🚩Финский вопрос 1917 года. Часть 2

🚩Приветствуем, товарищи! Сегодня мы продолжим говорить о финском вопросе 1917 года.

Свержение монархии открыло возможность перехода России от принудительного имперского унитаризма к добровольному союзу равноправных народов. От успеха этого перехода зависела судьба демократических завоеваний Февральской революции. Этнический вопрос был равнозначен вопросам власти, мира и территории, важной составляющей которых был вопрос о будущем Великого княжества Финляндского. Великое княжество Финляндское оставалось государством в государстве, жило по своим законам, имело свою денежную систему и демократически избранные государственные структуры, готовое к полной автономии, несмотря на постоянные посягательства на свою самостоятельность.

Финляндия, как и ее соседка Швеция, должна была предпочесть мир кровавой войне. Финляндия стала гранитным щитом Петрограда и всего севера России, а Германия без колебаний сделала Финляндию опорой своей власти на Балтике. В Финляндии было объявлено военное положение. В русскую армию вступали лишь немногие финские граждане, призывались только офицеры; кавалерией в атаке отважно командовал барон К.Г.Э. Маннергейм. Долг пролить кровь за Россию для большинства финнов, призванных в армию, был заменен денежными обязательствами. Войска на северном фронте размещались в городах и крепостях, Гельсингфорс стал важной базой Балтийского флота, а устье Финского залива было блокировано заграждениями Центрального минно-артиллерийского склада.

Из-за угрозы высадки немецких десантов на побережье вырубались леса и отчуждались поля для строительства оборонных объектов. Война подорвала рыбную промышленность и морскую торговлю, вызвала беспрецедентный рост цен. Финляндия зависела от хлеба, в основном импортируемого из России, а его поставки сокращались. Ежемесячно погибал скот, поскольку армия конфисковывала крестьянское поголовье. Нехватка продовольствия усугублялась притоком беженцев из прифронтовых районов России. Численность русского населения в Финляндии достигла 200 тыс. человек, что почти вдвое больше, если учесть личный состав армии, флота и военно-морских баз.

Русификаторская политика царизма, прекращение созыва Сейма, военные тяготы порождали у финляндцев взгляд на Россию как на источник всех бед и способствовали росту германофильства. Второе дыхание обрел «активизм» — движение в пользу активных действий против России с позиций крайнего национализма. «Активисты», в основном молодые шведоязычные интеллигенты, связывали надежду на независимость Финляндии с победой Германии и всячески ей содействовали, от шпионажа до вербовки добровольцев в Королевский прусский 27-й егерский батальон. Их руководящие центры возглавляли: ЦК — А. Грипенберг, Заграничную делегацию Финляндского освободительного движения (Стокгольм) — И. Кастрен, Р. В. Эрих и др., Финляндский комитет (Берлин) — Ветергоф. 

Центральные державы финансировали финляндских и украинских сепаратистов, используя их против России. К «активизму» благоволили вожди Социал-демократической партии Финляндии О. Токой, К. Вийк, Э. Гюллинг, Ю. Мякелин и др. Меньшевики и большевики были для СДПФ чуждым русским явлением, но она помогла РСДРП возродить в Финляндии разгромленные подпольные связи и пользовалась ими для сношения с Германией. Летом 1915 г. К. Вийк тайно ездил в Берлин развеять слух о русской ориентации СДПФ и оставил там впечатление законченного «активиста». К декабрю 1916 г. русская контрразведка разгромила «активизм» в Финляндии. Победа СДПФ на выборах 1916г. в Сейм являлась самым большим достижением социалистов Европы. Однако Сейм не был созван, и кто знает, воплотился ли бы этот успех во властных структурах, не случись российская революция.

Свержение царя вызвало прилив симпатии финляндцев к России. Посетив 4 (17) марта Гельсингфорс, товарищ председателя Петроградского Совета меньшевик М. И. Скобелев восторженно оценил перемену отношений: «Не связь деспотизма, а братские объятия двух свободных народов». 7 (20) марта Временное правительство издало Акт об утверждении Конституции Великого княжества Финляндского и о применении ее в полном объеме. Все борцы за ее права, от сосланного в сибирскую тундру тальмана Сейма П. Свинхувуда до «активистов»-вербовщиков были амнистированы. Выражалась уверенность, что «Россия и Финляндия будут отныне связаны уважением к закону ради взаимной дружбы и благоденствия обоих свободных народов».

