Эротическое Шоу Моды Орхидея
👉🏻👉🏻👉🏻 ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Эротическое Шоу Моды Орхидея
Своих моделей он раздевал. Своих зрителей — окроплял водкой. Панк-кутюрье Михаил Коптев, чьи эротические показы шокировали луганскую публику в 1990-х, недавно переехал в Киев. О походе против тиражной одежды, заработке на эксцентричных шоу и побеге от войны Коптев рассказал в интервью Bird in Flight.
Фото: Андрей Бойко, специально для Bird in Flight
В 1993 году луганчанин Михаил Коптев организовал в родном городе Театр провокационной моды «Орхидея», который не имел ничего общего ни с театром, ни с модой. Разукрашенные девушки в прозрачных одеждах с вырезами в районе гениталий, оцепеневшие зрители в дубленках и с пивом — фоторепортажи с показов Коптева разрывали соцсети, тогда только набиравшие популярность.
Увидев в творчестве Коптева современное искусство, одна из кураторов Центра визуальной культуры пригласила его театр на Киевскую биеннале — 2015 «Киевская школа». По такому случаю Коптев выбрался из села под Луганском, где пережидал войну, и собрал обновленный состав «Орхидеи». А уже через год по приглашению австрийских кураторов Георга Шоллхаммера и Хедвиг Заксенхубер «Орхидея» дала представление в культурном центре WUK в Вене.
О том, как у рабочего с обувной фабрики возникла идея стать модельером, где он находит моделей для своих шоу и почему после долгого перерыва решил вновь взяться за постановки, Коптев рассказал арт-критику Анне Цыбе.
Как ты сам определяешь то, чем занимаешься?
Я — многослойный пирог противоречий. Одним словом обо мне и не скажешь. Модельер я или стриптизер? Я работаю на стыке жанров.
В моем понимании ты занимаешься современным искусством…
Да, я художник. Мои холсты и краски — это модели и зрители, расчески и косметика, костюмы и афиши.
Над модным бизнесом я смеюсь: модельеры с серьезным и напыщенным видом высасывают из пальца объяснения своим новым моделям — и показывают одно и то же по 20 лет. Мне хочется посоветовать им выпить самогонки и сказать на камеру что-то смешное, а не выставлять себя на посмешище, раздавая серьезные комментарии с умным лицом.
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
В какой-то момент ты переименовал «Орхидею» из театра в Цирк провокационной моды. Почему?
Когда мой театр стал знаменитым, в Луганске каждую неделю начали рождаться новые театры моды. Все они были одинаково убогие и скромные: без эротики и с плохой музыкой — хитами, которые звучат на радио. Я понял, что мне нужно противопоставить себя этим театрам. В пику им я переименовал «Орхидею» в цирк и сделал соответствующий логотип.
Изображение из архива Михаила Коптева
Юношей я работал на обувной фабрике в Луганске и в какой-то момент услышал про театр моды. Туда можно было за деньги пойти учиться, что я и сделал. Мы изучали дефиле, историю и теорию костюма, бальные танцы, техники маникюра и педикюра. А также были моделями, демонстрируя одежду, которую шил основатель театра, — какую-то отвратительную геометрическую чушь из бязи. Мы были детьми, нам хотелось быть моделями, чтобы сверкать на подиуме, наряжаться, краситься не по-людски, носить безумные прически.
Позже я стал исполнительным директором этого театра и получал зарплату за то, что сам устраивал кастинги, работал с моделями, организовывал показы. Со временем мне стало там неинтересно. Я решил, что буду показывать другое, и ушел, а со мной — многие модели. Я создал свой театр — «Орхидею».
В декабре 1993 года состоялся наш первый показ — во Дворце культуры в Луганске. Тогда у меня совсем не было денег и я попросил моделей принести свою одежду, которую можно перешить или просто показать. Я покромсал блузки и комбинашки, добавил декольте, укоротил юбки — так, чтоб все светилось. Уже тогда появился мой стиль: прикасаясь к этим старым шмоткам, я превращал их во что-то благородное.
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
С чего начался твой интерес к моде и желание этим заниматься?
Наверное, с модных журналов, которые тогда уже можно было купить. Я отдавал всю зарплату за Vogue или Madame Figaro. На обувной фабрике на меня смотрели как на идиота. Но в этих журналах была настоящая красота. Я всматривался в рекламу, удивляясь тому, как сидят люди на фото, какие они красивые, какой антураж вокруг, мизансцены. Я смотрел на это все и думал, как это богато и как я хочу в этот мир.
