер, здесь все живьем и по-человечески. Микс хоть и студийный как пишется в буклете, сконструирован , но в полной мере отражает то, что Ричи делал во время своих диджейских выступлений, а задействованное оборудование было почти таким же, какое он использовал на заре карьеры, на детройтских радиостанциях. Драматургия тут на высочайшем уровне — в дело идут разные версии одного и того же трека, кажется ни один из треков не длится больше трех минут, и все здесь в меру. Спустя два года техно-футурист сделал продолжение, «DE9: Closer To The Edit», уже с помощью программы Final Scratch, а еще через несколько лет создал аудиовизуальную работу «Transitions». В принципе все три микса можно рассматривать в качестве трилогии эволюции диджейских технологий и уменьшения роли участия человека в творческом процессе. Строго говоря, «Choice» нельзя считать диджейским миксом. Треки здесь идут встык, сведения никакого, но зато это лишний повод вспомнить о важности селекции в работе диджея — треков много, но нужно выбрать исключительно лучшие. Санчесовская подборка треков, которые оказали на него самое серьезное влияние, в этом плане едва ли не эталон высочайшей селекции. Один диск посвящен диско, соулу и фанку, второй хаусу, техно и всему, что рядом. В итоге получается краткая история танцевальной музыки последних лет сорока. Ярких красок добавляет и буклет, текст к которому написал Тим Лоуренс, автор классической истории диско-музыки. Только после этого диска вспоминается тот факт, что, вообще-то, прежде чем стать известной поп-звездой, Роджер Санчес долгое время был интереснейшим диджеем, записывавшим хаус всех мастей. Откуда у него любовь к такой лирике — ответ кроется в его сборнике любимых треков под условным девизом «По волне моей памяти». Уже год как вышел их «Renaissance: The Mix Collection», запечатлевший их резидентство на вечеринках Renaissance на тот момент уже завершившееся. Уже стало понятно, как именно следует называть этот жанр — с легкой руки главного редактора Mixmag, Дома Филлипса, такую музыку стали называть прогрессив-хаусом. Очередная же работа диджейского дуэта, «Northern Exposure», вылившаяся впоследствии в небольшую серию, убедительно доказала, что некая прогрессивность в этой музыке все-таки наблюдается. Даже не в музыке скорее, а в подходе двух главных лиц этого жанра — Саши и Джона Дигвида. Самым удивительным тогда стало то, что чисто клубные диджеи создали микс не для клубов и не про рейверов с широко открытыми глазами. Они создали микс для домашнего прослушивания, того сорта, что лейбл Warp когда-то называл «музыкой для кресел». Видимо, такого рода работы могут возникать только в те редкие моменты, когда жанр и люди вместе с ним еще не оброс всевозможными штампами, и можно еще смотреть по сторонам и копаться в сопредельных областях. Этот тезис впоследствии и подтвердило время — ни Саша, ни Джон Дигвид так и не смогли приблизиться со всеми последующими работами к тому уровню широты и глубины, какие присутствуют в самом первом «Northern Exposure». Поначалу воспринимаешь это звуковое полотно на трех дисках как опус-магнум самого Тома Миддлетона. И действительно, ни до, ни, особенно, после этой работы он ничего такого не сделал. Но здесь — в одном большом и очень масштабном миксе а именно так воспринимаются все три диска он показал не только «двенадцать лет моего диджейского опыта», но и то, как высокие технологии работают на человека, а не делают его своим рабом, как широта музыкального мировоззрения умелому диджею играет лишь на руку. Миксы условно разделены на три категории: «Ритм», «Мелодия», «Гармония» — то, что и является сущностью музыки, а все остальное оно ведь от лукавого. В самом начале первого микса нам сообщается, что примерно нам предстоит — брейкбит, дабстеп, нью-джаз, электро, бас. И уже потом ты понимаешь, насколько все эти названия жанров простые условности. Такие миксы мечтает сделать каждый диджей, но получается у единиц. Во многом потому, что большинству просто нечего сказать, да и кругозор особо развернуться не дает. Это кусок истории», — такими словами начинается рассказ о специальном издании, которое знаменитый клуб Ministry Of Sound выпустил в честь собственного летия. Пять дисков, пять настоящих, записанных 20 лет назад, миксов от великих хаус-диджеев, находившихся тогда на пике своего могущества. Все пять дисков, безусловно, часть истории танцевальной музыки. Истории, которую лучше один раз услышать, нежели десять раз про нее прочитать. Диджей или стремящийся быть таковым для себя может подметить какие-то технические приемы, выстраивание микса. Слушатель просто окунется в эпоху, когда диджей был богом зачастую заслужено , когда поход в клуб или на рейв могли вызывать лишь религиозные коннотации. Классика которая тогда еще таковой не являлась хаус-музыки в исполнении классиков которые уже тогда ими стали диджейского ремесла. ВКонтакте Facebook Disquis. Блог Димы Мишенина. Номер: Месяц: Декабрь-Февраль. Год: