Философские Аспекты Сексуальности
⚡ 👉🏻👉🏻👉🏻 ЗА ПОДРОБНОСТЯМИ ЖМИ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻
Конференция «Фундаментальная и практическая андрология»
09:00 МСК
Заседание ДОК «АСПЕКТ», г . Краснодар
10:00 МСК
ЧСВУ: «Уролитиаз у детей . Диагностика, тактика и результаты лечения»
18:00 МСК
Новости
Мероприятия
Статьи
Научные издания
Спецраздел
Актуально
Опросы
Повышение квалификации
Библиотека уролога
Аудиокниги
Еще
Актуально
Опросы
Повышение квалификации
Библиотека уролога
Аудиокниги
Игры для урологов
Для отправки комментариев необходимо
войти
или зарегистрироваться
Нейрофизиология тазовой боли и возможности терапии
Стратегия преодоления бесплодия в клинике репродукции
Урологический пациент с заболеваниями сердечно-сосудистой системы
Возможности регенеративной медицины в лечении пациентов с мужским бесплодием
COVID 19 – новый вызов мужскому здоровью
Урологический информационный портал
Новости
Мероприятия
Статьи
Научные издания
Актуальное в урологии
Библиотека уролога
Аудиокниги
Видео
Наши друзья
О нас
Политика конфиденциальности
Политика защиты и обработки персональных данных
Прежде всего, обозначим сущность и границы рассматриваемой проблемы,а также методологический инструментарий для её решения . То, что мужская сексуальность стала предметом общественного интереса и беспокойства в последние два десятилетия в России уже никого не удивляет, а тезис о том что «мужики куда-то подевались» стал расхожим, особенно в женской аудитории . Предпосылки этого явления следует искать еще в середине 60-х годов XXвека,на что было указано выдающимся отечественным демографом Б .Ц . Урланисом в нашумевшей публикации в « Литературной газете» от 26 июля 1968 года «Берегите мужчин» . Речь шла как о падении демографических показателей мужского сексуального здоровья,так и об изменениях концепции мужественности, в связи с новыми социальными реалиями .В последующие годы проблема приобретала всё более острый характер и,как известно, в 2005 году на ежегодной конференции Европейского общества репродукции человека и эмбриологии (ESHRE) в Копенгагене впервые было констатировано, что мужчины чаще женщин являются источниками бесплодия в браке, среди них отмечается «сверхсмертность», и это, во многом, связано с падением их сексуальной 63 активности . Правда материал касался в основном мужчин-представителей западной цивилизации, хотя, разумеется,и в российской действительности есть достаточное количество аналогичных примеров .
Возникает вопрос о масштабах явления,его границах, сущности процессов протекающих в мужской популяции, и её перспективах, особенно долгосрочных . Следует отметить, что само понятие «мужское сексуальное здоровье» является еще недостаточно устоявшимся в научной литературе и предметом дискуссии и, в тоже время, приходится поражаться колоссальному количеству мифологических построений вокруг него, равно как и политизированных страстей . Если ориентироваться на определение данное группой экспертов ВОЗ еще в 1977 году, а затем в 2002 году, то очевидно, что в нем сексуальное здоровье оценивается не только и не столько, какотсутствие патологии, но, как широкое социологическое понятие, включающая соматическое, эмоциональное, интеллектуальное и социальное благополучие в сфере сексуальности,исходя из концепции сексуальных прав человека принятой в Европе .Сама же сексуальность человека рассматривается многими отечественными и зарубежными авторами (И .С . Кон, В .В . Кришталь, Г .Б . Дерягин, Л .М . Щегков, Крукс Р ., Баур К ., Мастерс У ., Джонсон В ., Колодни Р .,Келли Т .Ф .) как неотъемлемая часть сущности и существования человека, как одна из мощных движущих сил его развития, определяющая качество жизни, удовлетворенность ею и возможность достижения состояния, обозначаемого термином «счастье» .Нами была предпринята попытка анализа сексуальности, как в пределах науки, так и за её пределами (в терминах «чудо, тайна и авторитет» (1,2) . Была выявлена значительная подвижность и «гибкость» данного понятия, его несводимость к одной парадигме, что позволяет говорить о многообразии сексуальностей у человека . В этом смысле нам близка попытка В .В .Чугунова обосновать интердисциплинарно-метасистемную концепцию сексологии, имея ввидуее медико-социальныйаспект (3) .