Все мое образование — это модные журналы и обувное училище. Мне не хотелось моды, которую я видел на улицах. Я был ею сыт. Все ходили в одинаковых джинсах — я называл это «тираж». И себе я всегда сам варганил что-то оригинальное, менял вещи в комиссионках, что-то у кого-то выдуривал, нашивал блестки, которые невозможно было купить. До сих пор у меня любовь к блесткам, потому что в детстве мне их так не хватало.
Трудно представить, что твой театр появился бы в другое время, нежели в 1990-х, когда после распада СССР люди стремились к раскрепощению и свободе. Сегодняшнее общество намного более консервативно — и у нас, и в России, и в США.
В советское время нельзя было жить, ни на кого не оглядываясь. Ты должен был обязательно работать и всему соответствовать. Для меня свобода важнее. Свобода вкуснее чем хлеб и пьянее чем вино.
А в 1990-х было специфическое время: везде безнаказанность, бесхозяйственность и голодные рты. Люди, не имеющие кабельного телевидения, раскупали билеты на мои шоу как горячие пирожки. Процветала коррупция, и директриса Дома культуры сама предложила мне платить ей за аренду мимо кассы. Я стал делать коммерчески успешные шоу и поднимать цены на билеты, а она стремилась со мной работать, поскольку знала, что зал всегда будет полон.
Люди, не имеющие кабельного телевидения, раскупали билеты на мои шоу как горячие пирожки.
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Михаил Коптев на показе Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2012 год. Фото из архива Михаила Коптева
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2012 год. Фото из архива Михаила Коптева
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Ты стал раздевать моделей, потому что понял, что люди идут именно за этим? Сейчас ты сознательно этим злоупотребляешь?
Я это почувствовал. Но главное — я понял, что в эротике мой конек, мне самому это близко. Я осознал, что одеть модель во что-то эксклюзивное с ног до головы, чтобы был и головной убор, и обувь, и аксессуары, и платье, — это дорого. Когда я читаю, что коллекция Ива Сен-Лорана десятилетней давности стоила миллион долларов, то думаю, что я мог бы за сто тысяч сделать круче: цвета, сочетания, силуэты — я все это умею. Но я не готов вкладывать такие деньги в свои шоу, у меня их просто нет. Я привык все делать дешево и сердито.
Я понял, что мне легче моделей раздеть, а не одеть. А поскольку я не думаю о том, как это скажется на моем имидже, то могу себе позволить все свои творческие порывы реализовывать. Захотел голых моделей — значит, будут голые. С моделью провели беседу, налили ей стопарик — и она разделась, никуда не делась.
Но бывают у меня модели и совершенно одетые. Вообще, я отношусь к самой работе кропотливо: старательно отбираю моделей, создаю эксклюзивные вещи.
Фото: Андрей Бойко, специально для Bird in Flight
Я была на твоем шоу в Вене и обратила внимание, что в процессе ты наливал водку не только моделям, но и публике. Ты всегда это делаешь, чтобы раскрепостить людей? И всегда ли реакция публики на твои шоу одинакова?
Водка всем помогает расслабиться. Конечно, современная и европейская публика более толерантная. Когда-то люди на моих показах верещали, тянули руки к моделям, протягивали банки с пивом. А я, бывало, возьму бутылку водки и начинаю их поливать, как батюшки святой водой.
На первые мои показы в Луганске, когда билеты были дешевле, ходила в основном молодежь. Со временем, когда выросла популярность и цены стали подниматься, публика изменилась — начали ходить директора и депутаты, разные начальники. Некоторым из них было стыдно сесть в зал, и они смотрели шоу, прячась за кулисами. Были люди, которые ходили регулярно и знали, какие места купить возле прохода, чтобы было видно все и можно было сфотографировать.
Люди на моих показах верещали, тянули руки к моделям, протягивали банки с пивом. А я, бывало, возьму бутылку водки и начинаю их поливать, как батюшки святой водой.
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Как часто ты делал новые шоу? Заработок от проданных билетов обеспечивал жизнь участникам «Орхидеи»?
Новые шоу проходили в Луганске два раза в год — весной и осенью, а между ними мы ездили с гастролями по области, выступали в ночных клубах в Киеве, Полтаве, Одессе, Москве, Санкт-Петербурге. Заработанных денег хватало на жизнь, но только мне. Моделям я выплачивал незначительные гонорары, но их интересовала возможность ездить по другим городам — билеты и гостиницу я, конечно, оплачивал. Себя же я обеспечивал полностью, и до совершеннолетия моей дочери мне всегда удавалось ей помогать. Сейчас моей дочери Ане уже 19 лет. За 20 лет, наверное, только два раза случалось, чтобы я устраивался еще куда-то на работу.