В обновленном Сенате и торжественно открытом Сейме 7-го созыва сложилось примерное равенство сил СДПФ и блока буржуазных партий с незначительным перевесом социалистов. 20 марта (4 апреля) в Рабочей секции Петроградского Совета К. Вийк от лица СДПФ приветствовал «великую русскую революцию»: «Ваша победа возвратила нашей стране автономию и открыла широкий путь финляндскому пролетариату в классовой борьбе, которая только и может обеспечить ему окончательное раскрепощение от власти капитала <…> Нашему восторгу нет границ».

Восторг длился недолго. Если в России установилось двоевластие — неустойчивое равновесие двух соперничающих властных структур, правительственной и Советов, то в Финляндии можно говорить о троевластии. Финляндская структура власти не была продолжением ни одной из русских. Политически разнородная, она была спаяна национальной идеей, стремлением расширить самоуправление путем парламентарной законности. Обе российских власти признали право поляков на создание независимого государства. Этот отказ от нерушимости пространства бывшей империи дал финляндцам надежду на скорое обретение независимости. Однако мировая война не только обостряла финляндский вопрос, но и усложняла его решение: отделение Финляндии рушило всю систему военной обороны России, Балтийский флот лишался важнейших баз, Петроград оказывался в досягаемости дальнобойных снарядов от финляндской границы. Поэтому Временное правительство опасалось ограничения своей власти в Финляндии и сохраняло за собой право назначать генерал-губернатора, обновлять Сенат, созывать и распускать Сейм, утверждать законы.

Давний сторонник восстановления финляндской конституции, министр юстиции А. Ф. Керенский 16(29) марта на митинге в Гельсингфорсе заверил, что союз России с Финляндией будет вечным, и расцеловал О. Токоя. Но финляндцы остудили его пыл, разъяснив, что не могут довольствоваться своим положением. Они подали записку о расширении автономии (авторы К. Вийк, Э. Гюллинг, О. Куусинен), и Керенский одобрил все ее положения, кроме международных гарантий (участия других стран в подписании соответствующего акта). Воодушевленный этим, Сенат внес во Временное правительство более умеренный законопроект «О передаче решения некоторых дел Сенату и генерал-губернатору». Расширение автономии намечалось путем раздела власти великого князя финляндского: Сенату — решение финляндских дел, кроме общероссийских и касающихся русских граждан и учреждений; остальное, включая созыв и роспуск Сейма, — Временному правительству.

Законопроект соответствовал Акту 7 (20) марта и юридически был неуязвим, но Временное правительство первого состава, включая Керенского, его отвергло. Ответной реакцией стало усиление финляндского сепаратизма. Бурным одобрением встретил Сейм 7(20) апреля речь О. Токоя о том, что культурное и экономическое развитие Финляндии шло под знаком независимости, и она должна быть гарантирована. Более левый Ю. Мякелин в правлении СДПФ 15(28) апреля в связи с отправкой делегации в Петроград также высказался за отделение от России.

У меньшевиков делегации СДПФ разъяснили, что вопрос о независимости вправе решать только Всероссийское Учредительное собрание, и удивлялись нежеланию Финляндии участвовать в нем. В группе «Единство» Г. В. Плеханов сначала загорелся идеей независимости, но два дня спустя склонился к точке зрения руководства меньшевиков. Не поддержали и эсеры. Лишь большевики, оппозиционное меньшинство в Советах, выразили поддержку. Национальный вопрос они рассматривали в перспективе мировой революции, особо не раздумывая над выбором форм национально-государственного строительства и границами.

Как противники войны они отметали стратегический довод и не прочь были использовать мощный разрушительный потенциал самосознания в своей борьбе за власть. На переговорах 17(20) апреля В. И. Ленин звал СДПФ на борьбу с Временным правительством. С глазу на глаз он просил К. Вийка наладить нелегальную почтовую связь с заграницей и заехать перед отъездом туда. Затем К. Вийк и Ю. Сирола при содействии активистов вели переговоры в Стокгольме и Берлине. Вожди II Интернационала К. Каутский, К. Гюйсманс, Я. Брантинг и циммервальдцы высказали им опасения что в условиях войны отделение Финляндии ослабит российскую революцию.

