Erin Osmon  — «Jason Molina: Riding with the Ghost»

Американский автор-исполнитель Джейсон Молина умер в окрестностях Индианаполиса четыре с половиной года назад — но лишь недавно набрало силу активное движение по сохранению памяти о нем. Этим летом участники последней группы Джейсона Magnolia Electric Co. (и некоторых старых составов) отправились в трибьют-тур по США, а в мае журналистка Эрин Осмон выпустила книгу Riding with the Ghost — первое и единственное на данный момент официальное жизнеописание музыканта.

Выпуск этой лаконичной (две сотни страниц) книги — жест назревший и важный хотя бы потому, что полной ясности в одной из самых печальных историй независимого рока до последнего времени не было. Прежние попытки вычленить из мытарств Молины-музыканта повесть о Молине-человеке и наоборот выглядели, пожалуй, односторонними и идеалистичными. Не из дурного умысла, конечно: так бывает, когда приходится работать лишь с доступным материалом — и усопший человек, невзирая на наличие в нем потаенных частей души и неведомых исследователю внутренних противоречий, вдруг становится «лубочным мертвецом». Черт знает, к каким выводам мы бы пришли, доведись нам побывать у кого-нибудь в голове эдак дней за пять до конца — да у того же Кобейна, к примеру.

В невеселой задачке под названием «жизнь и смерть Джейсона Молины» долгое время существовали, пожалуй, лишь «дано» и результат. Его не слушали толпы — но его песни, как справедливо сказано в предисловии к книге Осмон, перепевались лауреатами «Грэмми» и ноунеймами. Для исполнителя всего лишь с сотней-другой слушателей иметь столь полярную по степени успеха фан-базу — это удача примерно та же, что для социолога сделать опрос с максимально широкой выборкой; в качестве синонима к слову «респонденты» можно смело указать «граждане» и почти не соврать.

При жизни — прежде чем погибнуть в неравном поединке с алкоголем длиною в десять лет — Молина считался крепким музыкантом второго эшелона: начинал со звонких аутсайдерских зонгов про Гражданскую войну, превратности отношений и женщину со взглядом лисицы, а закончил влиянием Crazy Horse и кантри-рока; где-то между уместился самый известный его альбом, самая перепеваемая его песня и бесконечные сравнения в прессе с Уиллом Олдхэмом (он же Бонни «Принс» Билли), который некогда, как считается, и дал Джейсону пропуск в инди-легион. При этом как автор Молина всегда был намного выше и глубже Олдхэма, но аргументировать это было сложно: концерты Джейсона — особенно под конец жизни — по беспристрастным свидетельствам, были не ахти; по-настоящему весомых альбомных записей Молиной сделано всего три, и вышли они в небольшой трехлетний промежуток начала двухтысячных — но в момент, когда для создания мифа стало недостаточно творчества, помогло несчастье. Самого музыканта, когда-то провидчески назвавшего свою песню «Trouble Will Find You», оно похоронило, и теперь в книге о нем под видом хроники с рассказами родственников и знакомых излагается один большой и, возможно, однобокий некролог.

Большим (дипломатично избегая напыщенное слово «великий», обозначим понятие great именно так) его можно назвать как минимум потому, что завязка жизни будущего певца тоски, о детстве которого раньше почти не было известно, описана здесь детально и красочно. Становится ясно, в каких условиях смог зародиться этот странный набор текстовых тем и символов вроде луны, волков и призраков, непривычный для пространства, где на мили вперед распростерлись умирающие фабрики.

Семья из двух родителей и трех детей ютится в трейлере; в глазах стороннего наблюдателя Джейсон не выглядел бы здесь загибающимся от тоски — по выходным он уходит с младшим братом на рыбалку, слушает семейную коллекцию музыки, от которой наследует противоречивую любовь к Black Sabbath и Хэнку Уильямсу одновременно, штудирует, как истинный nineteeth's century man, вместе с отцом труды о Гражданской войне, попутно собирает прибитый к берегу вековой давности окрестный металлолом — и этот компульсивного свойства круг занятий начинает ковать подсознание юного Молины. Как и другие странные сцены; вот, например, почти что ауттейк джармушевского «Мертвеца» или фрагмент документалки с Таунсом ван Зандтом — является безвестный старик под сотню лет от роду, дарит будущему музыканту карандаши, больше похожие на огрызки, уходит в пустоту и спустя сутки умирает.

Дальше колледж, колледж-радио, новые знакомства, очередной извилистый фанбойский путь от Оззи Осборна к группе Codeine. В студенческом кампусе личная история Джейсона пересекается с историей узкого коллектива единомышленников, взирающих на все мало-мальски талантливое в тогдашней инди-сцене снизу вверх, а на Молину кто одобрительно, кто чуть косясь и признавая его все более очевидные с каждым месяцем «некоторые успехи». Успехи так всю дорогу и останутся «некоторыми», а авторский взгляд, претендуя на беспристрастность, покажет обесцвеченным и того, ради кого все повествование затевалось.

