«Эти суки не дождутся, чтобы у меня пропала надежда». Как Москва прощалась с Алексеем Навальным
CooperativeПять куполов, покрытых кровлей из меди, стремятся вверх к свинцовому небу. Над входом в церковь — икона. Божья Матерь печально смотрит куда-то вдаль: то ли на нас, то ли на силовиков, которые столпились возле железных заграждений. Эти загоны тянутся от метро Марьино прямо до церкви, а дальше до Борисовского кладбища. В полном обмундировании сотрудники Росгвардии выстроились в шеренги. Отпевание начнется только через два часа, но в очереди к церкви уже собралось около ста человек.
Из-за глушилок связи и интернета практически нет. Повсюду — металлические заграждения и автозаки, как на несогласованных акциях, которые когда-то проходили в России.
Девочка лет 18-ти накидывает на себя тёмный капюшон и тихо плачет.
— Ничего не хочу говорить. Всё уже, — шепчет она.
«Я поняла, что у этих детей отобрали будущее»
В стороне от очереди стоит женщина в ядовито-желтом пальто с причудливыми узорами. Глаза подведены розовыми тенями. Женщину зовут Мария, ей 39 лет.
— Я ощущаю это как личную потерю, — Мария бросает взгляд к церкви, всхлипывает и прикрывает рукой рот. — Он был частью нашей жизни, моей жизни. Он был героем для нас. Я с 2011-го ходила на митинги, поддерживала его. Когда он умер… я в этот день работала в детском доме, я волонтер там. Я помогаю детям найти семьи. Это не дети, у которых умерли родители, это дети, которых родители оставили, потому что их нечем кормить. Это последствия нашей нечеловеческой системы — где беднота и нищета. Когда узнала, что он умер… Я поняла, что у этих детей отобрали будущее.
Женщина плачет и извиняется. Объясняет, что ей тяжело об этом говорить.
— Но то, что сегодня пришло так много людей, — она обводит глазами толпу. — Это просто счастье. Власть говорит, что нас мало. А в этих Z-каналах называют нас «кучкой небинаров». А мне так хотелось увидеть, что мы не кучка. И вот.
Мария вспоминает, как ходила на митинги в 2019 году на проспекте Сахарова, где люди протестовали против недопуска оппозиционных кандидатов на выборы в Мосгордуму. Тогда, вспоминает Мария, она впервые почувствовала объединение «креативного класса» и нашла единомышленников. Тогда она и увидела Навального и поняла, что он — герой.
«Вся эта очередь — это Навальный»
За час колонна из людей разрастается на два километра. Большинство людей стоят с цветами. Девушка с пепельными короткими волосами держит алые розы в трясущихся то ли от холода, то ли от печали руках. Дедушка лет 80-ти в меховой шапке крестится и тихо открывает рот. Больше всего среди людей, собравшихся на отпевание, подростков — крашеные волосы, укороченные джинсы, серьги в носах и ушах.
— Он абсолютный герой нашей страны, — рассказывает женщина лет 50-ти. — Человек, который показал, какими могут быть россияне. Такими, как он — смелыми и свободными. Я работала с Навальным на мэрских выборах. Я чувствовала, что это магнит чрезвычайной силы. Он обладал такой способностью, что когда ты находился рядом с ним, ты ничего не боялся. Он внушал абсолютную уверенность, что мы добьемся всего хорошего… Этой прекрасной России будущего. А когда он умер — внутри меня что-то взорвалось, образовалась пустота. Кто-то сказал, что во время контузии так бывает: ты глохнешь и перестаешь нормально видеть. Ты — это не ты, будто видишь все через аквариум.
Мы молчим.
— Он внушал надежду, что у нас будет нормальная и счастливая страна.
— У вас не пропала эта надежда?
Женщина тупит взгляд и спустя минуту тишины устремляет свои яркие серо-голубые глаза прямо на меня.
— Нет. Эти суки не дождутся, чтобы у меня пропала надежда. Вся эта очередь — это Навальный.
«Герои не умирают»
Сгорбленная старушка подбегает к полицейским, крестит их своей тростью и выкрикивает: «Не служите сатане! Не служите!».
Полицейский улыбается и отвечает, что не служит.
Две старушки возле церкви держат в руках свечи. Одна из них — Нина Анатольевна, ей 77 лет.
— Какое мнение еще может быть о том, что происходит?! — выкрикивает мне старушка. — Какое? Мнение однозначное — Навального убили. Руками, ногами, оружием. Мне сестра говорит, что у него тромб оторвался. А откуда она знает? Откуда?! У этого человека было все — ум, совесть, харизма. Все, что должно быть у человека, который был бы во главе нашей страны. Я в этой стране восьмой десяток живу, и я просто возмущена, что возвращаются такие вещи, как стукачество! Я этого не могу понять! Они что, не знают свою историю?
У Нины Васильевны слезятся глаза. Пенсионерка говорит, что хочет для своих внуков лучшую страну, но сейчас уже и не знает, чего ждать. Говорит, что повезёт, если их не заберут на войну.
— А теперь давайте помолчим, ладно? — шепчет она.
На часах 14:00. Скоро должно начаться отпевание. Пенсионерка поджигает свечу и пристально смотрит на нее. Ее рот беззвучно открывается.
