"Фея лозы". Анна Ильина
Я почувствовал холод металла на шее. Бронза, не железо — феи не переносят его.
— Стой, — её голос тихий, словно шорох листьев.
Я выдохнул, пытаясь успокоиться; лезвие порезало кожу, запахло кровью. Мой меч остался в седельной сумке, а кинжалы не достать — эта тварь перережет мне горло, едва я шелохнусь.
— Ты снова нарушил запрет, Эдвин?— рассмеялась фея.
Я узнал этот голос, хотя не слышал его долгих двадцать лет.
***
Есть лозы, с которых запрещено собирать виноград. Грозди оставляют на кустах специально для фей. Это их доля, откуп, чтобы не портили скот и не воровали детей, оставляя взамен подменышей. Каждую весну отец помечал избранные лозы, чтобы во время сбора не перепутать. Мне казалось, что на них ягоды спелее и крупнее, так и просятся в корзину, но я строго соблюдал запрет до тех пор, пока не исполнилось семнадцать лет.
О том, что я решил собрать урожай фей, знал только мой лучший друг Бернар. Он даже проводил меня тогда до заснеженных виноградников.
— Не боишься навлечь на себя их гнев? — подул он на красные от холода руки. — Феи мстительные создания. Узнают, что ты решил ледяное вино изготовить, ограбив их — житья не дадут.
— И пускай! — я хлопнул его по плечу. — Сам же знаешь, что награда стоит того.
Бернар хмыкнул:
— А может это всё бабкины сказки? Вдруг такое вино не лучше прочих?
Капли ледяного вина хватит, чтобы завладеть сердцем любой девы. Две излечат сильную боль. Выпьешь глоток — научишься видеть в темноте не хуже лесного зверя. Много толковали о волшебных свойствах такого напитка, но никто из живущих не мог похвастаться, что пробовал его.
Я проваливался в снег по колено, мороз проникал под тёплую куртку и меховой жилет. Налитые, будто стеклянные гроздья манили меня. Ни лишнего звука — только моё дыхание да шорох снега. Я снял меховую рукавицу, бросил её в корзину и потянулся за ягодами.
— Решил помочь мне собрать виноград? — произнёс кто-то рядом с правым ухом.
Я отшатнулся, бросил корзину. Справа от меня стояла фея. Тёмные волосы волнами укутывали её словно плащ, глаза — цвета старого золота. Я замер, околдованный красотой и смертельным страхом.
Фея подняла корзину, улыбнулась мне:
— Не стой столбом. Пришел — так помогай.
Непослушными пальцами я стал срывать ледяные ягоды. Фея лишь посмеивалась и подставляла корзину. Её дыхание не вырывалось белыми облачками, по снегу она ступала, не проваливаясь, а я еле брел в сугробах. Но мне не было холодно, от неё исходил такой жар, что я скинул вторую рукавицу и куртку.
— За вином явился? — спросила фея, когда я набрал полную корзину.
— Нет, — ответил я.
— Так зачем же? — она провела горячими пальцами по моей щеке.
— За тобой, — прошептал я.
Я не соврал ей: не нужны мне были ягоды, нужна была любовь феи. Если бы Бернар узнал правду, привязал бы меня крепко веревками, чтобы не смог и шелохнуться. Узнал бы отец — избил до полусмерти, чтобы не мог и помыслить.
Говорят, что феи холодные как лёд — врут. Её тело было горячее лихорадочного больного, а поцелуи жгли губы и шею. Я лёг с ней на снег, а встал с голой земли.
***
— Вспоминаешь наши ночи? — Айсвин промурлыкала мне в ухо. — Не скажу, что ты был лучшим, но иногда скучаю по тебя.
— Ты была моим проклятьем, — усмехнулся я.
— Повернись, — приказала фея.
Я повиновался, отошёл от неё так, чтобы сразу не достала. Она нисколько не постарела: лунные дети не меняются со временем. Но я запомнил фею другой: вместо невесомого платья на ней тяжёлые доспехи, а волосы неровно острижены. Меч она опустила, но не вложила в ножны.
— А ты постарел, — наморщила нос Айсвин. — Только глаза как у того испуганного мальчишки, который пришёл воровать виноград.
