Ещё одна тёмная ночь.

В тугих боках буржуйки негромко урчал огонь. Петрович тихо, боясь спугнуть это урчание, подвывал что-то свое, холодное и грустное. Изредка он открывал дверцу буржуйки, подбрасывал одно полено, и тогда всполохи пламени отражались недобрым светом в белой радужке его глаз. Петровичу не было холодно, он мог спать и на снегу голым, но очень уж ему не нравилось отказываться от старых обрядов. Так и ходил он в ватнике да ушанке, за делянкой своей присматривал. Даже вот, теленка украл взамен коровы, которую он сам и… И тогааууыыы. Петрович захлопнул свой рот ладонью и прислушался. Нет, вроде не напугал теленка, но пойти проверить надо. Отдельно от делянки строить коровник он не стал, просто поставил одну стену поперек комнаты, да и будет. Пусть привыкает к запаху животина, итак вон дикой какой-то тель, с непривычки все норовит ускакать. Очень тихо, не скрипнув ни единой половицей, Петрович прокрался к двери и немного ее приоткрыл. Спит, бедовый, боком к стенке, за которой буржуйка, прижался и спит. Ну, пусть его, хорошо, что не напугался. Так же тихо Петрович подошел к окну. Черно и вьюжит. Неспокойная сегодня ночь, безумная какая-то. Эти, лесные, все ближе к жилью подходят. Обычный человек бы их нескоро почуял, а вот Петрович сразу понял, к чему дело идет. Ну, если надо, значит надо. Аккуратно и медленно Петрович стянул с себя штаны, ватник, сапоги и ушанку, все стопкой сложил поближе к буржуйке, чтобы согревалось. Холодными и сухими ступнями он проскользил по половицам в сени, где тихонько закрыл внутреннюю дверь. 

Огонь все продолжал тихо урчать в буржуйке. Иногда затихая, иногда чуть громче. В один момент пламя заревело так, словно хотело вырваться из чугунных боков и сжечь избушку, но потом все вновь утихло. Через минуту открылась дверь, и в комнату ввалился Петрович. Ступал он уже не тихо, роняя шаги на доски пола всем своим весом. Лицо его будто стало старше, скулы – острее, и взгляд какой-то звериный. У печки он бухнулся на колени и протянул руки к огню. Звериное постепенно таяло на его лице, уступая место простой человеческой усталости, пока Петрович трогал горячий чугун. Потом с кряхтением он вновь встал, натянул штаны и ватник, оставив шапку на полу. Со вздохом он лег, подоткнув ушанку под голову, и уже почти уснул, как услышал возню за стенкой. Открыв дверь, он разглядел силуэт теленка, испуганно вжавшегося в дальний угол. 

- Напугали мы тебя, маленький? 

Теленок замычал тонким голосом и попытался вдавиться еще глубже в стены. 

- Ну, будет, маленький, будет, пойдем. 

Петрович распутал узлы и повел теленка за собой. Поначалу тот упирался всеми ногами, скребя копытами по полу, а потом пошел, почуяв тепло из соседней комнаты. У печки Петрович снял с себя ватник, придавил теленка к полу и укрыл его сверху, дождавшись, пока теленок уляжется. Сам лег рядом, положив руку на теленка. Тот со временем успокоился и начал тихо и мерно дышать. 

- Ну, вот и хорошо, маленький. Спи. И я с тобой посплю.