Это просто шутка, часть 2
- Пацаны не надо! – Егор преграждал нам путь.
- Та, что ты переживаешь так, ничего с ними не будет, - сказал Андрюха.
- НЕТ! – прокричал Егор.
- Давай бахнем!
- Пацаны пожалуйста не надо!
- Та мы шутим, что ты так нервничаешь, перестань, мы просто шутим, - сказал Денис.
Он вроде как собирался перестать, но вместо достал еще одну петарду из кармана. Он незаметно ее поджег, кинул петарду на землю и быстро накрыл миской. В этот раз от взрыва миска подлетела чуть выше. Егор всё просил нас перестать, но мы его не слушали. Денис уже достал из кармана «динамит». Егор попытался его остановить, но мы с Андреем его оттолкнули. «Расслабься, мы шутим».
Он схватился за голову, и замер.
Денис уже поджег самую большую петарду, тот самый «динамит», и накрыл ее миской. Мы отбежали, а Егор остался стоять на месте. Ему было все равно, он держался за голову и смотрел в землю. Через секунду раздался взрыв. Миску разорвало, когда Егор посмотрел в ту сторону, где лежала разорванная миска, он взвыл. Казалось, он вот-вот заплачет.
- Что вы наделали…
- Та ладно тебе, что ты так паришься за них, я тебе с дома этих тарелок хоть десять штук принесу, - сказал ему тогда я.
- Вы не понимаете, что мне теперь делать! Я же должен их кормить… Пацаны вы не понимаете! – говорил он. – Что вы наделали! Вы не понимаете!
Продолжая говорить, он словно белел на глазах, белел от ужаса.
- Та всё Глист не гони, мы же просто шутим, всё успокойся. Твои кошаки и так могут похавать, они тут вообще жируют, глянь сколько тут всего, - успокаивал его я.
- Ну да, - включился Андрюха.
- На вон будешь курить? – спросил Денис и протянул ему пачку.
- Да не парься ты так, - вновь начал я. – Это всего лишь прикол, забей. Завтра тебе принесу десять тарелок из дома! – успокаивал его я.
Но Егор никак не реагировал, он смотрел в пустоту. Он был полностью белый.
- Вы хоть понимаете, что теперь будет? Это их посуда, её нельзя трогать, вы не должны были….
- Чувак, забей это просто коты.
- Не коты! Это не коты!
- Ну собаки…
- И не собаки…
- А кто тогда? – со смехом перебил его Денис.
Лицо Егора перекосило, оно выражало что-то между болью и страхом.
- Пацаны простите, - сказал Егор.
Мы все дружно рассмеялись.
- Не вините меня. Вам придется за это ответить….
- Да ответим, ответим. Только давай не сегодня, - сказал я. Наша тройка развернулась и начала уходить.
Мы уже были спиной к Егору, переглядывались друг с другом, периодически смеялись.
- КОГДА!?
Крик разнесся на всю округу. С больших куч мусора взлетели ленивые голуби, а мы с пацанами недоуменно переглянулись, затем обернулись на Егора. Он стоял на том же месте, держался за голову и смотрел себе под ноги.
- Потом, - сказал я.
Егор не шевелился. Боялся пошевелиться. Мы еще немного посмотрели на него, а затем развернулись и продолжили уходить.
- КОГДА ПОТОМ!? -крик был еще более оглушительный, и я вспомнил тот страх, который испытал тогда. В этот раз мы уже не оборачивались, только ускоряли шаг.
- Потом!
- Я СПРАШИВАЮ КОГДА ПОТОМ!!!!
- Через десять лет! – выдавил от страха я первое что пришло на ум.
- ТАК ТОМУ И БЫТЬ!
Наши детские мозги оказали нам услугу. Мы все прекрасно понимали, что тогда происходило, каждый из нас, именно поэтому мы не оборачивались. Знали, что оборачиваться не стоит. Знали, что говорил не Егор. Мозг оказал нам услугу, он спрятал это очень глубоко. В моих воспоминаниях ничего подобного не было, там были обрывки несвязанных между собой картинок и Егор. Там не было того, кто был за его спиной, этого словно собранного из мусора существа. Силуэт из прожженных одеял и затертых сваленных в кучу матрасов. Что-то куталось в них. Бледное, сгорбленное. Тогда мы были спиной к нему, а в телевизоре я видел это отчетливо, с другого ракурса. Толстые, длинные и грязные пальцы стискивали матрас, окутанный вокруг тела. В углублении, где должно было находится лицо, была чернота. Это существо приближалось к схватившемуся за голову Егору. Оно подошло к нему вплотную, развело держащие матрас руки в стороны, и свело их вновь. Егор исчез. Затем также медленно, хрустя мусором что был под ногами, стало взбираться на кучи мусора. Ноги неестественно широко, на манер рептилии двигались по куче. Его одежды терлись об гору ссыпающего вниз мусора. А затем бессильно обмякли, став часть бескрайней свалки.