На контрасте, допустим, с не так давно вышедшей (и во многом на Riding with the Ghost похожей) биографией A Man Called Destruction, где рок-ветеран Алекс Чилтон — фактически равный (правда, по причине собственной смерти все-таки больше виртуально) с автором и рассказчиками характер, Джейсону Молине в его собственных цитатах и действиях отводится роль максимум кивающей головы, ходячей легенды и мифа, объединяющей фигуры: способность выдавить максимум из музыкантов, которые еще вчера даже не были друг с другом знакомы, оказывается чуть ли не единственным на полкниги не то что проявлением добродетели ее героя, — просто живым человеческим качеством. Условность эта, впрочем, вполне объяснима: по массиву прижизненных интервью, сохранившихся в Сети, нельзя понять, был ли Молина до конца искренен, да и в книге вовсю обнажается его патологическая любовь ко всякого рода коленцам, вранью и мистификациям: вот он рассказывает друзьям о смерти своей бывшей девушки в автокатастрофе, хотя та прямо сейчас живет чуть ли не на соседней улице — а вот при всем честном народе выдает собственного друга, к недоумению оного, за Лу Барлоу из Sebadoh. Но все это в простительном для подобных причуд возрасте двадцати лет, а к моменту гибели Молины в 39 этот странный юмор в духе Николая Васильевича перерождается в гоголевскую же агонию: для своего сайта Джейсон пишет бодрое письмо о прогрессе в собственном лечении, но в жизни уже не может сочинять песни, обреченно мечется из одного рехаба в другой и демонстрирует поведение человека, у которого вместе с внутренними органами начинает отказывать чувство юмора (а ведь оно, пусть даже весьма своеобразное, по большому счету и не давало Молине в глазах близких остаться просто автором печальных катарсических песен). Между же двадцатью и сорока — пара сотен страниц текста и творческих будней человека, которого не только долго не бывает дома во время длительных гастрольных туров, но который, более того, не имеет своего дома вовсе: Оберлин, Лорейн, Чикаго, Индианаполис и даже Лондон, а под конец и вовсе хаотичные перемещения мечущейся души, почти фердинан-селиновские побеги на край ночи (да и те обрываются на полпути, когда больного Джейсона снимают с поезда или он вдруг решает запереться на неделю в номере Holiday Inn); из этих перемещений складывается не столь, конечно, хаотичное, как этот пересказ, но безусловно щемящее и пугающее изображение того, как очередной «вагончик жизни покатился под уклончик». Плохо лишь — и это, само собой, претензия не к автору Riding with the Ghost или ее спикерам, но прежде всего к факту общей малоизученности природы депрессивных состояний — что мы можем воссоздать это падение локомотива лишь из свидетельств беспомощных наблюдателей, а не с перспективы машиниста; единственно только, читателю представляется много чего додумать и много каких сослагательных наклонений выстроить: Молину, выросшего в душном вагончике трейлер-парка на краю озера, явно погубила внутренняя теснота, невозможность быть в жизни столь же открытым в проявлении чувств, как в песнях (в 98-м некий промоутер пророчески высказался в том духе, что Джейсон так и будет мелькать, условно говоря, мелким шрифтом под фамилией Козелек и издаваться тиражами в пару сотен, потому что «за ним нет истории»; приятель, внезапно обнаруживающий себя Лу Барлоу — это даже не мифология). Вот герой не по средствам покупает автобус вместо маленького вэна — и это расценивается коллегами по группе как прихоть поехавшего от спиртного кукухой музыканта, а не как признак явной социальной клаустрофобии и sos-сигнал в попытке ее преодолеть; вот те же люди рассказывают, как во время тура глазами не вылезали из телефонов, пока фронтмен искал запрятанную выпивку; вот попытка спеть в «любовной» дилогии альбомов о собственном страхе перед отношениями и фактической невозможности их, принимающаяся за романтизацию (в то время как своей жены Дарси, той самой лисицы из песни, Молина ощутимо боится как огня) — от такого в голове возникают даже не железнодорожные образы, а морские: обездвиженные фигуры статистов и тонущий человек за бортом, порог вхождения в душу которого никто из них так и не смог преодолеть.

Riding with the Ghost — хотелось бы нам этого или нет — оставляет больше растерянности, чем ответов. До выхода этой книги было принято считать Молину готовым героем флэшмоба Face of depression: укрывая свои истинные чувства под сенью метафор, артист хоронит под ними и себя, с гуинпленовской ухмылкой посетителя мотивационных семинаров распевая «and you are not helpless, tryyyyy to beat it», но при этом уже готовясь тонуть в бездонном мире крепких спиртных напитков. Теперь же эта история свободного падения, что, к счастью, никогда не стала бы фильмом «Контроль» (да и Touching from the Distance тоже — хотя многие реплики Дарси Молина, заменив персоналии, запросто можно было бы подписать именем Деборы Кертис) становится уравнением с одним известным, который беспомощно — как может — отвоевывает право на одиночество (а право на одиночество, как известно, отвоевывается сломанными судьбами ближних), и десятью известными менее, которым остается терпеть и наблюдать.

А нам остаются песни.