Флоренс Фостер

Жила в Пенсильвании, в конце XIX века Флоренс Фостер, самая обычная девочка. Родители у нее были богатые, и приспичило им обучать ребенка музыке. 

— У вас уникальная дочь. — сказала учительница музыки, впервые послушав, как поет Флоренс. — У нее нет ни слуха, ни голоса, ужас просто, как от ее воя голова раскалывается. 

— Да ничего, пусть поет для общего развития, — ответили добрые родители. — Мы ж вам деньги платим. 

Деньги животворящие сделали свое дело: учительница внушала Флоренс, что у нее невероятный талант. Вот Флоренс в 17 лет и заявила папе: 

— Что тут у вас делать в убогой стране реднеков, негров и индейцев? Поеду в Европу, пусть все узнают о моем великолепном голосе. 

— Доча, нет у тебя никакого таланта, — наконец признался папа. — А поешь ты, как раненый койот на разложившемся трупе чумной коровы. Мы ж тебе врали всю жизнь, просто чтоб самооценку повысить. 

— Поздно, я поверила, — ответила Флоренс, и сбежала из дома с врачом Дженкинсом, за которого потом и вышла замуж. 

До Европы они не доехали, поселились в Нью-Йорке. И Флоренс стала готовиться к жизни звезды. 

— А может, ты поесть приготовишь или посуду помоешь? — робко уточнял супруг. 

— Да вот еще, не звездное это дело. Я великая певица, — возмущалась дама. 

В итоге ее хобби Дженкинса не устроило, и он с Флоренс развелся. 

Потом умер папа, и оставил дочери большое наследство. 

— Ну наконец-то! — обрадовалась Флоренс. — Теперь я развернусь на большой сцене. 

И развернулась. Стала организовывать концерты за собственные деньги. Звала туда друзей и знакомых. Они, как могли, отказывались, потому что пение Флоренс повергало людей ранимых в безотчетный ужас, а у спокойных — вызывало приступы дикого смеха. 

У Флоренс не было не только голоса, но и слуха, и даже чувства ритма. Она всю жизнь занималась с преподавателями, но это было бесполезно. Толку столько же. Она трубила, кудахтала, выла и рычала, но была уверена, что гениально поет. Плюс выходила на сцену в самодельных костюмах типа блестящего платья и картонных крыльев за спиной. Ее постоянный аккомпаниатор, пианист Косме Макмун, прожил очень долго, потому что смех продлевает жизнь. Иной раз он даже не мог аккомпанировать, так загибался от хохота. 

Но Флоренс была столь уверена в себе, что приглашала на концерты известных критиков. Зал ржал, критики рыдали и писали статьи, разделывая мадам Дженкинс в пух и прах. 

— Какие люди завистливые, — вздыхала Флоренс. — Нет, чтобы наслаждаться моим талантом: на встречу со звездой надо приходить подготовленными. А они тут истерики устраивают, бесстыжие. 

И продолжала петь. 

Самое интересное, что Флоренс таки прославилась. Публика решила, что это отличное развлечение, и вообще, тренинг по самооценке. И на концерты к ней повалила толпа. Одни развлекались, другие искренне восхищались ее мужеством. Теперь уже Флоренс гребла деньги за свои дикие вопли и предсмертные стоны. 

В 1937 году фирма Meloton Recording предложила Флоренс записать грампластинку. Та согласилась. 

— Приходите на репетицию и настройку аппаратуры, — пригласили ее. 

— Вот еще, гениям репетиции не требуются, — заявила мадам Дженкинс. 

Она просто пришла в студию и заверещала. Обалдевшие звуковики, едва не оглохнув, это записали. 

— И что нам теперь делать с этой пакостью? — потерянно спросили они. 

— Выпускайте пластинку, — величественно ответила Флоренс. — Это ж вообще, как гениально я спела, слышали? 

В 1944 году, когда ей было уже 76 лет, мадам Дженкинс выступила с концертом в Карнеги-Холле. Все билеты были распроданы за несколько недель до концерта, стоили они $20, что по тем временам было большой суммой. Аншлаг был полным. А через месяц Флоренс померла. От счастья. 

Сравнивать ее с нынешними безголосыми не надо. Она добилась успеха без фонограммы, чистки звука, грима и пиара. Собственными способностями, а вернее, их полным отсутствием. 

Мораль: Флоренс стала звездой без таланта абсолютно. При этом она была счастлива, и у нее были поклонники. Что вместо оперной звезды фактически работала клоунессой — ее личное дело. Но она одна такая на миллионы. В общем, сами решайте, что лучше: надеяться на чудо, смешить народ или, может, заняться резьбой по дереву, к примеру.