Еще больше проблем возникает при анализе именно мужской сексуальности, под который долгие века явно или неявно понималась вообще человеческая сексуальность, поскольку “открытие” женской сексуальности – достижение теоретической мысли XX века, что тесно связано с возникновением и эволюцией феминизма и сексизма как взаимосвязанных политических и духовно-практических учений . Теоретическое осмысливание мужской сексуальности прошло несколько исторических этапов, что отражало эволюцию восприятия сущности человека ( а под ним явно и имплицитно понимался мужчина) в разных философско-этических системах и учениях . Здесь можно сослаться на ставшие уже классикой работы И .С .Кона и, в частности, с его критикой гегемонноймаскулинности и призывом «Берегите(сь)мальчиков!»(4) .
Следует также оговорить необходимый методологический инструментарий, ибо при анализе сексуальности, как феномена человека и общества приходится сталкиваться с вековечной проблемой номинализма и 65 реализма, что сейчас приняло форму оценок индивидуализирующих факторов в эволюции общества . Говоря более конкретно, необходимо понять каким образом сексуальная уникальность каждой личности отражает некие общесоциологические закономерности данного общества на данном этапе его развития . В этом кроется разгадка дефиниций «нормальности» и «ненормальности», болезненность восприятия которых в нашем обществе стало своеобразным национальным психозом (особенно в формах гомоистерии, педоистерии и т .п .) . Неприемлемость всех форм сексуального насилия над человеком вполне понятная на эмпирическом уровне, тем не менее не снимает остроты осмысливания проблемы в теории с учетом бесконечного разнообразия сексуального опыта человека на всем протяжении его истории . Свойственно нашему менталитету шараханье от одной крайности к другой, лишний раз свидетельствует о необходимости трезвого научного анализа « что такое хорошо и что такое плохо» в сексуальности .
В этом смысле представляет интерес концепция индивидуализированного общества (5), в которой проводится мысль о росте общей неопределенности человеческого бытия в результате действий деперсонифицированных сил и тенденций, вызвавших переоценку многих традиционных ценностей .Это особенно важно для оценки меры и степени ответственности человека за деяния, которые обусловлены либо « греховностью» и испорченностью его телесной природы ( в христианской трактовке), либо наличием генетической предрасположенности к тому или иному виду сексуального поведения в научной интерпретации . В последнем случае нужно, видимо, исходить из положений современной генетики о том, что эффект влияния генов на фенотип « чрезвычайно гибок» (6) и ни о какой фатальной предопределенности речи быть не может . Тогда возникает еще одна старая как мир проблема «свободного выбора» человеком какого-то одного пути и взятия на себя всей ответственности за этот выбор, не сваливая её на общество или природу . Возможен ли такой выбор «на самом деле» или, как сказал классик , за нас уже его кто-то сделал, а мы пребываем в приятном заблуждении – один и самых острых и дискуссионных вопросов современной науки о сексуальности человека, как теоретически, так и практически .
Представляется, что методологические подходы к попытке если не решить, то хотя бы правильно поставить эти проблемы заключаются в соблюдении ряда условий . Сексуальность может быть постигнута лишь на основании идеи взаимодополнительностинаучного и вненаучных подходов к её характеристике . Дело в том, что хотя сексуальность трактуется привычно как биологическая основа для человеческого брака с её эротическим компонентам и любви как сферы духовной самореализации человека по отношению к Богу и любимому, но менее всего эта конструкция напоминает простую «матрешку» . Здесь, скорее всего, есть свой хаос и своя же упорядоченность, в каком-то смысле напоминающая фрактальную структуру с её принципом самоподобия . Несколько упрощая суть дела можно полагать, что и в сексе и в любви и в браке действуют общие силы и закономерности . Не вдаваясь пока в их характеристику, что увело бы нас далеко от темы, можно указать на ещё один методологический принцип – необходимость вероятностной оценки всех явлений в этой сфере и уходу от их однозначной «черно-белой» трактовки . Абсолютизация какого-либо феномена в сексуальности, объявление его и только его единственно правильным и неподлежащим пересмотру противоречит принципу историзма, без которого невозможно научное исследование .
