Ещё раз о критиках и читателях Пелевина
Ram IbsorathЛитературный критик Галина Юзефович накануне выхода новой книги Виктора Пелевина решила поделиться своим рейтингом его книг. И то, что я прочёл, вызвало у меня просто какую-то оторопь, не иначе. Трудно было отделаться от мысли, что это какая-то пародия или самопародия – но, похоже, нет.
Много архаичного «падонкаффского» сленга, шуток и реалий, актуальных для 2005 года, пустопорожней философической болтовни, а вишенкой на торте — разочаровывающе многозначительный финал.
Это она про "Шлем Ужаса", худшее, на её взгляд, произведение. Многозначительный финал, значит? Ремейк мифа о Тесее? Пустопорожняя болтовня? Вы серьёзно?
А у ажурного и сновиденного романа-коана "Смотритель" вот какой недостаток: "Самая несмешная (две удачные шутки на без малого семьсот страниц) и наименее динамичная книга Пелевина. ". Экшона мало, вот оно что.
Кроме того, Галина Юзефович, кажется, не в курсе, что "Empire V" – это не первый роман какой-то "вампирской серии", а второй роман мрачного и почти безысходного гностическо-вавилонского цикла. А первый роман там – "Generation П". И Вавилен Татарский в той книге вовсе не "медленно восходит к вершинам эзотерического знания", а неудержимо падает в бездну, "в темноту, назад и вниз", поэтому книга, несмотря на крайне занимательную и "угарную" форму, очень мрачная по сути, и рассказывает вовсе не о просветлении, как некоторые другие произведения, а о "протемнении".
Но с умением смотреть глубже формы, и видеть лес за деревьями тут, похоже, вообще беда-беда.
"В «S.N.U.F.F.» есть и нечто выходящее за рамки обязательной для писателя программы: беспримесная печаль и тонкая, обаятельная самоирония." – серьёзно, нечто выходящее? Вообще-то вот эта печаль и тонкая самоирония как раз входят в обязательную программу, ещё начиная с "Синего фонаря".
Но если уж, по мнению Галины, только в "Чапаеве" вдруг "впервые проявляется глубокий интерес писателя к Востоку и восточной мистике, формируется его метод иронического переосмысления актуального через трансцендентное и древнее", то о чём тут говорить? Можно было бы и просто написать, что "Чапаев и Пустота" – его первая книга, чего мелочиться.
И так буквально во всём. Возникает вопрос – а читала ли Галина Юзефович эти произведения? И если читала, то обдумывала ли, о чём они, зачем? Или вся деятельность заключалась в получении удовольствия от каламбуров и злободневности? А то и в том, чтобы поскорее выполнить работу – ознакомиться и отрецензировать.
Про фильмы нынче многие говорят "отсмотрел", будто на конвейере, ну вот и здесь так. Но тогда, извините, всё мимо.
И всё равно, эта вопиющая, какая-то даже воинствующая поверхностность просто шокирует. Вот в прошлогодних "Тайных видах на гору Фудзи" она тоже увидела лишь "фокусировку на идеях толерантности и движении metoo", а мысль итоговая такова:
его подспудная неприязнь к женщинам выходит в этот раз на поверхность и обретает мистическое обоснование: именно наделенная темной властью над миром женщина в «Тайных видах» становится главным препятствием для мужчины в деле достижения нирваны.
По-моему, это всё равно, что прочесть платоновский "Котлован" и заявить, что роман сфокусирован вокруг стройки, а главным препятствием в деле построения коммунизма становится плохо налаженный производственный процесс.
***
Всё это хоть и удручает, но не стоило бы отдельной реплики, если бы не вот какой момент. Дело в том, что подход литературного критика Галины Юзефович очень похож на подход многих других читателей Виктора Олеговича, как любителей, так и нелюбителей. Вот когда в глаза бросаются "приколы", "актуальные реалии", "хорошо" или "плохо" (в зависимости от настроения критика) "пересказанный Кастанеда", и прочие "анекдотики-хуётики" – а дальше дело не идёт.
В итоге одни любят писателя за угар, "стёб над политкорректорами и фиминизднутыми", "сатиру", "классное описание жизни новых русских и рекламного бизнеса" – а другие воспринимают его как литературного Петросяна, пересказывающего по десятому разу бородатые шутки и уныло пытающегося родить свои собственные.