Полицейский берёт в руки рупор и кричит: «Передвигаемся по тротуарам, не выходим на проезжую часть».
Девушка в чёрном пальто и накинутом на голову черном платке идёт посередине дороги и вопрошающе смотрит на людей.
— За что? За что это? — рыдает она и продолжает куда-то идти.
Гроб заносят в церковь. Люди скандируют «Навальный» и «Герои не умирают», поднимают вверх цветы и бьют в ладоши. Вдруг на всю улицу раздается удар колоколов, и толпа смолкает. Тишина пронзает улицу. Кто-то всхлипывает. Ещё один удар и начинается перезвон. Женщины, сгустившиеся на лестнице к магазину, начинают тихо петь молитву. Тонким и дрожащим голосом, неотличимым от настоящего церковного хора. Чей-то плач перерастает в вопль. Девочка лет 17-ти рыдает и держится руками за голову. Люди обнимаются и что-то шепчут друг другу.
Перезвон смолкает. В итоге в церковь пускают близких Навального и мизерную часть людей из толпы. Люди переговариваются и готовятся идти на Борисовское кладбище, где похоронят политика.
«Он положил свою жизнь во благо общества»
Я иду вместе с Игорем, ему 21 год. В руках держит видеокамеру — Игорь профессионально занимается съемкой. В первый раз он пошел на митинг Навального, когда ему было 9 лет. Вместе со своими родителями.
— Моих родителей задержали на трое суток тогда, а меня родственники отвезли к себе домой. Но сейчас они [родители] поддерживают войну и власть. Как началась эта война — они очень сильно поменялись. Но я очень благодарен Алексею за то, что подарил всем нам надежду. Все это время он не сдавался. Я не хочу, чтобы в моей стране не было…
Парень впереди нас что-то говорит силовикам, после чего его выхватывает росгвардеец и выкрикивает: «Иди сюда, я тебе говорю!»
— Чтобы не было вот такого, — заканчивает Игорь.
Вереница из людей кажется нескончаемой. В толпе вспоминают Немцова, обсуждают Дунцову и Юлию Навальную. На мокром асфальте в грязи лежит листовка с призывом заключить контракт и отправиться на фронт. Мы идем по мосту. Проезжающие мимо машины гудят в знак солидарности. Люди поднимают цветы вверх и машут руками.
На подходе к кладбищу вся масса людей останавливается. Судя по всему, на кладбище никого не пускают.
Георгий Викторович, дедушка 70-ти лет с седыми усами в кожаной кепке с мехом, рассказывает мне о Навальном.
— Я очень долго следил за его политической деятельностью. Стоял в пяти метрах от него, когда он выступал с трибуны. Он молодой и перспективный, его жизнь — это подвиг. Я не верующий человек, но его можно сравнить с Иисусом Христом. Он положил свою жизнь во благо общества.
Пенсионеру приходит сообщение на кнопочный телефон. Жена пишет ему СМС: «Навального хоронят». Весь день она ему сообщает новости, так как знает, что в окрестностях церкви отключили интернет.
— Я, знаете, в советское время работал авиадиспетчером. При мне же был и Хрущев, и Брежнев, и все остальные. Я видел нашу страну в разное время. И знаете что? Задолбали старики! Я хоть и сам старик, но Путин, Байден и Трамп — это же выжившие люди из ума. А Навальный — он молодой, он против войны. Был… Был против войны!
Вдруг издалека раздаются звуки тромбона. Долговязый мужчина смеется и объясняет всем, что это саундтрек из «Терминатора 2».
— Его хоронят под эту мелодию! Это же правда она! — удивляется он и начинает задумчиво ее напевать.
Девушка в круглых очках держит перед собой телефон. В него смотрит несколько человек. Они смотрят прямую трансляцию похорон. Девушка выключает трансляцию и включает песню Фрэнка Синатры My Way и тихо покачивает головой в такт песне. Несколько человек тихо подпевают, произнося несуществующие английские слова.
Девушка плачет.
«Весна наступит, и мы обязательно справимся»
Спустя полчаса силовики начинают пускать людей на кладбище — бросить горстку земли и проститься с Алексеем. Пускают маленькими группами. Толпа скандирует «Пропускай!», «Россия без Путина!» и вверх вновь возносятся руки с цветами.
— Почему вы нас не пропускаете? — кричит женщина силовику.
— Не я же организатор этого мероприятия. Мы впускаем вас по очереди, чтобы не создавать давки, — отвечает он.
— А зачем вы бронежилет напялили? Боитесь нас?! Мы же не какие-то фанаты футбольные! — выкрикивает седовласый мужчина.
— У нас форма такая. Тем более, я вас не знаю.
— Хорошо, что не знаете.
— Или плохо, — смеется силовик и отходит в сторону.
Проходит еще полчаса. Пенсионерка садится на асфальт и опускает голову вниз. Говорит, что у нее давление, а так — все хорошо. Главное возложить цветы к могиле Навального.
— Они не ожидали такого, столько людей пришло. Я когда из метро выходила, со мной вместе весь вагон вышел. Какое это счастье!
Наконец я прохожу к могиле Алексея. Там уже установили крест. Горка цветов, листки бумаги, на которых написано «Алексей, спасибо тебе», «Ты наш герой», «Весна наступит, и мы обязательно справимся».