Есть и ещё одна проблема методологического характера, связанная с новым пониманием «индивидуализирующего общества» . Речь идет о личной позиции автора в такой деликатной и сугубо интимной сфере как сексуальность . Молва чаще всего «наделяет» автора всем «букетом» сексуальных практик, о которых он пишет, что своеобразно поднимает известную в искусствоведении проблему о соотношении личности автора и облика его лирического персонажа . Отсюда проистекает известная подозрительность со стороны общества, которую испытывали в жизни классики сексологического жанра (З . Фрейд, А . Кинзи, В . Райх, У . Мастерс, Д . Моррис, И . С . Кон и другие) . Логика здесь такова, что от неё «перевернулся» бы в гробу Аристотель – если пишешь о чём-то, значит сам таков, это одобряешь, да ещё и «пропагандируешь» это среди других . Весьма показательно, что антисексуальная истерия по поводу носителей девиантной сексуальности сопровождается брутальными инвективами и проклятиями, а вот призывов изучать эти явления научно, пока не отмечается . Трудно себе представить горе-микробиолога, который бы вместо изучения свойств чумного микроба ради лечения и профилактики чумы, занимался бы изрыганием проклятий в адрес этого малосимпатичного, но, увы естественного обитателя нашего мира .
Умение применять адекватно известные методологические приёмы проверяется по результатам исследования, по достижению тех или иных значимых и доказательных результатов . Сфера изучения сексуальности в этом отношении занимает некое промежуточное положение между наукой и искусством, затрагивая мораль, религию, сферу повседневной жизни и быта, а также то, что обозначается термином «духовность» . Что либо доказать раз и навсегда тут решительно невозможно и все попытки найти «волшебный ключ» для вскрытия шкатулки тайн сексуальности обречены на неудачу . Поэтому, попытаемся, не претендуя на абсолютную истину в последней инстанции дать эскиз понятия « русский мужчина», а затем проследить, что же произошло с его сексуальностью за последние десятилетия .
Автор известного бестселлера «Голый мужчина» Десмонд Моррис начинает первую главу знаменательной фразой « Ни одно живое существо не оказало на жизнь на Земле столь сильного влияния, как мужчина»(7) . В то же время, как ни странно, серьезных и глубоких исследований мужской сущности в аспекте проявлений сексуальности не так и много . Зато «мужскому достоинству» посвящено немало и серьёзных и шутливых публикаций последних лет как «Пенис . История взлётов и падений Дэвида Фридмана, «Говорящий член: торжество мужского достоинства» Рихарда Херринга; нашумевший в своё время роман Альберто Моравиа «Я и Он» о диалоге мужчины со своим половым членом;«Фаллос как член общества», представляющий иллюстрированную историю фаллических культов и другие . Что же касается отечественной литературы, то кроме фундаментальных трудов ныне покойного И .С . Кона, публикаций Л . Щеглова, Г . Гачева, С . Голода и ряда других, трудно указать на исследования специфики русской мужской сексуальности, прежде всего в социально- философском аспекте . Очевидно, что само понятие «русский мужчина» нуждается в глубоком и содержательном анализе с опорой на отечественную философскую мысль, начиная с деятелей Серебряного века русской культуры до наших дней . Прежде всего, надо упомянуть распространённой в русской языке тенденциитрансгрессировать понятие «мужчина» сводя его к самому сильному трёхбуквенному слову русского языка сгипостазированием последнего до придания ему самостоятельной сущности . Этот момент хорошо обыгран в русском фольклоре с его обсценной лексикой, в «барковиане» и других источниках . Кстати, в изданном в 2001 году « Большом словаре мата» А . Плуцер – Сарно выделил 19 значений и 23 оттенка употребления этого слова, что даёт около 400идиом и более 1000 фразеологически связанных значений . «Великий и могучий» русский язык не обошел и этой сфере существования русского мужчины, на что уже в наше время обращает внимание в своей публицистике В . Ерофеев, который грустно констатировал, что наш современник как мужчина начинается с утренней эрекции и ею чаще всего и заканчивается (8) .