Одновременно СДПФ наводила мосты с русской революционной властью в Финляндии. Ее осуществляли Областной исполнительный комитет армии, флота и рабочих в Финляндии (возглавлявший 32 Совета), первенствующий Гельсингфорсский Совет и ЦК Балтийского флота (Центробалт). Все они размещались в Гельсингфорсе. Отношения русских с финнами не везде складывались благополучно, но в стене отчуждения с обеих сторон пробивалась брешь. Русские солдаты вмешивались в отношения финских работодателей и рабочих, помогли ввести 8-часовой рабочий день, тайно обучали финских рабочих стрельбе и вооружали через комитеты СДПФ, закладывая основу Красной гвардии. СДПФ пожертвовала по 5 тыс. марок большевикам и меньшевикам Гельсингфорса и Петрограда. Финляндцы все глубже втягивались в общероссийский революционный процесс.

Обратным течением был «активизм». Он не делал различия между царским и Временным правительствами («русский есть русский») и видел ценность революции в ослаблении русского владычества. ЦК «активистов» снабжал Генштаб Германии информацией для подготовки десанта и обещал поддержать его национальным восстанием. С этой целью создавался шюцкор, зародыш Белой гвардии. СДПФ не мешала участию в нем рабочих. Порой учения будущих белых и красных шли на одном плацу. Буржуазные партии сначала боязливо сторонились «активистов». Буржуазию раздражало вмешательство «русских медведей» в финские дела, но манили русский рынок, казенные заказы. Крупнейшая младофинская газета «Хельсингин саномат» с антигерманских позиций звала к согласию с русским правительством.

Двоевластие в России было временной, неустойчивой политической комбинацией. Нарушение равновесия двух ее властных структур вызывало политические кризисы и изменения во Временном правительстве. Апрельский кризис завершился созданием первого коалиционного кабинета. По настоянию новых министров-социалистов он провозгласил циммервальдскую утопическую формулу всеобщего мира без аннексий и контрибуций на началах самоопределения народов. Но вновь мечты финнов о самоопределении развеял Керенский. 10 (23) мая в речи перед солдатами и моряками Гельсингфорса новый военный и морской министр предостерег:

«Здесь, в Финляндии, нам особенно нужно быть осторожными, ибо наше великодушие, нашу любовь могут понять как слабость и бессилие не только немцы <…> И пусть никто не думает, что русский революционный народ слабее старого царизма и что с ним можно не считаться. Нет, вы посчитаетесь…»

Разъясняя это «первое предостережение» Финляндии, Е. В. Тарле, будущий академик, риторически спрашивал: «Какое головокружение охватило многих из этих сдержанных, спокойных людей? Как они не видят, что никакой возможности силою поделить Россию у них нет и не будет, что всякая попытка действовать насильственным путем может привести к непоправимым несчастьям, так как в такие тревожные и грозные времена флотские пушки могут начать стрелять сами собою, даже без приказа из Петербурга?» . Финляндский генерал-губернатор М. А. Стахович пытался успокоить россиян: «В финском народе в целом нет ни предубеждения, ни ненависти против России. Есть подозрительность, оправдываемая всем прошлым, существует боязнь, что дарованная автономия будет сокращаться, и вот потому-то финны стремятся ее закрепить <…> Если сегодня Финляндия объявит самостоятельность, то мы, имея там три крепости, можем ночью объявить войну и оккупировать страну» .

Стахович и Тарле не учли настроения солдат. 20 мая (2 июня) II Областной съезд Советов армии, флота и рабочих в Финляндии обещал поддержать требование независимости, если его выразит большинство финляндцев. Когда коалиционный кабинет созрел к принятию финляндского законопроекта, СДПФ уже стояло на точке зрения финляндских государствоведов, что с отречением царя вся конституционная власть великого князя финляндского перешла к Сейму, и принятые им законы более не нуждаются в одобрении России. Временное правительство сочло этот аргумент надуманным: ведь Россия признала право своих народов на самоопределение и как самая свободная страна обеспечит всем им возможность решить свою судьбу на Всероссийском Учредительном собрании.

