Екатерина Ру "Мертвые пианисты"
R.E.A.D."Вроде и была чём-то заполнена жизнь. А чем именно - и не вспомнишь. Кроме школьных выступлений, одна только серая пыль. Дунешь - и разлетится, и нет ничего. И мечты нет. А на самом деле все вокруг так жили. Привыкли жить без мечты, да и я привыкла. Не до мечты было." (психологические произведения)
А что это за книга? (читать за 5 минут)
В одном из купе, в компании двадцати трех мертвых пианистов, сидела девочка Надя. Она держала руки перед собой и, смотря в пустоту, играла пальцами по воздуху, воображая себе сонаты и вальсы, этюды и полонезы. Сквозь ее приоткрытый рот лилась тихая ненавязчивая мелодия.
— Куда ты едешь одна? — спросила я у нее. Мои глаза смотрели сквозь мертвые тела музыкантов, впиваясь в бледную кожу девочки.
— Я еду к бабушке. Она сделает из меня человека, — отвечала девочка и продолжила играть, погружаясь в глубокий уют своего собственного внутреннего мира.
Что вообще нужно, чтобы стать человеком? Неужели недостаточно рук, ног, того, что каждый день ты отчаянно борешься за то, чтобы быть понятым обществом? Через все главы персонажи вокруг главной героини Нади то и дело пытаются «сделать из нее человека», и это упоминается множество раз.
Уже в первой главе мы понимаем, что Надя — необычная девочка. Она больна, но нам напрямую не говорят, чем именно. Надя смотрит в себя. Снаружи неудобно, громко, страшно, скучно, а в себе — уютно и очень просто. Надя не говорит, но не потому, что не умеет, а потому что не видит в этом особого смысла. Еще у нее прекрасная память, и она зацикливается на мелочах, чтобы успокоиться. Может легко заблудиться на улице и ориентируется по листовкам, сломанным светофорам, заколоченным окнам. Бьет себя по ушам, когда в панике, и даже может отбить себе руки крышкой пианино. У нее острое, приносящее страдания мироощущение.
Но самое удивительное, что никто не понимает, почему она так себя ведет. Мать и отец считают ее полоумной. Бабушка — странной. Почему-то никто и не подозревает, что к девочке нужен особый подход. Вот и пытаются ее силой отправить сначала в садик, потом — в школу. Ее швыряют из стороны в сторону, словно мячик. От родителей — к бабушке — к матери с новым мужем — к отцу с новой пассией — снова к бабушке. Постепенно Надя привыкает к миру, но не становится до конца нормальной.
Когда Надя открывает в себе любовь к музыке, ее начинают отправлять по разным городам, чтобы «защищать честь школы». Когда Надя запоминает наизусть все оценки своего класса, а журнал сожжен, она выручает одноклассников, чтобы те не переписывали работы заново, но им этого мало: «Тебе что, так сложно было не диктовать училке двойку? Теперь родители не купят мне новый айфон!» То и дело Надя сталкивается с тем, что люди манипулируют ее наивностью и слабостью. Чтобы было понятно, насколько с Надей все плохо: мальчики обсуждают, что у них на телефоне есть голые женщины, и Надя, чтобы поддержать разговор, говорит, что «у моего дяди Олега на рабочем столе тоже есть голые женщины. Хотите посмотреть?»
Люди кажутся особенно жестокими на фоне главной героини. Они не принимают ее странности, они мирятся с ними через силу или просто вышвыривают Надю из своей жизни.
Это книга о социуме — очень жестокая, но потрясающая. Она о непонимании, нежелании вникать в проблемы таких людей, как Надя. О твердолобости. О низости и подлости. О плохих шутках. О том, из-за чего таким, как Надя, приходится насильно заставлять себя притворяться нормальными, чтобы «стать человеком».