Русская история даёт нам немало поучительных примеров о роли и значении мужчины в эволюции нашего общества . Великий русский историк С . Соловьёв писал, что «Мужи или богатыри,своими подвигами начинают историю», поражая воображение современников, которые наделяли их качествами чародеев у которых «то сила по жилочкам так живчиком и переливается…» . Их и считали за людей, а остальные оставались полулюдьми, маленькими людьми, мужиками .(9) . Богатырский период – по замечанию С . Соловьёва, характеризовался « быстрым размножением членов Рюрикова княжеского рода (там же с .217),когда мужи кормились за счёт мужиков . Столь четкая социальная дифференциация мужского общества уже на ранних этапах и терминологически и по существу не могла не сказаться на всём последующем развитии . Проходят века и вот уже в 1916 году, почти 100 лет назад В . Розанов, один из самых оригинальных умов Серебряного века с горечью пишет: « Самец вырождается, самцы вырождаются . Вырождается мужской пол . Солнце гаснет » (10) . Впрочем, о грозящем вырождении мужчин под влиянием цивилизации, когда богатыри почти исчезли, а мужики измельчали, писали еще с середины XIX века . Тема эта стала популярна в ходе дискуссий западников со славянофилами, когда появились первые признаки, ставшие особенно наглядными в конце XIX и начале XX века . Речь идёт о явлении, характеристику которому дал А . П . Чехов: « У нас нет ни ближайших, ни отдалённых целей, и в нашей душе хоть шаром покати . Политики у нас нет, в революции мы не верим, бога нет, привидений не боимся, а я лично даже смерти и слепоты не боюсь»(11) . Душевная пустота, утрата смысложизненных целей у интеллигенции, появление «полового вопроса» в публицистике и декаданса в художественной культуре – всё это сочеталось, по словам того же А . П . Чехова, с «повальным пьянством» народа, снохачеством, с проституцией в заметных масштабах и явно не способствовало укреплению потенциала духа и тела . Если с рождаемостью всё еще обстояло хорошо и даже при высокой детской смертностинародонаселение росло, то с сексуальной культурой было, увы, всё проблематично . У народа, по словам В . В . Розанова, «плотская сторона в идее вовсе отрицается, а на деле имеет скотское, свинское, абсолютно бессветное выражение…ряд случек самца и самки для произведения «духовных чад церкви» (12) . Мужик «делал» всё не снимая сапог и без выражения малейших нежных чувств к бабе, а брак сводился по меткому замечанию выдающегося отечественного историка В . О . Ключевского к тому, что «она в нем приобретает кусок хлеба, а он в ней - кусок мяса . Едят друг друга»(13) . А тут ещё, по словам Саши Черного, известного русского поэта Серебряного века: «пришла проблема Пола, Румяная фефёла, и ржёт навеселе» . Пол, действительно, по словам того же В . Розанова являл собой странное «физиолого - мистическое явление» в русской жизни, волновавшее прежде всего мужчин и некоторых особо бесстрашных женщин, которые осмеливались высказывать своё мнение по этому вопросу .
Традиционно-православный взгляд на мужчину и его качества в эту эпоху стал явно входить в противоречие с реалиями русской жизни . Выдающийся русский философ и богослов С . Булгаков подчеркивал, что только с созданием Евы закончилось сотворение человека, и в мире появился полный человек, муж и жена, стало действенным положение «И будут два одна плоть» . Во время таинственного наведенного Богом сна Адама «помимо его ведома и сознания, органическим выделением его же женской сущности была создана Богом жена»(14) . Отсюда вытекает целостность,целокупность и целомудрие, исключающая рассмотрение «женского вопроса» отдельно от «мужского», о чем писал еще Ф . М . Достоевский; на этом же настаивал и Вл . Соловьёв в «Смысле любви» . В этом смысле нынешняя сексуальность, как в мужском, так и в женском «измерении» несет на себе несмываемую печать повреждения человеческой природы, утрату той потенциальной «райской сексуальности», которая так и осталась нам неведомой, ввиду грехопадения первой пары и, как следствия, её разделения по всем параметрам .