Государственное самоопределение было в центре внимания IX очередного съезда СДПФ. Делегатка ЦК РСДРП(б) А. М. Коллонтай 4 (17) июня призвала добиваться самостоятельности, вплоть до отделения от России, и взять власть в руки рабочих. Съезд принял резолюцию по вопросу о положении Финляндии (автор О. Куусинен). Ее нередко интерпретируют как требование полной автономии, хотя в ней ясно высказана надежда, что «в качестве самостоятельной республики, свободной, подле свободной России, Финляндия займет свое место», а в письме ЦК СДПФ от 13 (26) декабря в ЦК РСДРП(б) подчеркнуто, что СДПФ «решила на своем конгрессе в июне единогласно требовать государственной самостоятельности Финляндии 14 Резолюция съезда СДПФ наделала шуму в русской печати и вызвала тревогу.

Желая погасить новый политический кризис, I Всероссийский съезд Советов назначил на 18 июня (1 июля) манифестацию единства сил революции. Большевики звали под лозунги отставки «министров-капиталистов» и взятия Советами всей власти. Среди грехов правительства они называли придирки к Финляндии и Украине, боязнь дать им свободу. На демонстрациях в Гельсингфорсе, Або, Выборге, как и в целом по России, победили лозунги большевиков. В Гельсингфорсе в демонстрации участвовали рабочие-финны. Гельсингфорский Совет и Центробалт требовали отставки буржуазных министров. В Ганге гарнизон высказал готовность с оружием в руках поддержать съезд Советов. На острове Оланд (Аландские острова) демонстрация солдат была антивоенной15. Июньская всероссийская демонстрация вынесла вотум недоверия коалиционному кабинету. Участие в ней эсеров и меньшевиков оскорбило кадетов. Коалиция была надломлена; лишь начало наступления русской армии задержало распад.

В те дни июньского кризиса делегации СДПФ (Э. Хуттунен, К. Вийк, М. Туркиа, А. Аалтонен) искала в Петрограде поддержку своей резолюции о независимости. Министры-социалисты уклонились от переговоров, видя, что сильнейшая фракция Сейма пытается подменить сношения с Временным правительством сношениями лишь с его социалистической частью. 20 июня (3 июля) Э. Хуттунен заявил на I Всеросийском съезде Советов: «Финляндия должна получить независимое положение. Тогда рабочие Финляндии справятся со своей буржуазией, подобно тому, как вы справляетесь, по нашему мнению, с буржуазией вашей страны и держите ее в повиновении» . Проект резолюции А. М. Коллонтай о признании независимости Финляндии съезд отклонил и принял компромиссную резолюцию (авторы — Р. А. Абрамович и Э. Хуттунен), которая призвала расширить автономию Финляндии: дать Сейму право своего созыва, роспуска, издания законов о Финляндии, кроме военных и внешнеполитических, а финляндцам — права назначать Сенат и прочие органы своей власти. В резолюции отмечено, что это должно быть достигнуто путем соглашения с Временным правительством.

СДПФ не оставляла надежд освободить Финляндию от российской опеки в обход Временного правительства, неуступчивого и ослабленного кризисом власти. 25 июня (8 июля) на Сенатской площади Гельсингфорса и день спустя в Або СДПФ вместе с большевиками провели многолюдные митинги с требованием немедленно осуществить финляндскую резолюцию съезда Советов. Основываясь на ней, Сейм внес поправки в мартовский законопроект Сената о переходе верховных прав великого князя финляндского не к Сенату, а к Сейму. За правительством России признавалось право решения вопросов внешней политики и военных. Автономия очерчивалась в рамках резолюции съезда Советов, но ее указание на необходимость соглашения с правительством было лукаво опущено.

Законопроект о высших полномочиях парламента Сейма выходил за рамки Конституции Финляндии и кардинально менял отношения с Россией. Одностороннее принятие закона Сеймом было расценено как государственный переворот. Ситуация осложнялась еще и валютным кризисом. Временному правительству требовались финские марки для выплаты военного довольствия и оплаты государственных контрактов, на которых было занято три четверти финских рабочих. Задержки с выплатами вызывали чувство неуверенности. Воспользовавшись этим, Временное правительство увязало вопрос о кредите с вопросом о полной автономии и не поддалось давлению посланцев Всероссийской советской конференции.

Буржуазная пресса России негодовала, требуя отказа от «миллионов Каина» и твердости, вплоть до разгона Сейма. Поднятие цен на ввозимый хлеб и другие ответные меры ущемляли интересы финляндцев. К более решительным действиям Временное правительство еще не созрело. Законопроект ставил министров-социалистов перед выбором: утвердить и идти на разрыв коалиции с кадетами, уже надломленный июньской всероссийской демонстрацией, либо отклонить и скандально нарушить обещание выполнять решения съезда Советов.

