Эротические Сказки На Ночь
Эротические Сказки На Ночь
Неприличные сказки ++++18 Ханжам не читать. Обсуждение на...
Сказки для взрослых (+18)
Эротические сказки | raskazka.net
16 коротких СКАЗОК ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ — MozgoPit.com
Сказочки Для Взрослых / Проза.ру
Главная→Метки Эротические сказки
1 2 3 >>
Одна распутница, возвращаясь домой с базара, повстречала человека, который охранял сорго, и поздоровалась с ним. А он ей говорит:
— Сестренка, сегодня я зайду к тебе поужинать, так что уберись и жди меня.
— Хорошо, братец, я выполню твоё желание, но не забудь захватить с собой колосьев: я люблю сорго, — ответила она и пошла дальше.
Потом ей повстречался пастух, который пас коз, и он, как и первый, сказал ей:
— Сегодня я буду ночевать у тебя, так что жди меня.
— Хорошо, братец, я согласна, но я люблю мясо, а поэтому захвати с собой козленка, — ответила она ему.
Через некоторое время она повстречала пастуха, который пас коров, и тоже поздоровалась с ним, а он говорит ей:
— Пожалуйста, подожди, у меня к тебе есть дело.
Она обернулась и спрашивает его:
— Что, братец?
— Да тут простое дело. Я собираюсь сегодня поужинать у тебя, так что позволь мне прийти, — попросил он ее.
— Я не против, только я люблю молоко, а у тебя, я вижу, много коров, поэтому захвати с собой калебасу простокваши и приходи. Я уберусь и буду ждать тебя, — ответила она ему кокетливо.
Четвертым был один деревенский староста. Она повстречалась с ним, когда он ехал на муле, а его слуга, подгоняя мула, нес его ружье.
— Ты откуда идешь? — спросил он ее.
— С базара, мой господин, — ответила она.
Он поговорил с ней немного, а потом велел слуге посадить ее на мула и довез ее до ее дома.
— Ну, я приду к тебе домой вечером на ужин, только никому не говори об этом. Я сейчас съезжу домой и приду к тебе, — сказал он ей.
— Хорошо приходите. Я буду ждать вас, — сказала она старосте.
С наступлением вечера первым пришел к ней тот человек, который сторожил сорго. Он принес, как она ему наказала, охапку колосьев сорго. Она взяла у него сорго и сказала, чтобы он прошел на кухню и посидел там. После него пришел пастух, который пас коз. На нем были широкие штаны, длинный матерчатый пояс и кута. С собой он привел козленка. Она взяла у него козленка, а его самого спрятала в глиняный сосуд для хранения зерна.
Потом пришел тот, который пас коров, и принес с собой простоквашу. Она взяла у него калебасу и повесила ее на крючок у очага, а ему сказала, чтобы он спрятался под ее кроватью.
Наконец, пришел деревенский староста, который довез ее на муле до дома. За ним следовал его слуга и нес его ружье.
Она убрала дом, принарядилась и ждала его. Пока они беседовали, тот человек, который охранял сорго, набегавшись за день за обезьянами, заснул от усталости и заговорил во сне:
— Перестань, беги в дверь!
Тут деревенский староста испугался и встал, решив бежать.
Вставая, он ударился головой о калебасу, и простокваша вылилась ему на голову. В страхе он бросился бежать вместе со своим слугой, забыв взять ружье. Тот же, который пас коз, выскочил из своего убежища и, оставив куту, бросился наутек.
А тот, кто принес простоквашу, поднял кровать, бросил ее на кувшин с водой и горшок с тестом, так что черепки разлетелись во все стороны, а сам, разыскав дверь, распахнул ее настежь и вылетел стрелой из дома.
А тем временем деревенский староста остановился и, запыхавшись, сказал слуге:
— Я ударился головой. Посмотри, пожалуйста, что у меня на голове?
Слуга, увидев на голове у своего господина что-то белое, сказал ему:
— Ну, мой господин, вы вряд ли выживете. Кровь уже вылилась, а сейчас наружу вытекли ваши мозги. Наверно, вы не поправитесь. А пока бежим, чтобы враги нас не схватили!
И они продолжали бежать.
А тот, кто принес козленка, и тот, кто принес простоквашу, тоже спасались бегством. Только тот, кто принес сорго, остался в доме. Он не слышал всего этого переполоха. Проснувшись, он провел ночь с этой женщиной, а утром, перекусив, отправился сторожить сорго. Так рассказывают.
В то время, когда швабы и другие ландскнехты воевали в Нидерландах против Брюгге за императора Максимилиана, один ландскнехт исповедовался старому кельнскому монаху. Среди прочего он сказал по-немецки, что имел дело mit ainer nonnen (у нас так называют и монахинь, и свиней).
Монах, решив, что речь идет о свинье, сказал, что тот — еретик и нечестивец, и что он не может отпустить ему этот грех. Ландскнехт же, поняв его ошибку, сказал: «Это была не свинья, а монахиня — у нас на родине их называют так, как я назвал». Услыхав, что это была женщина, святой брат сказал: «Раз женщина, то ты хорошо поступил; я сам уже совершенно для этого не гожусь». (Он горевал о своем бессилии.)