Это длилось, пока не появилась ЛНР? Расскажи, что изменилось.
Началась война — отключили электричество, в краны перестала поступать вода, поезда перестали ходить, люди разбежались кто куда. Во Дворце культуры Луганска окна повыбивало взрывными волнами, и его закрыли. Все стало дорого или исчезло. Стало невозможно купить даже кошачий корм. Мне не с кем, негде и не для кого стало делать свои шоу.
Когда в мой дом в Луганске попал снаряд, я решил сбежать в село, рассчитывая, что там будут меньше бомбить. У друзей я купил домик в 20 километрах от города. Там я прожил год: набирал воду в роднике, завел живность, рыбачил. Я лишь раз поехал в Луганск, чтобы проведать маму после очередных слухов о том, что город разбомбили и никого не осталось в живых. Автобусы не ходили, пришлось ловить попутку. Меня подобрал элэнэровец в форме. Он всю дорогу на меня пристально смотрел, и мне стало страшно. Однако оказалось, что он меня узнал и просто хотел сфотографироваться.
Во Дворце культуры Луганска окна повыбивало. Все стало дорого или исчезло. Стало невозможно купить даже кошачий корм.
Слухи не подтвердились — моя мама и сейчас живет в Луганске вместе с моими братьями и сестрами. Ей уже 80 лет, и порой я боюсь, что если война не закончится, однажды я не смогу попасть к маме на похороны. С другой стороны, это не так важно: не имеет смысла оплакивать труп — нужно любить, пока человек жив.
В Луганск я, может быть, когда-нибудь съезжу увидеть родственников, но сейчас я там вне закона, скорее всего. Я ведь давал интервью здесь и за границей, рассказывал о том, что видел в ЛНР, — в том числе о русских солдатах, которых я там видел очень много.
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2009 год. Фото из архива Михаила Коптева
Показ Цирка провокационной моды «Орхидея». Луганск, 2012 год. Фото из архива Михаила Коптева
Часто ли тебе доводилось сталкиваться с агрессией из-за своего порой очень экстравагантного внешнего вида и поведения? Где этого было больше — в украинском Луганске, в ЛНР, в Киеве?
В селе у меня не было особенной возможности понаблюдать за ЛНР, потому их порядки я толком не застал. В Луганске же на меня часто нападали на улице с гомофобной бранью обычные мужики и гопота. Но я всегда дрался, защищая себя, и обычно нас разнимали. Здесь пока не пришлось, ведь с возрастом я стал одеваться нейтрально.
Во время шоу всегда работали охранники — я их приглашал ради антуража и чтобы пьяные зрители не очень бузили. Но опасности я никогда не чувствовал, наоборот — после показов всегда были полные руки записок от мужчин и женщин с предложениями и просьбами встретиться, поехать с кем-то в сауну.
Как ты перебрался в Киев и как тебе здесь живется?
Со временем и в селе жизнь стала невыносимой. Я жил в Николаевке, в ста метрах от реки Северский Донец, на другом берегу которой — украинская Станица Луганская. Все время перекрестная стрельба. В меня стреляли элэнэровцы, чтобы я не купался в реке, — может быть, считали, что я диверсант. Они глушили рыбу в реке взрывчаткой, не думая, что это страшно для экосистемы. Я все время повторял про себя: «Господи, когда это все закончится?!» — а оно не заканчивалось. Наверное, уже никогда не закончится: если Россия уцепилась, то будет еще одна Приднестровская Республика.
Потом Леся Кульчинская, куратор из Центра визуальной культуры, пригласила меня на Киевскую биеннале. Я ей сказал, что у меня нет ни костюмов, ни моделей. Но она ответила: «Приезжай, тут тебе все найдем и пошьем». Я взял с собой двух моделей, две сумки с какими-то фрагментами. А в Киеве меня встретил миллион старых друзей, правозащитников. Они убедили меня перебраться сюда, пообещали помочь обустроиться. И я подумал, что мне 48 лет, и пока закончится война, вся моя жизнь так и пройдет без творчества.
Я перебрался сюда и не жалею. Снимаю комнатушку в пригороде. Все время шью и расшиваю блестками костюмы аки пчела. Продаю свои галстуки и костюмы в интернете — продаю немного, но дорого, ведь за каждым изделием стоит от 60 до 200 часов ручной работы. У меня уже есть своя школа моделей. Последний показ был в декабре. Я уверен, что я — великий манипулятор и уж как-нибудь разберусь, как 300 билетов на шоу продать. А что мне еще нужно?