Принятие закона о верховной власти намечалось на 1 (14) июля. СДПФ, Гельсингфорский сейм рабочих организаций, Гельсинфорский Совет и большевики собрали на Сенатской площади 25 тыс. финских и русских рабочих, солдат, моряков. Они угрожали «потревожить сеймовских буржуа». В последний момент социал-демократы отступили, внеся другие законопроекты (о 8-часовом рабочем дне и демократизации местного самоуправления). Сейм принял их под давлением улицы. СДПФ благодарила русских демонстрантов и просила оказать такую же помощь для принятия закона о верховной власти.

Из двоевластия было два выхода: мирный — через коалицию партий, соединявшую правительство с Советами, и созыв Учредительного собрания — и силовой путь гражданской войны — под лозунгом Советов, через их большевизацию, свержение Временного правительства и военную диктатуру. Альянс СДПФ с большевиками против Временного правительства подталкивал к силовому выходу из двоевластия. В ночь на 3 (16) июля коалиционный кабинет распался. Поводом ухода кадетов стали автономистские уступки делегации во главе с Керенским украинской Центральной Раде.

По призыву левых большевиков и анархистов-коммунистов солдаты и рабочие Петрограда с оружием в руках вмешались в решение вопроса о власти. По России прокатились антиправительственные демонстрации. Резолюции тех дней называли финляндский вопрос вровень с украинским как одну из причин политического кризиса. Областной комитет армии, флота и рабочих, Гельсингфорский Совет, Центробалт, комитеты большевиков, эсеров, меньшевиков Гельсингфорса требовали создания правительства Советов. Моряки даже готовились выйти для этого на боевых кораблях в Петроград, а морское командование — воспрепятствовать им с помощью подводных лодок и миноносцев .

На этой высокой волне июльского кризиса СДПФ 5(18) июля при поддержке буржуазных сторонников независимости добилась принятия в Сейме большинством более двух третей голосов закона о верховной власти. Германия, Швеция, а в России большевики приветствовали этот шаг. Меньшевики заявили, что Сейм захватным путем превращается в Учредительное собрание Финляндии. Кадеты требовали отвергнуть самочинный закон как предательский. Новый глава правительства А. Ф. Керенский обвинил Финляндию в намерении порвать с Россией и пригрозил закрыть границы и принять военные меры. Когда М. А. Стахович привез адрес Сейма от 12(25) июля (авторы О. Куусинен и Ю. Мякелин) с разъяснением, что цель закона — внутренняя свобода, а не независимость, то Керенский отклонил адрес, вернул Стаховича в Гельсингфорс и приказал не считаться с этим законом. Командующему Балтийским флотом приказали подавлять всякое сопротивление финляндцев.

Желая нащупать почву, СДПФ послала делегацию в ЦИК. Там соглашались с доводами в пользу принятого Сеймом закона, но уклончиво повторяли: «весь вопрос в том, как посмотрит надело Временное правительство» 19. А оно 18 (31) июля издало манифест о роспуске Сейма (авторы Стахович и Энкель). В нем указано, что все права великого князя финляндского перешли к Временному правительству. Оно не признает за Сеймом права предвосхитить волю Всероссийского Учредительного собрания и упразднить полномочия российской власти в делах финляндского законодательства и управления

Революционный спад, арест большевистских вожаков, замешанных в июльских событиях, и встречный маневр финляндской буржуазии облегчили разгон Сейма. Перевесом в голос Стаховича Сенат принял этот манифест. В знак протеста социал-демократы вышли из Сената, где остались буржуазные сенаторы во главе с проф. Э. Сетяля. Сейм подчинился требованию унизительному и незаконному с точки зрения принятого им закона о верховной власти. События развивались на фоне слухов о скорой высадке германского десанта и новых выгодных условиях записи добровольцев-егерей. Была раскрыта контрабандная отправка через Швецию в Германию меди, олова, цинка. Военная контрразведка раскрыла подготовку «активистами» восстания. Разгон Сейма вызвал последнее сближение социал-демократов с «активистами». Уже осенью СДПФ осудила шюцкор как организацию классово враждебную рабочим и запретила своим членам участие в нём. Классовая борьба вступила в противоречие с национальной солидарностью.

