Фотоальбом

Есть, как ни крути, особая прелесть в маленьких городках. Особенно если очень хочешь себя успокоить в командировке в маленький городок. Особенно если этот городок расположен в Пугачёвском районе Саратовской области. Ничего против этого городка лично я не имел, пусть жители Пугачёвского района не отправляют экспедицию для линчевания, но все-таки. Все-таки делать тут было нечего. Даже командировочные дела длились всего первые два дня. В остальные пять, которые были навязаны мне руководством, я приходил на производство, слонялся там пару часов, пока меня не гнали цеховые, щедро сдабривая мой путь к проходной крепким словцом и взмахами разводных ключей. Каждый раз я вздыхал, возмущался для вида, но все же топал с завода в центр города. Все было настолько заунывно, что сейчас я не смогу вспомнить даже название этого городка. Не факт, что помнил и тогда. 

Время тянулось очень медленно; лето, жара и пыль не особо облегчали задачу ожидания воскресного автобуса, который увез бы меня в Саратов, а оттуда уже можно было на поезде до самой Москвы. Мечты-мечты. Пока что мне грозило занудство, отсутствие интернета в каком-либо виде от слова совсем. Черт, да даже напиться нормально тут было невозможно: цеховые в свою компанию меня брать не хотели, а бухать одному в такой духоте было не особо приятно. Вечером я включал особо занудное местное телевидение и с тоской слушал новости про открытие остановки «поселок Усинский». 

На фоне этого кромешного занудства написание отчета о поездке стало последней соломинкой, за которую я мог ухватиться. В красках, от руки я несколько раз переписывал сагу о геройской доставке комплектующих для местных станков, с последующим монтажом и отладкой оборудования. Когда я переписал этот шедевр в четвертый раз, я понял, что лучше уже не станет. А ведь была только пятница. Плюнув с горя, я пошел на почту, напоминаю, что интернета тут не было никогда. Отделение почты было под стать всему городу: при ярком солнце снаружи, тут гудели галогеновые лампы, заивающие зеленоватым светом старую мебель из ДСП. Справа от входа стоял стол цвета эклеров, столешница которого, да-да, была укрыта тяжелым листом стекла. Где же, где же, где же. А, вот: в углу стола я нашел графин с зеленоватой водой, который сначала спрятался от меня за белой пыльной занавеской. Список неполный. Уверенной походкой я подошел к столу. Бинго: стекло укрывало всякие разноцветные бумажки, заботливой рукой разложенные по столешнице. И, да, тут был календарь за прошлый год. С котятами. Я вздохнул с облегчением. Все было на своих местах. 

За конторкой у дальней стены я разглядел пергидрольную (еще бы) голову, владелица которой была невероятных размеров. И тут все сошлось. 

- Здравствуйте. 

Цепкий взгляд глаз навыкате пролистал мою внешность от корки до корки. 

- Здравствуйте, - чуть развязно и хамовато ответила мне сотрудница. 

- Мне бы бандероль отправить. 

В доказательство своих слов я потряс кипой бумаг перед пергидрольной женщиной. Она недоверчиво посмотрела на бумаги, затем снова вернулась ко мне. Потом, не отрывая взгляда, она издала хищный вой. 

- Лююююсяяяяя. 

Я немного вздрогнул. Из глубины почты ей ответил неожиданно низкий голос. 

- Иду, Галь, иду.

Откуда-то из соседней комнаты раздались щаркающие шаги. Потом в проёме двери появился доисторический дед. Даже, наверное, дедушка. Понимая, что это не по мою душу, я стал всматриваться в проход, откуда должна была появиться Люся. Вопреки ожиданиям Люся уже появились. Дед все той же щаркающий походкой подошёл ко мне.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте. Вы Люся? 

Дед тоненько захохотал, а потом внезапно грохнул пухлым фотоальбомом об конторку. Смеха как не бывало. Его пронзительные голубые глаза льдисто блеснули за толстой оправой.

- Я. Люся, - с расстановкой сказал он.

- Это хорошо, да? Я бы хотел отправить... Нет, подождите, а...

- ... почему я Люся? Нет, молодой человек, я не выжил из ума. Тайна сокрыта в этом фотоальбоме. Он. Он меняет, раскалывает жизнь пополам. Заглянешь в него и перестанешь быть собой прежним. 

С каждым словом его корявый палец с заскорузлым ногтем опускался на обложку альбома. Я завороженно смотрел на синее полотно, в котором в вечной муке были оттеснены какие-то медвежата и зайчики. Это чудовище советской промышленности было у каждой семьи. Весило под три килограмма и пахло костным клеем. Уже одного этого было достаточно, чтобы возбудить любопытство. Слова деда подлили масла в огонь, но все же.

- Я бы хотел отправить бандероль, - голос меня подвёл, конец фразы я пропищал.

- Бандероль? - дед ещё внимательнее посмотрел мне в глаза, - бандероль - это хорошо. Давайте, я взвешу, а вы всё-таки загляните внутрь. Поверьте, вы станете другим. 

Дед когтисто забрал у меня пакет документов и пошаркал к весам, выдав мне квиток. Пока я его заполнял, то и дело отвлекался на фотоальбом. Разок взглянув на пергидрольную Галю, я понял, что оттуда помощи ждать не стоило. Я стиснул зубы. Что же было внутри? Сакральный тайны? Откровение? Или дед всё-таки в маразме, и внутри чешские порнокартинки восьмидесятых годов, знаете, где у женщин оволосение лобка начинается в районе колен, а завершается к пупку. В сомнении я взглянул на деда. Почувствовав мой взгляд, он вернул мне его. Твердый льдистый и холодный разум бушевал за этими глазами. Маразмом тут и не пахло. Всё-таки тут что-то было. Что же. Что. Громко прочистив горло, я отбросил ручку на засаленной бечеве, швырнул квитанцию в другую сторону и распахнул альбом. 

Пара секунд раскатистой тишины низринулась на мои уши, отступив ревом крови, клокочущей в раковинах. Внутри альбома действительно были чешские голые женщины из прошлого века.