Ещё один отечественный философ Н .О .Лосский подчеркивал то положение православия, что в Царстве Божием нет, и не может быть ни мужчин, ни женщин, ни тем более смешения мужского и женского начал ибо « такое строение было бы отвратительным увековечением сексуальности»(15) . С другой стороны, в святотеческой традиции есть положение о том, что у преображенных тел будут признаки пола, но не будет нужды вихупотребении . Стало быть, задачей русского православного мужчины было преодолеть искушение «инфернальных изгибов» женского тела как это сделал Дмитрий Карамазов, и принять всю женскую душу в свою . Но поступки героев Ф . М . Достоевского не стали правилом поведения большинства мужчин, что позволило В . Розанову горестно констатировать «Главная добродетель в мире – импотенция», а уже упомянутый В . О . Ключевский так подвёл итог эпохальным измерениям в поведении русского мужчины в конце XIX века: «Любили хорошее тело своей Оли, потому что оно Олино, ныне любят Олю, потому что у неё хорошее тело» .(16)
Таким образом, можно констатировать, что ещё с XIX века наметился и углублялся разрыв между мужской репродуктивной сексуальностью гедонистическими компонентами брака, т .е . той самой «похотью», блудом входящим в число «смертных грехов» . Если исполнение супружеских «обязанностей» по деторождению, по сути, и не нуждалось в похоти, хотя даже это вызывало у Л . Толстого гневные инвективы типа «обезьяньего занятия», то уж выдвижение на первый план незаконной страсти и желания влекло за собой неизбежную зависимость от зла и греха и уводит мужчину от Бога . Брак, по апостолу Павлу, нужен и для чадородия и для избегания соблазнов .
Рубеж XIX и XX веков и был тем временем, когда в русском обществе снижался авторитет православной веры и догматики в отношении пола, брака и семьи, когда русские мужчины открывали для себя всё многообразие сексуальности . Справедливости ради, надо сказать, что эти процессы имели место и ранее, прежде всего в «золотом» пушкинском веке нашей культуры . Мужчины того времени тоже не отличались особой целомудренностью; а небезызвестный А .Н . Вульф, знаток всех видов любви « от чисто физической до платонической» характеризовал А .С . Пушкина как «цинического волокиту» (17) . Можно заглянуть и в XVIIIвек, вспомнив «екатерминских орлов» и многое другое, но суть вопроса, пожалуй, достаточно ясна . Воспитанные в лоне православия русские мужчины не были в основном богоболезненными и приверженность семейным устоям достаточно успешно «сочетали» с чувственными вольностями, в том числе и во всевозможных нетрадиционных вариантах .
В последнем случае можно сослаться на капитальный труд Л . С . Клейна (18), где приведены данные об Иване Грозном, Петре Великом, окружении А . С . Пушкина, М . Лермонтове, Н . М . Пржевальском, Н . Н . Миклухо – Маклае, П .И . Чайковском, Л . Н . Толстом, семействе Романовых и других деятелей русской истории и культуре . Этот тренд в сущности и воспроизводился в различной степени во все последующие годы, даже когда понятие Бога выступило в облике партии, строящей коммунизм . Вопреки ставшие уже сакраментальной фразе «в СССР секса нет», секс бы практически во всех известных формах и проявлениях,но происходил скрытно,тайно,с оглядкой на власть, что заставляет вспомнить известную концепцию М .Фуко о политическом диспозитиве сексуальности .Идеалом советского мужчины был труженик и творец, горящий на работе и в общественной жизни, преданный идеалам морального кодекса строителя коммунизма, в которых не было места любви, а тем более сексуальности, а требовалось «взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей», да еще был пункт о «нравственной чистоте» без детализации этого понятия . Этот кодекс неоднократно сравнивали с Нагорной проповедью Христа, где формулируется «золотое правило» нравственности и постулируется необходимость для мужчины воздерживаться даже от взглядов на женщину с вожделением, ибо этим он «уже прелюбодействует с нею в сердце своём» (Мф . 5, 28) .Общая антисексуальная направленность этих духовно– нравственных систем достаточно очевидно, а имеющиеся отличия носят, скорее, внешний характер . Мужчина–прежде всего член общества и гражданин государства, труженик и созидатель, глава семьи, имеющий главное предназначение либо в спасении и достижении Царства Божия, либо в «построении земного рая »,изобилия материальных и духовных благ ради всеобщего процветания . Всё остальное, связанные с личной и интимной жизнью было или «прикровенно» в православном варианте, либо имело чисто медицинский аспект помощи в случае патологии, мешающий воспроизводству . Первые робкие попытки оказания мужчине сексологической помощи в сколь-нибудь заметных масштабах в СССР появились только в 70 годы . Публичные проявления сексуальности не допускалось, а в бытовой мужской сексуальной мифологии было принято хвастаться примерно, так как рыбаки своей добычей, даже если её и не было вовсе .