Другой исповедовался римскому священнику в том, что он познал «бегутту»*. Пресвитер спросил, что такое бегутта (он не знал, что это такое). Тот говорит: «Живое существо». Священник спросил: «Какое?» Тот ответил: «Женщина». Тогда он: «Раз женщина, атакуй смелее!»
В Эльзасе, в городке Обер-Беркгейм, проживал некогда писарь, имя которого здесь лучше не упоминать, а человека веселей и забавней, чем он, я, признаться, в жизни своей не видывал. И хотя был он уже в весьма почтенном возрасте, проделки его и рассказы об этих проделках заставили бы расхохотаться каждого. Потому что за словом он в карман не лез, и дело у него спорилось, и все у него в руках горело. И вот однажды, хлебнув хорошего вина, сел он, по своему обыкновению, на лавку у собственных ворот, чтобы подышать свежим воздухом. И тут предстал перед ним один молодой проказник, решивший подшутить над канцеляристом, повадки и вкусы которого были ему хорошо известны, и вырядившийся с этой целью в женское платье. Дело происходило довольно поздним вечером, а старый блудодей был уже изрядно пьян, и конечно же он решил, что перед ним особа женского пола. И, недолго думая, окликнул эту особу да пригласил сесть с собой на лавку. И с места в галоп пустился с нею в беседу о таких вещах, при одном упоминании которых щеки порядочных девиц, да и дам тоже, наливаются краской. А юноша как раз на такие мысли его и наводил. Поэтому он изъявил полное и немедленное согласие на все, что предложил ему старый греховодник, и парочка направилась к большой пустой бочке, лежавшей посредине улицы. Но прежде, чем залезть туда, молодой шалун спросил: «А что вы мне, господин писарь, за это дадите?» — «Хрен тебя подери, — отвечал ему развратник, — взгляни-ка сюда!» И с этими словами вытащил из кармана талер и протянул его юноше. Взяв талер, юноша сказал писарю: «Ладно, полезайте в бочку первым, а я — следом за вами». Старик, предвкушая удовольствие, с готовностью полез в бочку. А мошенник дождался, пока канцелярист оказался в бочке, и пошел прочь, к приятелям и собутыльникам, и они в ту ночь прогуляли и пропили талер, а старый нечестивец терпеливо дожидался подружку, сидя в бочке. Наконец он сообразил, что девка его обманула, смывшись вместе с деньгами, вылез из бочки и пошел домой.
Об этом писаре много еще чего можно понаписать да нарассказать. Да ведь и мошенников вокруг немало, и каждый норовит отплатить тебе за все добро злом. Да уж, видно, такова жизнь, ведь чужим умом умен не будешь, а знать бы, где упадешь, так и соломки подстелить можно. Увы, увы, увы…
Сельский священник повадился захаживать в дом к одному прихожанину. И вовсе не ради того, чтобы петь с его детками «Отче наш». Ему приглянулась хозяйская жена. И однажды, будучи точно уверен в том, что хозяина нету дома, пришел он к ней, а она как раз ела какую-то похлебку. Священник и говорит ей: «Смотри только не поперхнись да не пролей ни капли! А ежели прольешь или расплещешь, придется тебе со мною немедленно лечь». Женщина, услыхав такое, сразу же поперхнулась и расплескала всю ложку на стол, чтобы священник смог привести свою угрозу в исполнение. А тут уж и он сообразил, что она не против, взял ее под руку да повел на лежанку, благо и лежанка стояла прямо здесь же. Что он с нею там, на лежанке, делал и вытворял, я не знаю, потому что при этом не присутствовал, — а присутствовал при этом малыш, хозяйский сын, который сидел за столом, ел похлебку и слышал все, что говорили друг другу священник и его мать, и видел все диковинные дела, которым они предавались на лежанке, но был он так мал и несмышлен, что не понимал, чем они занимаются, а только приговаривал и уговаривал сам себя есть осторожней, да не поперхнуться, да не разбрызгать ни капли, не то и ему придется ложиться со священником. А тут, откуда ни возьмись, подоспел и мужик, хозяин дома. Правда, жена заметила его еще издалека и успела спрятать священника в печи. А сама села за стол и принялась, как ни в чем не бывало, есть похлебку. Муж вернулся голодный, тоже сразу же сел к столу и начал торопливо и жадно есть. Малолетнему сыну стало страшно за отца, и он сказал: «Милый батюшка, смотри не поперхнись да не пролей ни капли, не то придется тебе лечь со священником. Матушка вот пролила — и пришлось ей с ним лечь». Услыхав такое, мужик спросил, а где священник. И сын ответил: прячется в печи. А мать, хорошо знавшая, с каким олухом царя небесного состоит в законном браке, тут же встряла: «Только, милый муженек, не сделай ему ничего дурного! Потому что священник — это человек Божий. И не смей пачкать руки его священной кровью. К тому же если ты его убьешь, то и тебя самого казнят — а по нраву ли тебе такое? Но если ты все-таки не хочешь оставить причиненное тебе зло неотмщенным, то вот что я тебе присоветую: проучи-ка ты этого попа как следует! Отними-ка у него шапчонку и пусть он убирается отсюда ко всем чертям с непокрытой головой! Ах, как все начнут над ним смеяться, когда ему придется убраться отсюда с непокрытой головой!» Дураку мужу подобный совет пришелся по сердцу: он подошел к печи и велел священнику вылезать. Священник, услышавший и уразумевший все, что говорилось перед тем, бесстрашно вылез наружу. Мужик сорвал с него шапчонку да и говорит: «А теперь проваливай отсюда, сударик! Да запомни, что так будет со всяким из вашей породы, коли он позарится на жену ближнего!» И священник с непокрытой головой поспешил к дверям. А когда он очутился на пороге, жена сказала мужу: «Тут я еще одну пакость для него придумала. Брось-ка ты шапчонку ему вслед, чтобы люди это увидели, тогда они станут смеяться над ним еще пуще». Болвану и это понравилось, бросил он священнику шапчонку и почувствовал себя полностью удовлетворенным. И решил, что ущерб ему возмещен, и не пенял своей благоверной, независимо от того, поперхнулась она или нет, расплескала свою похлебку или же не расплескала.