При открытии Государственного совещания в Москве 12(25) августа Керенский вновь обвинил Финляндию в желании воспользоваться затруднениями России «для насилия над свободой воли народа русского». Его угрозы сделать «соответствующее распоряжение» вызвали аплодисменты и крики «браво!» 22 «Рабочая газета» 12 (25) августа назвала намерение СДПФ собрать Сейм «безумной игрой с огнем» в момент германского натиска на Россию. «Хельсингин саномат» 8 (21) августа обвинила СДПФ в том, что она в тактических интересах ставит на карту самые дорогие права страны. Однако Гельсингфорский Совет выразил СДПФ солидарность. 16(29) августа солдаты отказались разгонять собрание Сейма, это сделали новоприбывшие казаки. 4 (17) сентября М. А. Стахович был снят. Новый генерал-губернатор Н. В. Некрасов обещал благожелательно относиться к правам Финляндии, но твердо отстаивать права России. 15(28) сентября тальман Сейма левый социал-демократ К. Маннер сорвал печать Некрасова с двери Сейма, но открытие не состоялось — не пришли буржуазные депутаты. За всем этим пристально наблюдал В, И. Ленин. С 10(23) августа по 24 сентября (7 октября) он скрывался в Гельсингфорсе с помощью К. Вийка, Г. Ровно и Э. Хуттунена.

30 сентября (13 октября) по просьбе Некрасова Керенский распорядился опубликовать грамоту о созыве 19 октября (1 ноября) нового Сейма23. Большинство мест в нем получил блок буржуазных партий. И стал очевиден просчет СДПФ в ставке на то, что отделение от России облегчит классовую борьбу с собственной буржуазией. Из подполья Ленин призывал СДПФ взять . власть силой, не дожидаясь пролетарской революции в России. Он видел, как благоприятствует этому сентябрьская большевизация Советов Гельсингфорса, Або, Таммерфорса, Выборга. Областной комитет армии, флота и рабочих во главе с большевиком И. Т. Смилгой блокировал действия Временного правительства, способствовал его свержению и стал представителем правительства Ленина в Финляндии.

Национальный вопрос — одна из мин, на которых подорвался неокрепший демократический строй России. Свержение Временного правительства и большевизация Советов были силовым выходом из двоевластия. Началось слияние ранее соперничавших властных структур, правительственной и Советов, известное в историографии как «триумфальное шествие советской власти». 30 октября (12 ноября) Ю. Сирола и Э. Хуттунен вручили Ленину поздравление СДПФ со свержением Керенского. В тот тревожный пасмурный вечер Ленин с укором спросил, когда же СДПФ возьмет власть 24. Еще 27 октября (9 ноября) К. Вийк получил ленинское письмо, что пора выступать. 11(24) ноября Ленин вновь послал рукбводству СДПФ письмо с пожеланием, что «большой организаторский талант финских рабочих, их высокое развитие и длительная политическая школа демократических учреждений поможет им успешно осуществить социалистическую реорганизацию Финляндии». В Финляндию шли вагоны оружия и амуниции для Красной гвардии. Разногласия в руководстве СДПФ помешали обратить всеобщую Ноябрьскую стачку с элементами восстания в революцию. Стремление СДПФ парламентским путем обойти кровавый водоворот гражданской войны разгневало Ленина. В начале января он заявил бургомистру Стокгольма социал-демократу К. Линдхагену, что руководство СДПФ революцию предало.

Стремление скорее отгородиться от русского вулкана спаяло буржуазных политиков с «активистами», и те заняли важные посты в администрации. С большевистским переворотом правительственные связи с Россией прервались. Без ее участия Сейм объявил себя верховной властью и 14 (27) ноября назначил правительство во главе с П. Э. Свинхувудом. Оно не признало правительство Ленина. Еще в сентябре Свинхувуд напутствовал ехавшего в Берлин «активиста» Э. Ельта: «Непременно раздобудьте нам немцев сюда, иначе нам не справиться» . Связь с Ельтом велась через главу активистов А. Грипенберга, представителя в Стокгольме, закупавшего по заданию Свинхувуда оружие и боеприпасы для Белой гвардии. 13(26) ноября генерал Э. Людендорф высказал финлядским представителям Э. Ельту и А. Бунсдорфу пожелание, чтобы с началом перемирия Германии с Россией Финляндия объявила независимость и добилась ухода русских войск. На второй день перемирия, 21 ноября (4 декабря), по сигналу Бунсдорфа из Берлина Сванхувуд издал декларацию о независимости Финляндии. 23 ноября (6 декабря) к ней присоединился Сейм и объявил Финляндию независимой республикой. Предложение СДПФ оформить акт дружественным договором с правительством Ленина было отклонено. Учредительное собрание ставилось перед свершившимся фактом расторжения Финляндией принудительного брака с Россией. Однако в международном отношении новорожденное государство было недееспособно, как и правительство Ленина: все им отказывали в признании.