Таким образом, в течение длительного времени у мужчин нашего отечества в массовом масштабе формировалась, в сущности двойная мораль, в которой преломлялась знаменитая «широта» русской души, и её склонность к анархизму и парадоксальности . Хорошо об этом сказал отечественный мыслитель С .Л . Франк: «Мы … не в силах … побороть эту неукротимо- мощную животную природу нас самих …мы ощущаем исконную слитность этой слепой страсти с высшим и глубочайшим началом нашей личности» (19) . В этом, видимо, и проявляется столь характерное для русского мужчины, говоря словами Н .О . Лосского «сочетание мужественной природы с женственной мягкостью» . Безудержность натуры, метания между идеалами Содома и Мадонны (как говорил Ф .М . Достоевский), ощущение какой-то экзистенциальной бездны перед загадкой и тайной женщины- это то, что нам оставили наши предки в виде генетической памяти и культурных стереотипов . Разумеется, значительное разнообразие типов личности мужского поведения в сфере сексуальности было уделом и наших предков, что затрудняет процесс типизирования .
Теперь следует обозначить ещё одну категориальную пару – а именно пол – гендер, что в отечественной философской мысли явно или неявно обсуждалось в плане того -должно ли наличие пениса (фаллоса) уже делать человека мужчиной, задавать ему способы реализации своей мужской роли в социальной сфере? Само понятие «гендер» появилось ещё в середине XX века в работах известного американского сексолога Дж . Мани, а в 80 – 90 годы стало предметом многочисленных публикаций в отечественной психологической и социологической литературе . Немало усилий было положено на выяснение специфики гендерной роли русских мужчин и женщин в аспекте их полоролевого поведения и реализаций социальных функций, особенно с учетом культуральных и цивилизационных сдвигов последних десятилетий . Попытка анализа гендерной проблематики в философской традиции ,в том числе и отечественной, была предпринята Е .И . Стебуновой (20) . Ей предложено выделение 3-х типов идей в отечественной теологии пола или философии любви, одно из которых придаёт первостепенное значение «мужественности» Бога (В . Соловьёв) в сочетаниисофийностью, как женским началом; другое акцентирует страсть как основу жизни и творчества (Н . Бердяев, В . Розанов); а третье тяготеет к феминному началу, понимая под любовью, прежде всего сострадание, милосердие, жалость (П . Флоренский, С . Булгаков, И . Ильин) . В отличие от западной философской мысли русская философия в основном отличает мужчину от женщины не только и не столько онтологически и гносеологически, а скорее в духовно-практическом плане, в реализации не их узко понимаемых специфических функций, а предназначения, имеющего божественный характер . В этом смысле – главное не кто ты – мужчина или женщина, а каков ты как человек, преодолевающий гендерные стереотипы, которые, как и всё в мире изменчивы, особенно в эпоху постмодернистической парадигмы мышления и социального действия . Для традиционного, в том числе православного мировоззрения мужчина - это Богом сотворённая данность и его роли в жизни уже этим и предопределены . В социалистических идеалах понятие социального освобождения от гнёта капитала, как правило, ассоциировалось с сексуальным раскрепощением, обретением равенства гендерных ролей при сохранении их культурной специфики . В отечественной мысли уже были попытки обоснования таких подходов, в частности в идеях нового брака и семьи и воспитания просто «людей», а не мужчин и женщин у Н .Г . Чернышевского . Интересно отметить, что в промежутке между двумя революциями начала XX века в России общество было очень озабочено «проблемой пола», поиском новых путей преодоления кризиса в общественной жизни . Исследуя эту эпоху в данном аспекте, Лора Энгельштейн приводит интересные данные петербургского врача А . Вирениуса, озабоченного ростом половой распущенности в школьном возрасте в начале XXвека . Исследуя половые органы детей, он сделал вывод, о том, что «идеальный пенис культурного человека имеет небольшие размеры, почти атрофирован, что свидетельствует о том, что он сдерживает своё половое чувство (20) . Интересно, что ответственность за сексуальное неблагополучие подростков, мастурбацию и вензаболеваемость, возлагались им на существующие уже тогда господство коммерческих отношений в сексуальности .