- Я уеду…уеду!!! Уеду!! – повторял Андрей и бежал к двери.
- Куда ты уедешь?!! Андрюха успокойся!
- Уеду!! Уеду!! Уеду!!!
Он выбежал за дверь, оставив меня одного. Какое-то время в моей голове была пустота, её наполнял шум вибрирующего телефона. В телеге приходили сообщения от Егора. Страх начал уступать место очень мерзкому чувству.
На этот раз мне пришло короткое видео. Оно было снято где-то за городом. Бескрайние зеленые поля, пара здоровенных ЛЭП в кадре. Камера фокусируясь останавливалась на одной из ЛЭП, и пыталась навести зум. Картинка дрожала. Мои руки тряслись, и разобрать происходящее на экране было еще труднее. На самой вершине было крошечное пятно будто бежевого цвета. Видео сильно прыгало. Это пятно на вершине словно двигалось. Сначала это была дурная мысль, а уже потом понимание того, что на самой вершине. Это был Денис, раздетый до трусов. Видео оборвалось. За ним последовало сообщение. «Через час его там не будет».
В моей памяти подобные вышки ЛЭП были только в одном месте у нас в городе. Там, где заканчивалась свалка. Взяв такси, я поехал туда. Наверное помутнение, отсутствие сна и целая куча пережитого стресса за последние пару дней не давали мне мыслить рационально. Возможно поэтому мысль о том, чем мое непосредственное присутствие поможет Денису не появилась в моей голове. Тогда нужно было звонить в аварийку или пожарным, но вместо этого, я ехал на свалку.
В дороге мне пришло еще одно сообщение от Егора. «Не смотри на водителя». Мы уже подъезжали к свалке. Мои движениях были очень резкие, рваные. Страх не давал руке достать деньги из кармана. Боковое зрение улавливало неправильные очертания его головы. Словно на плечах у него был вспоротая подушка. Её содержимое медленно спадало на его плечи. Он периодически подносил правую руку к голове. Сдерживал содержимое, пытался засунуть обратно. Салон машины наполнился запахом гнили, сырости. Когда мы приехали водитель включил свет в салоне. Он протянул мне бледную, грязную ладонь. Что-то похожее на крошечные перья виднелось в ней. Бросив в неё купюры, я выскочил из машины.
За десять лет свалка разрослась до гигантских размеров. Горы мусора застилали линию горизонта. Мне казалось, что у меня еще есть время, но телефон не приятно вибрировал. Снова Егор. Это было еще одно фото. Та же ЛЭП что и на видео, только на верхушке никого не было. А затем сообщение: «Это просто шутка».
На улице уже начало темнеть, из глубины свалки раздался свист. Так свистят собачке, подзывая её. От этого мне пришлось попятиться, и начать бежать. Свист прекратился почти сразу, как только мне удалось отбежать от свалки на приличное расстояние. За это время на улице успело еще больше стемнеть. В этом месте, где с одной стороны была непроглядная зелень, а с другой ровные линии одинаковых гаражей, темнота была намного сильнее. До первого жилого района в городе было пятнадцать минут ходьбы, людей вокруг не было. Тишина была соответствующая. Даже трасса что была в отдалении, и та, казалось, обходила это место стороной. Так что велосипедный звоночек что раздался, за моей спиной, заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Обернувшись, велосипедиста увидеть мне не удалось, звук был издалека, темнота не давала разглядеть что-либо. «Дзынь – дзынь» повторилось. Затем еще раз, и еще. Этот звоночек повторялся, но из темноты никак не появлялся тот, кто должен был издавать его. Не сбавляя шаг, я то и дело поворачивался. Было слишком темно, чтоб что-то увидеть, а звук становился всё ближе. Он был слышен настолько отчетливо, что сомнений в том, что его источник уже должен быть виден, не было. А затем произошло то, что заставило меня побежать, проклиная свою глупость. Тот, кто сигналил звоночком стал различим из темноты в отдалении всего на секунду. Будто он ехал на детском велосипеде. Это была та сгорбленная куча одеял и матрасов, которая была в телевизоре, тот кто забрал Егора.
В моей голове был пожар. Ужас, охвативший все тело не давал мыслить. Так и продолжая бежать по прямой, я слышал приближающийся звоночек. Под шинами велосипеда лопались мелкие камушки и шипела пыль. Какой-то проблеск инстинкта самосохранения повернул мои ноги в сторону бескрайней зелени, подальше от дороги. По зарослям темп замедлился, ноги вязли в сбившихся многолетних сорняках. Это должно было быть спасением, но то, что было на велосипеде, не отставало. Оно продолжало жать на звоночек. За спиной было слышно, как продавливается трава, как хрустят вырываемые из земли сорняки, и проклятый звоночек.
