Футбольные фанаты как силовое крыло протеста. Экс-агитатор из Одессы о Майдане и Белоруссии

Несколько дней назад протесты в Минске перешли в стадию уличного сопротивления силовикам. Кандидат в президенты от оппозиции Светлана Тихановская переместилась в Литву, а в её видео-обращении с призывом отказаться от уличной борьбы всё выглядит так, будто оно записывалось под давлением властей.

На фоне отъезда символа протеста события в стране могли приобрести характер стихийных бунтов. Тогда судьба протестующих зависела бы от способности собрать собственный организованный силовой ресурс. Один из вариантов решения этой задачи, уже неоднократно опробованный в странах-соседях, — футбольные фанаты.

Впрочем, сегодняшняя оттепель в виде опущенных щитов у Дома Правительства в Минске уже сменилась проблемой с интернетом и оттеснением протестующих, пусть и сравнительно «вежливым». Сохраняется вероятность возврата к кровопролитию, особенно на фоне анонсированного на воскресенье общегражданского марша в Минске. Возможно, фанаты ещё смогут сказать своё слово на улицах Белоруссии.

Лихие Люди поговорили с Владиславом Долгошеей, в прошлом активным болельщиком одесского «Черноморца» и политическим заключённым (поводом для преследования стала пророссийская деятельность Долгошеи на территории Украины), о том, чем жили украинские фанаты в 2014 году и на что способны белорусские фанаты сейчас.

Каково было состояние украинских ультрас перед Майданом?

Тогда сильная фанатская база была у киевского «Динамо», «Металлиста», «Черноморца», «Днепра» и «Карпат». Украинское фанатское движение участвовало в акциях поддержки Дмитрия Павличенко и его сына Сергея, фанатов «Динамо». Их подозревали в убийстве судьи Сергея Зубкова. Дмитрию дали пожизненное, его сыну — 13 лет. После переворота их освободили: это было обещано ультрас «Динамо», которые принимали участие в Майдане. 

Какую идеологию исповедовали рядовые участники, зачем они приходили на стадион? Верно ли, что А.С.А.В — их главная идеология?

На фанатском секторе нет главенствующей идеологии, сектор — это скорее региональный консенсус. К примеру, если на секторе львовских «Карпат» сжигали русские флаги, то на секторе одесского «Черноморца» была под запретом украинская и бандеровская символика, и всю атрибутику украшали русские имперские орлы. Но «А.С.А.В.» — скорее молодёжная мода и бунтарский дух, нежели идеология.

Идеология и политика — две разные вещи, и золотое правило фанатского движения — это «аполитизм футбольного движения в общем». Вот почему фанатские фирмы украшали свою атрибутику идеологическим содержанием — например, двуглавыми орлами, но не политической, к примеру партийной, символикой. Впрочем, все значимые клубы были так или иначе «правыми».  

Вообще, стадион фанаты посещают по разным причинам: кому-то нравится футбол, кто-то любит поорать, а кто-то подраться. Но есть и люди, которые приходят в фанатское движение для популяризации своих идей — как в моём случае. 

Но вот начался Майдан, и ультрас объявили перемирие, полностью поддержали Майдан. Почему так?

Политические технологии! Как мы знаем, американская машина влияния на другие страны очень гибка, она пробирается даже в самые замкнутые общественные объединения, даже такие как среда футбольных фанатов. Это и произошло на Украине. Основные фанатские объединения были попросту куплены. Но не все сразу пошли за долларом, многие отказались: одесский сектор раскололся, примерно три пятых ушли в Антимайдан. Половина оставшихся сохраняли нейтральность, другая — выступили за Майдан. 

Но «Черноморец» всё же стал проукраинским. Как так получилось?

Проблема заключается в том, что футбольный сектор — это не идеологическое объединение, а простое хобби. И люди, которым было плевать на свою страну, которые не имели чёткой идеологии, конечно же, пошли за деньгами и драйвом. Если сравнить численность фанатского движения «Черноморца» в 2013 и в 2015, увидим, что сектор уменьшился примерно в пять раз. Это произошло после трагических событий второго мая [в Доме профсоюзов в Одессе — ЛЛ]. 

И какова была роль ультрас в Майдане и последующих событиях?

Если коротко, фанаты растворились в общей массе протестующих. На самом деле фанатов не так уж и много, они могут создать критическую массу в уличных противостояниях на отдельных этапах протеста, но батальон уже не соберут. Среди них есть достаточно умных и имеющих лидерские качества людей, способных возглавить уличные активности.

А что думаешь про белорусскую ситуацию? Насколько сильно влияние ультраправых и ультралевых бойцов в уличных схватках?

Молодые, активные и радикальные всегда дают толчок уличным противостояниям, но по опыту майдана я могу сказать, что не они станут главной движущей силой столкновений. В момент кризиса на улицу выходят те, кто не активничал в мирное время. Скорее всего в Белоруссии ультраправые и ультралевые займут сторону, исходя из национальной идентичности: русские и «змагары» [сторонники сближения с Россией и отдаления от неё — ЛЛ] могут быть как правыми, так и левыми. Тем более чётких идеологических парадигм не придерживается ни одна сторона. Впрочем, цветная революция в Белоруссии скорее всего не удастся, и это будет четвёртый случай после провала в Иране, Венесуэле и Гонконге. Потому что уже существует техника противодействия: отключение интернета, обезвреживание кураторов-провокаторов и делегитимация протестной активности. Все эти пункты идеально выполнены в Белоруссии.