Фото: Андрей Бойко, специально для Bird in Flight
В какой момент ты понял, что тебе не много требуется для комфортной жизни?
Я понял, что люди, которые много имеют, также много и отдают. А я не хочу просыпаться по будильнику. На кой черт тогда жить? Зачем нужны эти тысячи долларов, если, чтоб их заработать, нужно вставать в шесть утра, скалить зубы всем вокруг и одеваться в «дресс-коды»? Мне больше нравится просыпаться в десять и делать любимые вещи.
Мне повезло родиться в огромной дружной семье, и хоть мы с братьями и сестрами и дрались за кусок хлеба за столом, мама выписывала нам журналы, например «Юный натуралист». Мы росли бедно, но в любви. Я в детстве получил прививку, и теперь 100 долларами в месяц меня не испугаешь.
Ты никогда не чувствовал себя неудачником?
Никогда. Я просто ни на кого не равняюсь. Как по мне, надо меньше стремиться соответствовать, потому что психические болезни, депрессии, самоубийства часто происходят из-за того, что люди стремятся к каким-то «нормальностям», а себя плохо оценивают и не любят. «Иванова на Porsche, а я на велосипеде? Вот я лох, покончу с собой!» — что это за дурь? Жизнь ведь полна красоты и очень быстро заканчивается.
Я иногда смотрю на себя и думаю: «Боже мой, я из такой дыры вылез, необразованный абсолютно человек, а уже по всему миру ездил, все журналы обо мне пишут — как я так смог?»
Я понимаю, что имею больше, чем заслужил, поскольку я вообще не стараюсь. Значит, есть альтернативный путь.
Жизнь полна красоты и очень быстро заканчивается.
Ты пытаешься показать этот путь другим людям, своей дочери?
Моя дочь учится на юриста — пошла по стопам матери. Она нацелена побольше зарабатывать, как научила ее мать (в остальном наши взгляды на воспитание с моей бывшей женой совпадают). Я знаю, что не заставлю людей меньше зарабатывать. Меня никто не услышит. Но я хочу хотя бы показать человеку, что можно жить на 100 долларов в месяц и быть счастливым.
Ты не боишься поменяться с возрастом?
Я думаю, что быть старой опытной гиеной — роскошно.
Расскажи о людях, с которыми ты сейчас делаешь «Орхидею».
Это совершенно случайные люди, которые приходят ко мне по объявлению и понятия не имеют, чем они будут здесь заниматься. В интернете и в газетах я размещаю объявления, что требуются люди в театр моды. 90% из тех, кто приходит, совершенно не знают, что это такое, и никогда не видели моих шоу. Мне приходится ломать хребет каждому и каждой из них, хитрить и недоговаривать. Но я к этому привык. Лишь для одной из десяти мой театр — это осознанный выбор. Это, например, художницы, которые сейчас участвуют в показах: Аня Щербина, Валя Петрова, Антигона.
Я буду заниматься творчеством, чего бы мне это ни стоило. Я буду продавать свои костюмы, создавать образы и дарить их миру.
Фото: Андрей Бойко, специально для Bird in Flight
Любое использование материалов допускается только с согласия редакции.
© 2021, Bird In Flight. Все права защищены.
Наш сайт использует куки. Оставаясь на Bird in Flight, вы соглашаетесь с нашей политикой конфиденциальности.
Театр мод "Орхидея" - YouTube
Михаил Коптев: «Некоторым было стыдно сесть в зал, и они смотрели шоу...»
Цирк провокационной моды Орхидея Часть 2 (33 фотографии)
naked attraction 1 сезон: 1 тыс. видео найдено в Яндекс.Видео
Высокая мода. в Луганске. 18+ - ЯПлакалъ
Перейти на новый дизайн и отключить рекламу
ИСПОЛЬЗУЙТЕ СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ ДЛЯ ВХОДА
Используйте социальные сети для входа*
или войдите с помощью своего аккаунта на Фишках
Для чего это нужно?
Авторизовавшись, вы сможете публиковать собственные посты, оставлять комментарии, добавлять в Избранное, участвовать в рейтингах наших авторов и многое другое.
* Авторизуясь с помощью социальных сетей Вы подтверждаете согласие с Пользовательским соглашением
Продолжая просматривать сайт, вы подтверждаете, что ознакомились с политикой конфиденциальности и соглашаетесь на использование файлов cookie.OK
Чесать Половой Член
Обнаженная Елена Катина
Мех Резиновые Сапоги Секс
Порно Ролики С Лилипутами
Семя Нудистов Фото