Ужас длился до самой дороги, до первой освещенной фонарями хрущевки. Звоночек продолжал неприятно звенеть, разносясь по ночной улице. Он больше не приближался. Остался там, за дорогой, в темноте.
Моя квартира была в десяти пеших минутах, которые, как назло, пролетели незаметно. Не дали никакого шанса перевести дух. Во дворе, возле своего дома, под светом фонаря стоял Егор. Он курил. Делал затяжку, и периодически поворачивался влево, в ту часть, где свет фонаря заканчивался и была темнота. По мере того, как я приближался к нему, обрывки фраз долетали до моих ушей. Не знаю на что я рассчитывал, хотелось его просто ударить, схватить его и бить, без какой-либо цели. Когда нас разделяли несколько метров, он вдруг заметил меня. Повернул голову, посмотрел мне в глаза. Медленно поднес сигарету к своим губам и сделал затяжку. На миг уголек его сигареты стал немного краснее, а затем я попятился. Слева от него, такой же уголек на секунду стал ярким. Только на высоте трех-четырех метров. На той же высоте, из темноты на свет фонаря вылезло облако густого дыма. Он продолжал стоять на свету, сверкая угольком сигареты, как и тот, кто был возле него, в тени. А я побежал.
В квартире меня ждал еще один сюрприз. Вся мебель, диван, стол, кресло, шкаф, были свалены кучей в кухне. До самого потолка. Почему-то первый глупый вопрос, который пришел мне в голову, касался того, как они могли пройти в узкую дверь. Эту дурацкая мысль, не переставая крутилась в моей голове. Не факт того, что они там, а то, как огромный шкаф-купе, диван и кровать, целиком протиснулись сквозь маленькую и узкую кухонную дверь.
Затем пришло еще одно сообщение от Егора. Фотография с двумя мисками. Андрей и Никита. Миски Дениса не было. На присланной фотографии теперь миска Андрея была пуста.
Я писал родителям. «Заберите меня», «Помогите». А они лайкали мои сообщения, на мольбы о помощи, ставили смайлик, заливающийся хохотом, отвечали что-то в духе: «Смешно» или «Отлично шутишь». Я отправил им фото мебели что была свалена до потолка кучей на кухне. Отец ответил «LOL».
Затем еще одно фото от Егора. Собачья будка. Высокая, с отверстием в человеческий рост. Над ней была надпись «Денис». От будки тянулась длинная, толщиной в палец цепь. Вокруг будки было много мусора и грязи. Цепь тонула в ней исчезая из виду. Затем мне в глаза бросилось то, что сильнее всего выделялось на этой фотографии. След в грязи. Глубокий и длинный. Слишком большой для человека. Затем были еще несколько фото, одно из которых заставило меня отшвырнуть телефон от себя прочь. На одной из них был Денис. Он полз на четвереньках, в грязи. Не его шее был ошейник. Голова обрита, а лицо не выражало ничего кроме боли. Он полз к миске, на каждой следующей фотографии становился всё ближе к ней, пока наконец не склонился над неоднородными бледными помоями. Он будто был голодным, так как не выражал отвращения, был целиком поглощен процессом. Ужаснуло меня не это, а то, что рядом с ним были две ноги. Огромные бледные ступни. Что-то невероятно огромное стояло над ним. Пока я вглядывался в эти жуткие ноги, и боялся представить какого размера должен быть тот, кто обладает ими, телефон завибрировал еще раз. В этот раз смотреть что там мне не захотелось.
Тишину ночной улицы вновь нарушала громкая музыка, доносящаяся с квартиры Егора. Денис и Егор стояли на балконе, курили. Увидев меня, они помахали, от этого я забился в угол.
Не могу сказать, что за всё это время хоть раз полноценно спал. Скорее проваливался в бред, пока что-то не одергивало меня. Стуки в дверь и громкий смех в подъезде. Свет, который то включался, то выключался в комнате. Очередное сообщение от Егора. «Приходи к нам, у нас тут весело». Если мне хватало смелости, то выглядывал из-за шторки, смотрел в его окно. Зрелище в его квартире с каждым разом было всё сюрреалистичнее. Если в первые разы там были разной степени развращенности вечеринки, то вскоре, сюжеты перед моими глазами стали совсем нереалистичные. Внутри его квартиры был бассейн. В полу, на всю комнату. Третий этаж хрущевки. Они прыгали по очереди бомбочкой, и плескали друг в друга водой, а мой за минувшие дни окончательно отупевший мозг и не пытался сопротивляться. Вместо этого думал о том, как соседей не затапливает. В другой раз они грелись у костра в центре комнаты, и жарили сосиски на длинных кривых палках. Запах еды разносился на весь двор, от него урчало в живот. «Ты приходи, Андрюха тоже уже тут». И фотография. Егор, Денис и Андрей сидели в ряд возле костра. Они смотрели в кадр и улыбались. Егор и Денис держали перед лицом палочки с порядком обуглившимися сосисками. Андрей тоже был в кадре. Позади них. Он вытягивал вперед свою обугленную руку. Почерневшую. С лопнувшей кожей, что оголяла розоватое мясо. Вид его был безумный, будто он наслаждался запахом. На следующей фотографией они ели, то, что приготовили. Егор… Денис… Андрей… Я не выдержал. Телефон улетел в стену.