И, в общем, и те и другие воспринимают творчество Пелевина как характерный образец постмодернизма.
А ведь он не постмодернист, а модернист. Его мозаичный стиль, использование поп-культуры, множество отсылок и так далее – это не игра ради игры и не стёб ради стёба. Джеймс Джойс и Эзра Паунд тоже всё это использовали, и их точно за то и ругали – но ведь у них не было вот этого упоения бессмысленностью, экзистенциальной капитуляции, дескать, "осталось только веселиться, потому что смысла нет, автора нет, всё фигня и после нас хоть потоп". И у Пелевина этого нет.
Джеймс Баллард, Маршалл МакЛюэн, Р.А.Уилсон – тоже из этой серии. Для них мозаичность, коллаж, афористичный и противоречивый стиль, использование актуальных реалий и повседневного инфопотока было одним из незаменимых способов говорить о действительно важных и волнующих их вещах. И статус их творчества неоднозначен, пограничен – тот же МакЛюэн писал исследовательские работы, но писал их так, что они напоминают авангардную литературу.
Эти люди создавали, как и Пелевин, некую "новую мифологию для новой эры", и тоже "всю жизнь писали одну книгу" – потому что они были в первую очередь философами, мыслителями, а не шутниками и анекдотчиками. Но мысль развивалась, взгляды постепенно менялись, и это видно в творчестве, если смотреть не на анекдоты. Хотя анекдоты и каламбуры они применяли очень часто – но как средство, а не цель. А цель была – осмыслить человека и его место в мире, который стремительно менялся, описать и понять работу ума и восприятия.
Можно и нужно дискутировать, насколько Виктору Пелевину это удаётся (как и о том, насколько это удавалось тому же МакЛюэну, Джойсу или Балларду). Мне лично кажется, что иногда удаётся блестяще, а иногда и не удаётся совсем – несколько его книг я так и не сумел принять и оценить, и считаю их в целом неудачными (в том числе и очень понравившийся Галине Юзефович "Айфак") Но не понимать того, как и зачем он это делает – это какое-то просто чудовищное мракобесие. Особенно для литературного критика.
Возникает ощущение, что такие вот читатели и критики как раз демонстрируют постмодернистский подход в его поверхностном варианте. Какой там нафиг смысл, какие метафоры, какие структуры? Главное шуток побольше, динамики, внешних атрибутов красоты. И чтобы поромантичнее, тогда совсем хорошо. Противникам особенно легко – если лежащей на поверхности "красоты" не видать, то чужие попытки смотреть вглубь можно слёту объявить СПГС, и свысока хихикать над теми, кто воспринимает иначе.
Нет, можно и не соглашаться с такой интерпретацией творчества Пелевина – но эту версию необходимо иметь в виду, и если уж отвергать, то очень обоснованно – потому что сама эта версия имеет множество оснований. И критику неплохо бы об этом знать, прежде, чем составлять такие вот рецензии – даже если они позиционированы как субъективные.
Впрочем, и Паунда, и МакЛюэна, и Джойса в середине прошлого века критиковали точно такие же персонажи, да и среди их любителей были и остаются столь же поверхностные ребята.
Но, прошу прощения, какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?
P.S.
Если кто поспешит воспринять эту заметку как "баттхёрт" и "оскорблённые чувства верующего", то хочу сказать вот что. Виктор Пелевин, по-моему, умеет прекрасно владеть языком – но именно это умение применяет последнее время не так чтобы с большим энтузиазмом.
Именно с литературной точки зрения многие его книги, пожалуй, написаны небрежно, им не хватает отточенности, выглядят они торопливо и расхлябанно. Некоторые из них я, в том числе и по этой причине, не принял вовсе. При этом у него за плечами есть и чудесные именно с литературной точки зрения произведения, в которые явно вложено очень много труда и таланта.
Но речь не об этом: в конце концов, я и не литературовед, и тут, конечно, не смогу выйти за рамки вкусовщины. Речь о миропонимании этого человека, которое он и пытается с переменным успехом передать в своих книгах, а может быть, и сформировать сам для себя. Его можно не принимать – но для этого нужно хотя бы как следует увидеть. А не "отсмотреть".