— Я больше не боюсь вас, сучьи отродья.
Фея хрипло рассмеялась, сплюнула чёрный сгусток на землю и вытерла рот рукой.
***
Для того, кто один раз попробует ласки феи, померкнет красота земных дев. Их нежные голоса будут звучать, как скрип старой двери, льняные локоны — как пакля, алые губы — словно извивающиеся черви. В ту зиму я протоптал дорогу к виноградникам. Иногда мёрз зря, ожидая до рассвета Айсвин, а иногда она награждала, сжимая в объятьях так, что наутро я находил на теле синяки и ссадины.
Отец пытался выслеживать меня, но я запутывал следы, неделями жил в лесу, не возвращаясь домой. Мать плакала, стояла ночами на коленях, вымаливая моё спасение от морока. Только вот дни для меня стали серым туманом, и лишь ночь цвела яркими красками и запахами.
— Почему ты полюбила меня? — как-то спросил я Айсвин, положив голову ей на грудь.
— Вы — другие, — она перебирала мои волосы. — Пытаетесь быть искренними. Верите в любовь до гроба, верность.
Я перевернулся, поцеловал её. Фея прижалась ко мне гибким телом, обняла так крепко, будто боялась меня потерять.
— Наши мужчины не завоёвывают нас, — продолжила она через какое-то время. — Не дарят подарки, не ждут холодными ночами.
Я накрыл её плечи тонкой шалью, что украл у матери днём. Айсвин прижалась носом к материи, вдохнула запах.
— Они берут силой, то, что вы пытаетесь получить лаской, — она встала, подобрала платье с земли. — Но со своими женщинами вы также грубы...
— Я не такой, — перебил я её.
— Время покажет, — бросила Айсвин мне на прощанье и растворилась среди виноградных ветвей.
Я исхудал, бродил как тень среди живых. Сгорел бы от любви Айсвин за неполный год, но вмешалась война. Как-то утром меня разбудил отец. В деревню пришли солдаты, отбирающие новобранцев. Меня пинками выгнали с сеновала, где я пытался укрыться, поставили рядом с бледным от страха Бернаром. Наш король затеял долгую войну: сначала мы захватили соседние земли, засеяв их костями друзей, а теперь воевали с нелюдями.
И эта война тяжелее других. Феи прячутся так, что только обманом удаётся выманить их. Прокрадываются в лагеря, режут людей, как свиней. С каждым мёртвым младенцем, с каждой распятой на дереве девушкой умирала моя любовь к Айсвин. Феи веками сдерживали нас, использовали и обманывали. Нет в них ничего кроме красивых тел и нежных голосов — они как бабочки-паразиты. Но я хотел найти ту, что когда-то обнимал среди замерзших виноградных лоз. Искал до тех пор, пока одна из её народа не вырезала сердце Бернару, что был верным товарищем всё это время.
Потом не хотел видеть её, боялся, что ненависть возьмёт своё. Но фея нашла меня быстрее.
— Думаешь о мести? — оскалилась она.
Я кивнул. Завёл руку за спину, пытаясь незаметно достать нож, что прятал за поясом.
— А я думаю о том, что вы сотворили с моим народом, — продолжила Айсвин. — Сожгли леса, отравили источники. Наслали болезни.
Она снова сплюнула чёрный гной.
— Кто-то из твоего народа вырезал мою деревню. Не пощадил ни ребёнка, ни старика. Не феям рассуждать о милосердии, — я сжал в руке нож.
Айсвин замерла, бросила на землю меч. Я осторожно приближался к ней.
— А ведь я когда-то любила тебя, — ласково сказала она. — Теперь ищу хоть след былого, но найти не могу. Только вот и ненависть пропала.
Я остановился в полушаге от неё. Феи лгут, наводят мороки и обманки. Но желание убивать сгорело от жара близкого любимого тела. Мне до боли хотелось коснуться её губ, вдохнуть знакомый запах. Пусть даже этот поцелуй будет последним, что я почувствую. И я шагнул...
Автор: Анна Ильина
Автор иллюстрации: https://t.me/alaiszar_ai