Ещё один мир

Сначала появились глашатаи. Они выглядели как обычные люди, ходили по улицам городов, крича: “И придёт великий и принесёт мир вам, не войну! Но если вы не подчинитесь его воли – уничтожит он вас и ваш мир! Имя ему – Масхар!”

Люди кричали. Дети разбегались перед ними, женщины отворачивались в страхе быть замеченными за тем, что слушают, мужчины же с неприязнью следили за глашатаями. И только нищие да старики, что подолгу оставались на местах и глаз не спускали с городских жителей, замечали инность в них. На солнце кожа глашатаев отливала зелёно-синим, словно те вылезли из болот, лишь притворившись людьми. Спины держали ровно, будто не знали иной работы, чем с гордостью нести слова о великом. А глаза… в этих глазах отражались сотни тысяч острых лезвий армий, о коих жители городов читали лишь в учебниках по истории. Нынче войны ведутся не оружием, а влиянием: у кого шире поля и глубже шахты, в чьи карманы помещается больше золота, где родится больше детей.

Кричавшие же безумцы были не из городов.

– Но откуда? – спрашивал седобородый, переставляя поблекшую фигурку на шахматной доске.

– Оттуда, – его оппонент указал на небо, где светило жёлтое солнце. – Там что-то есть. Мне снится чёрная дыра, и она всё падает, падает на нас…

– Балда! – первый отпустил щелбан второму.

Они сцепились, перевернули доску. Люди проходили мимо, не обращая внимания на стариков, как не обращали они и на глашатаев, и на тех, кто порой подходил к тем, говорил с ними. Иногда те, иные, со взглядом острей лезвия, исчезали, – возможно, местные забирали их на допрос, – но потом появлялись вновь. В ночи голоса кричавших людей были тихими, мирными, поднимающимися не выше крыш их скромных убежищ. Под покровом ночной темноты к ним приходили те, кто боялся быть осуждённым при свете дня.

С глашатаями было спокойно. Когда начала умирать скотина, рядом с этими людьми царило умиротворение, какого нельзя было найти на улицах обеспокоенных городов. К ним начали приходить матери с маленькими детьми; бабушки, у которых отняли последнее, чтобы продать за грош; молодые парни, не желавшие отправляться на войну в соседние страны лишь потому что в своей подступал голод.

Не ведали они, что беды те опустились на все страны мира.

К глашатаям присоединились другие тощие мужчины. Они на площадях несли слово о милосердии и приводили новых людей в шатры и укрытия.

Когда начали умирать птицы, кричащие люди вышли в ночь и больше не вернулись. Их слово жило в уверовавших тощих людях, с каждым рассветом отправлявшихся делиться верой в Масхара – спасителя мира.

Не ведали они, что птицы замертво падали во всех странах мира.

А потом начали умирать и люди. Вот так, просто: посреди улицы при свете дня, ночью в постели, на посту у городских стен. Умирали со спущенными штанами, с наполовину выбритым лицом, в одеждах богатых и бедных, в обуви новой и стёртой. Страх прокатился по улицам городов, заглянул за каждый угол, под каждую половицу, в шкафчик и сундук. Он селился в сердцах и глазах, сковывал руки, заставлял опускать головы, избегать людей. Ведь каждый мог стать следующим, а кто захочет быть рядом с тем, кто только что умер? Кто захочет быть осуждённым за то, что мог оказаться переносчиком неведомой чумы? Или того хуже, заразиться и умереть сам?

И люди, в страхе за себя и за семьи, шли на голоса глашатаев. Их не волновало, что у тощих мужчин были обычные глаза, и кожа их давно утратила блеск от пыли и грязи. Люди шли к ним, селились в убежищах, слушали песни и грелись у огня. Согревали сердца, изгоняя страх.

Не ведали они, что гибли и стар, и млад во всём мире. Но чувствовали, что рядом с несущими слово о спасителе ни голод, ни чума не тронет их.

Да только ни тощие люди, ни их слова утешения, ни горячая еда не могли спасти людей от того часа, когда в мире стало темно. От часа, когда темень разогнало багровое зарево, освещая вышедших перепуганных людей со свечами и фонарями, и огромный портал, чёрный, как потухшее солнце, открылся прямо в центре города. На улицы ступили иные люди, держа в сильных, закованных в золочённую сталь, руках стяги.

Под барабанный бой один за другим выходили войска из портала и выстраивались в колонны, а за ними шествовал гигантский голем. В его голове было место для трона. С него Масхар и глядел на ещё один мир, подготовленный к великому падению.

– Узрите же великого Масхара! – голоса разнеслись по городам, проникая в уши каждому живому существу. – Узрите и преклонитесь перед тем, кто спасёт вас. А если откажетесь, погибель – ваша учесть.

И люди пали на колени. Были и были те, кто сражался, но недолго, а их кровь слилась в реки, столь же багряные, как и зарево.

Не ведали они, что выжить означало стать вечным рабом великого Масхара.