Сообщения больше не приходят. Только телевизор периодически включается сам собой. Он показывает сюжет моей жизни. Детство, юношество. Мне приходится смотреть их. Другого выбора нет. Смотря их, я забываю свою жизнь, будто попадаю туда. Весь нынешний мир исчезает. Там всё беззаботно и ярко. По двору носится детвора, а деревья еще высокие. Там я, Андрей и Денис. Пацаны, которые были старше нас. Там на костре, в банке из-под тушенки мы плавим свинец. Играем в казаков-разбойников, прятки. Всё такое настоящее, живое. И там маленький Егор.
Мы идем в его подъезд, на третий этаж. Там я рассказываю ему за портал. Про пиццу, черепашек-ниндзя. Говорю, что сам только оттуда. Егор смотрит куда-то вбок. Теперь его уговариваю уже я. Он всё также смотрит куда-то в бок, это длится долго, после чего я ухожу. Он остается один. Продолжает смотреть на вмятину в асфальте. Егор возвращается сюда и на следующий день. А затем он открывает окно. Ему страшно прыгать, даже будучи настолько маленьким и глупым, при всём желании чуда – он не верит в портал, в то, что ему рассказывали. Сначала он долго смотрит вниз, а затем уходит. Идет по подъездной лестнице вверх, минует свою квартиру, проходит четвертый этаж, доходит до чердака. Маленький Егор знает, что там стоят белые эмалированные миски. Соседи кладут туда объедки, кормят котов. Он берет их идет обратно, к открытому окну. Ему хочется кинуть их туда, посмотреть попаду ли они в портал. Первая не долетает, падает в палисадник. Вторая пролетает дальше, ударяется об асфальт, звенит на весь двор. Третью кинуть он не успевает, его занесенную руку обхватывает здоровенная бледная ладонь. Позади него огромная сгорбленная фигура, укутанная в старые одеяла и накинутый поверх плеч сбитый, пожелтевший матрас. Серые босые ноги начинают подниматься по ступенькам вверх, обратно на чердак. Перед окном никого нет. Существо, как и тогда на свалке распахнуло то, во что куталось, и скрыло в своей тьме Егора.
В череде следующих кадров оно сидело спиной к Егору, жрало. Ему всегда было мало. Егор нес ему еду из дома, но оно швыряло ее прочь. Он приносил ему маленькие горсти сырого фарша, который удавалось незаметно отковырять от замерзшего куска в морозилке. Приносил пойманных ящериц, украденную на помойках еду котов и собак. Куриные лапы, обрезки кожи. Если оно было слишком голодно, то жрало голубей. Егор пытался отнести миски со своего чердака подальше. Возле мусорников существо не могло ужиться. В гаражах тоже. Так он и поселил его на свалке. Егор видел, как оно утонуло в мусоре, и ему показалось что он свободен. Горы помоев, бесконечная еда. Крысы, голуби, отходы. Но оно возвращалось и требовало еды, и Егор кормил его. Добывал обрезки на рынке, говорил, что котам…
Картинки в экране телевизора сменяли одна другую, рассказывая историю Егора. Этот фильм продолжался до тех пор, пока до меня не дошло, что передо мной статичное изображение. Рисунок. Нарисованный телевизор на стене. Всё это время я пялился на неумело нарисованный мелом телевизор. Разбитый телефон периодически вибрировал. На треснувшем экране уже не разглядеть изображение, а мне и не нужно. В квартире Егора теперь моя комната. Там сижу вроде как я, но я знаю, что это очередная его шуточка. Это не я! Я ЗДЕСЬ! Он сидит за компьютером, и что-то усердно пишет. Вот уже несколько часов без перерыва. Мне виден его монитор, мой монитор. Там белый экран. Похоже на «Word». Он пишет, и пишет. Постоянно поворачивается на меня, а я поворачиваюсь на него. Не знаю почему, но я тоже начал писать. Всё это, как историю. Наверное, он хочет написать, что всё это была шутка, просто обычная шутка. Но мне как-то не смешно.