Что же произошло с мужской сексуальностью за последнее столетие, какие мощные природные, социально-политические и психолого- педагогические факторы способствовали кризисным явлениям в этом сфере . Интересно мнение по этому поводу одного из классиков отечественной философской мысли Г .П . Федотова . Обозревая историческую «судьбу и грехи России» он делает любопытное заключение о причинах и последствиях упадка дворянской культуры, начиная с конца XVIII века и, особенно, в пореформенное время 60-х годов XIX века . Появление разночинцев привело к «порче» искусства жизни . «В России перестают веселиться, разучиваются танцевать, забывают самое сладостное из искусств- любовь»(22) . Далее он употребляет термины «апатия», «абулия», столь характерные как для особенностей социальной жизни русского мужчины, так и имеющие специфически сексологическое содержание .
Вспомним, в этой связи, А . Блока, воспевавшего «Прекрасную Даму» и женственный облик России в парадигме поведения русского человека XX века . В поэме «Возмездие» есть строки посвященные духу того времени «С тобой пришли чуме на смену; нейрастения скука сплин», когда «в сером и гнилом тумане; увяла плоть и дух погас» . Практически все отечественные классики литературы того времени так или иначе отразили процесс увядания мужской плоти и духа, утрату бодрости и желаний, «кисляйство» (по выражению А .П . Чехова) . Заговорили об импотенции мужчин, появились мнения о вреде « бабства» и его пагубном влиянии на мужское достоинство, начался страстный поиск того, что отличает женщину от бабы, а мужчину от мужика . Суть отличий усматривалась в «изяществе» и «благородстве» женщины, в отличие от «лошадиного пота» бабы, которой ублажается пьяный мужик . Уже упомянутый страстный поиск гениев и титанов Серебряного века «новой чувственности», «арифметики любви» приводил к парадоксальным мнениям, что «женское» остаётся женским, пока молчит то, против чего ополчились феминистки . Начиная же само говорить о себе, превращается в «бабье»(23) .Это высказывание З . Гиппиус, пожалуй, первого явного андрогина в русской культуре Серебряного века знаменательно потому, что акцентировало противоречия взаимодействия «мужского» и «женского» начал в мужчине и женщине с целью нахождения способов их разрешения . Не кивать на недостатки женщин как причину упадка мужских достоинств, не убегать от них, а отыскать «вечно бабье» (Н . Бердяев) в своей душе, сделать слабость своей силой-такова задача . Андрогинизм и бисексуальность любого человеческого существа, что вытекало из ставших популярными в России концепций З . Фрейда и К . Юнга, не препятствует, а способствует решению специфически «мужских» проблем, как в социальной, так и в чисто сексуальной сфере, о чём ещё пойдет речь далее .
Поэтому можно заключить, что одним из первых в отечественной мысли было осознанно положение, что мужское и женское не может быть воспринято порознь, а являют собой в полном смысле слова диалектическую пару единства и борьбы противоположностей, в том числе и внутри каждого индивида . В последнем случае речь может идти о «внутренней женщине» в душе каждого гетеросексуального, а тем более бисексуального мужчины, или об аналогичном «мужчине» в женской душе, что актуализирует известную концепцию К . Юнга об архетипах «анима» и «анимуса» . Этот поворот темы активно обсуждался К . Мережковским, З . Гиппиус и другими деятелями Серебряного века . В ещё более нетрадиционном понимании соотношении мужского и женского начал в человеке, они усматриваются в духовной сфере, причем задачей мужчины является нахождение в себе и обретение потенциала мужественности (24) . Собственно говоря, это иными словами, борьба духа с телом во имя возвышения и духа и тела . «Мужское» и «женское» представляются особыми измерениями человеческой экзистенции, системами различных смыслов и символов, как бы «метящими» человеческое существо на различных этапах реализации его сексуального потенциала . Речь идет о становлении полового влечения, обретении вектора его ориентации, поиска соответствующего партнёра и непосредственной реализации в многообразных формах сексуального об
Философские Аспекты Сексуальности
Скачать Немецкое Порно Фото Бесплатно
Лучшии Минет От Рыжей
Новое Порно С Молли Джейн