Фрида Кало и ее вдохновляющий способ существования

Знаменитая мексиканская художница, состоявшая в браке с не менее «громким» Диего Риверой, сегодня является самым искрометным представителем поп-культуры. Ее публикуют в журнале Vogue, копируют стиль, создают из образа эмодзи и делают еще много ненужных вещей. Но сама Фрида Кало — гораздо более проницательная и даже «настоящая» художница, нежели о ней сегодня твердят обыватели.

У Кало был удивительный набор, кхм, концептуальности — она являлась коммунисткой, много курила и пила, а в детстве пережила полиомиелит. Лишилась ноги, пролежала в больнице более года, но сохранила характер. Подобному темпераменту только позавидовать, но для Фриды все было словно предопределено — как встреча с Диего Риверой со схожими для художницы взглядами, так и автобусная авария в 18 лет. 

Последнее происшествие, как ни странно, не дало Кало всю жизнь молчать и скорбеть — впоследствие женщина немало раз изображала себя искалеченной и страдающей на своих холстах.

В живописи Фрида Кола не собиралась реализовываться: сначала она увлекалась медициной, но после вышеупомянутого инцидента заинтересовалась рисованием — будучи физически ограниченной, Фрида в основном писала автопортреты, исследуя собственное тело и саморефлексируя.

«Я пишу автопортреты, потому что я так часто бываю в одиночестве, потому что я человек, которого я знаю лучше всего», — говорила художница.

На самом деле, картины Кало непосредственно восходят к политизации и символизму — к некому апофеозу призм, который преследовал Фриду на протяжении всей ее жизни. 

«Личное как политическое», — так и тянусь упомянуть здесь эдакий феминистический лозунг, которым мексиканская художница, на мой взгляд, была одержима.

«Наиболее смешная вещь в мире — это трагедия», — слова Фриды, которые, я надеюсь, запомнятся истории надолго. Поскольку в контексте философии искусства, они отсылают к истинному абстракционизму, экспрессии и сюру. В этом и заключается нестабильная стабильности великой художницы, пережившей сумасшедшие муки в течение своего «мира».

Она страстна к жизни, но не чает симпатии от нее. Она утверждает, что единственный способ существования — это смерть, наталкивая общество на граничащие с нормальностью мысли.

На деле же Фрида не несет в себе зла, а только поддается эстетизации — что, несомненно, корректно в сторону ее необычайного опыта и пути.