Особенности национального карантина. Как выглядел локдаун в России в последние пять веков

Наступившая на днях «нерабочая неделя» — отличный повод для того, чтобы получше изучить многовековую традицию российского локдауна. Углубившись в историю, мы обнаружили, что многое из того, что происходит сейчас, не носит уникального характера. В частности, высшую власть в стране в таких случаях всегда охраняли если не бункером, то уж точно строжайшим кордоном. 

О трех главных признаках российского карантина – в нашем материале.

Задраить все люки

Одно из первых более-менее детальных описаний карантина в России относится к середине XIV века. Тогда в Европе бушевала чума. Пришедшая с территории Китая (прямо, как и ковид) «Черная смерть» за несколько лет уничтожила более 70 миллионов человек в Западной и Центральной Европе. Ряд городов, например, Париж и Венеция потеряли до половины населения, а Константинополь практически полностью обезлюдел. 

В Москве в это время правил князь Симеон Гордый. Исторические документы свидетельствуют, что он полностью обрубил все связи не только с Европой, но и с Золотой Ордой, от которой в то время находился в вассальной зависимости. Была полностью свернута торговля и выставлены «крепкие посты». 

Однако, как гласит одна из самых распространенных версий, все карантинные меры пошли прахом из-за купцов города Пскова, который входил в Ганзу, и продолжал торговать с горевшими от чумы германскими городами. Именно через Балтику болезнь попала в Россию и в итоге выкосила около четверти населения. От чумы (по одной из версий) в итоге умер и сам Симеон вместе со своей семьей. Что, впрочем, до конца научно не подтверждено. 

В любом случае, уже тогда закрытость внешних границ стала одной из важнейших мер российского карантина. К ней прибегали и позже — во время вспышек за рубежом эпидемий чумы, оспы и других заболеваний. Помогало не всегда, но ряд эпидемиологов и сейчас называют такую тактику верной. Впрочем, нынешние российские власти в этот раз, похоже, решили на это забить. И, в отличие от своих предшественников, не стали полностью перекрывать сообщение даже с такими эпидемиологически опасными странами, как Индия. Ну что же, Бог им судья. 

Заколотить все переборки

Когда внешние границы закрыты, страна, как подводная лодка, начинает изолироваться от «затопленных» отсеков. В 2020 году — в первую волну ковида — свои блокпосты поставила чуть ли не дюжина регионов. Этой осенью «самоизолироваться» решили Ивановская область и Севастополь.  

Во время холерных и чумных эпидемий XVIII-XIX веков власти практиковали принудительную изоляцию самых разных масштабов — от отдельных дворов до целых губерний. Получалось одинаково неказисто, хотя в источниках описываются самые крайние случаи. Например, с передачей распоряжений органов власти устно через стену огня. На одной стороне пылающего костра стоял гонец и вслух зачитывал письменный приказ — а на другой его коллега записывал услышанное без какого-либо физического контакта. Практиковалась и вынужденная изоляция, например, крестьян от их хозяйств и полей, из-за чего те погибали не от пандемии, а от банального голода.

Всё это не могло не приводить к многочисленным нарушениям и злоупотреблениям. К примеру, далеко не всегда охрана зачумлённого двора оказывалась достаточно добросовестной, чтобы пресечь мародёрство. То, что мародеры вместе с ценными вещами переносили смертельную болезнь, выяснилось не сразу. 

Из закрытых городов и регионов жители тоже умудрялись выбираться — кто ловкостью и знанием местности, кто наглостью, а кто и просто за взятки. Все эти вещи приводили к распространению заразы, но всё равно куда более медленному и легче пресекаемому, чем при отсутствии подобных карантинов.

Кроме того, у внутренних кордонов имелась интересная «побочка». Например, в 1830-м году из-за холеры из Москвы в Болдино на карантин уехал «Наше всё» Александр Пушкин. Вернулся он оттуда с целой горой произведений, ставших классикой русской литературы — в первую очередь с оконченным «Евгением Онегиным». 

Спасение царя

Что точно осталось в нынешних российских карантинах от их предшественников, так это стремление любой ценой спасти правителя. Ещё в 1654-1655 годах во время крупнейшей в XVII веке эпидемии чумы в России, значительная часть сил государства была направлена на защиту царя Алексея Михайловича, сражавшегося в это время в русско-польской войне. 

По дороге из главного очага болезни – Москвы — в сторону Смоленска, были устроены максимально строгие кордоны, а доступ к самому царю имел крайне ограниченных круг лиц. Семья царя в то время находилась в Калязине, который тоже практически перешел на осадное положение. В самой Москве в это время царила настоящая паника, а число погибших по всей стране исчислялось сотнями тысяч. К примеру, Ярославль тогда потерял до 80% своего «допандемийного» населения.

Примерно также спасали и других российских правителей, а единственным значимым исключением стал император Николай I. В 1831 году, во время эпидемии в Петербурге вспыхнул очередной «холерный бунт». Запертые в столице жители решили громить госпитали и докторов. Их, вопреки здравой логике, считали главными распространителями заразы. Вскоре после начала беспорядков из Петергофа на Сенную площадь приехал император Николай и безо всяких телеобращений усмирил толпу.

С тех пор Калязины и кордоны сменились «бункерами» и бдительными работниками ФСО, а встреча с первым лицом страны по-прежнему требует карантинов и многочисленных медицинских проверок.

Отношение простых граждан к принимаемым властями мерам изменилось, честно говоря, слабо. Во время чумных и холерных бунтов жители громили лазареты, врачей, храмы, священников и, конечно же, дворян и чиновников. Те, в свою очередь, пытались увещевать «чернь», заявляя, что предпринимаемые ими меры нужны не для того, чтобы травить людей, а совсем наоборот – для того, чтобы их лечить. 

Однако увещевания работали плохо. В итоге, в подавляющем большинстве случаев, самыми убедительными аргументами оказывались картечь, пуля и шпицрутен. Наши времена куда более травоядны, но и сейчас антиваксеры рассказывают о микрочипах и всемирном заговоре, а начальники не могут найти более эффективного способа борьбы, нежели запреты, обязаловки и санкции.