Германия стремилась к миру с Россией желая перебросить подкрепления с востока на запад. Финское правительство под давлением Германии направило делегацию в Смольный, и 18 декабря (31 декабря) Ленин вручил Свинхувуду декрет о национальной независимости Финляндии. "Он нежно пожал мне руку, - вспоминал Ленин, - и мы отдали дань. Мы отдали дань! Но мы должны были это сделать". Гельсингфорс был украшен финским флагом. Теперь мы с Россией можем быть друзьями", - заверил его Свинхувуд. Германия и Франция дипломатически признали Финляндию. Финские социалисты благодарили большевиков и русских революционных рабочих, а буржуазные газеты - Германию за победу в войне против России и создание благоприятных условий для обретения независимости.

Означал ли ленинский декрет признание прав финляндской буржуазии на государственное самоопределение? Большевики видели это право лишь за трудящимися классами, щедро вооружали Красную гвардию и удерживали армию в 40 тыс. человек. Под дулами русских орудий Свеаборгской крепости Гельсингфорс был беззащитен, а независимость призрачной. В стране росло требование вывода русских войск, начавших бесчинства и грабежи, но СДПФ видела в них союзника в классовой борьбе. Буржуазное наступление на социальные завоевания рабочих, обвинения СДПФ в том, что ей нужно ограбление имущих классов, а не независимость Финляндии, обостряли противоречия до столкновений Красной и Белой гвардий. Пуповиной, соединявшей Финляндию с большевистской Россией была СДПФ. Со дня на день Ленин ждал, что финляндские социал-демократы повторят октябрьский опыт большевиков, и в этом не ошибся.

В ночь на 15(28) января 1918 г. над Сеймом взвился красный флаг. Совет СДПФ низложил правительство Свинхувуда и создал Совет народных уполномоченных во главе с К. Маннером, объявивший своей целью защиту прав трудящихся. Русские Советы и Центробалт приветствовали Финляндскую пролетарскую революцию, помощь ей Ленин считал своим долгом. В ту же ночь Белая армия ген. К. Г. Э. Маннергейма и шюцкор напали на части 42-го армейского корпуса.

В воззвании «К храбрым русским солдатам!» Маннергейм разъяснял, что его войска «сражаются не против России, они поднялись на защиту свободы и законного правительства» , Однако И. Т. Смилга печатно призвал: «Все честное в наших войсках на борьбу с белой бандой!». От Ладожского озера до Ботнического залива шла война с войсками Маннергейма. Велась она, по словам помощника главнокомандующего финляндскими революционными войсками полковника М. С. Свечникова, «почти исключительно русскими войсками под руководством русских офицеров, солдат и матросов» . Нарком по Делам национальностей И. В. Сталин назвал в печати Финляндию (наряду с Польшей, Украиной, Крымом, Закавказьем) возможным субъектом Российской федерации, переходной ступенью от царского унитаризма к унитаризму социалистическому.

В соответствии с шестой статьей Брестского мирного договора Россия вывела свои войска из Финляндии, а высадка 20-тысячной Балтийской дивизии Р. фон дер Гольца способствовала победе Маннергейма. Однако фельдмаршал Э. Людендорф не пытался скрыть, что "наши войска вошли в Финляндию не для защиты Финляндии, а для защиты германских интересов". Германия стремилась обвести вокруг пальца революционную экспансию ленинского режима и сорвать планы Энте на северо-востоке, создав военно-морскую базу на арктическом побережье Финляндии.

Финляндия была одним из новых государств, возникших в водовороте Первой мировой войны. Эксперименты с европейской буржуазной парламентской демократией и коммунистическим тоталитаризмом развели Финляндию по разные стороны расколотого мира.

🚩На этом цикл статей про финский вопрос подошёл к концу. Желаем вам крепкого здоровья и яркой улыбки на вашем лице. Пускай коммунистическая звезда Пролетарской Правды озарит ваш путь!