Одну женщину, когда она только что родила сына, другие женщины стали поздравлять и, как водится, говорить ей, что сын — вылитый отец. Тогда она спросила, есть ли у него на голове тонзура.
Так она показала, что он — сын священника, и выдала свой грех.
Расскажу еще одну, почти такую же, как вышеизложенная, историю, или быль, чтобы никто не проявлял пагубной беспечности и не водил девок в тенечек на час или на денечек.
В одном монастыре был некогда привратник, или сторож, облеченный полномочиями раздавать бедным людям милостыню, как это принято во многих монастырях и замках и поныне, — а должности такие достаются, как правило, столь же грешным людям, как мы, — и поэтому они поддаются искушению так унизить и обобрать просящего подаяния несчастного человека, что страх берет каждого, кто увидит такую обитель, не говоря уж о тех, кто вынужден просить там бога ради. Насколько угодны подобные, а верней сказать, неподобные подаяния Господу, предоставляю я судить тем, кто истинно милосерден, ибо мне не след рассуждать об этом и тем паче спорить, да это и не входит в мои намерения, ибо и без того слишком хорошо всем известно.
Однажды в толпе просящих милостыню объявилась молодая, красивая, статная женщина, которая сразу же — и очень — понравилась привратнику. И тут же задумал он от нее кое-чего добиться и велел ей обождать, пока разойдутся остальные, у него-де есть к ней отдельный разговор. Красавице не пришло в голову, что намерения монастырского сторожа могут оказаться настолько непотребными, и она терпеливо дождалась окончания раздачи. После чего состоялась у них беседа с глазу на глаз, и наговорил он ей вещей столь обольстительных и заманчивых, и наобещал того более, что решила она уступить его недвусмысленному настоянию. Но привратнику было некуда повести ее от стороннего глаза, не ведал он поблизости ни одного укромного местечка.
А неподалеку было сухое дерево, и в нем дупло, и никто туда никогда не ходил, и решил он повести подругу туда, и привел, и велел забраться в дупло, и следом забрался сам. И уж не знаю, что он там ей говорил да что обещал или что за милостыню ей подал, — но сделал он это так бесцеремонно, что крона сухого дерева заходила ходуном — и отломилась ветка, и упала в дупло, и пристукнула их таким образом, что пришлось бы им друг на дружке и помереть, если бы не приспела ничья помощь. Оказавшись вдвоем с женщиной в столь беспомощном положении, привратник начал кричать караул что есть мочи. Люди из монастыря прибежали на крик к сухому дереву и стали дивиться, что за призрак в нем завелся и что это он так вопит. Они раздвинули ветки, заглянули в дупло и увидели монастырского привратника верхом на женщине. Об этом они конечно же донесли настоятелю монастыря. Настоятель посадил привратника на несколько дней в темную, на хлеб и воду, а потом прогнал на все четыре стороны. И это было совершенно справедливо.
Собрался как-то возчик, живший в Ульме, в вюртембергский край за вином. А по дороге повстречалась ему одна добрая женщина, или же, скажем, девка, и попросила его пустить ее на телегу и подвезти, а уж она его за это известным образом отблагодарит. Добрый возчик, которому катать девок за подобную плату было куда милее, чем порядочных людей за порядочные деньги, охотно согласился на такую сделку и усадил ее на телегу. И уж не знаю, долго ли ему пришлось ее упрашивать да уламывать, или же она особенно не ломалась, во всяком случае, уговорил он ее заняться тем, чем ему хотелось. Но не нашли они для такого занятия более подходящего места, чем стоявшая на телеге пустая бочка. Туда они вдвоем и шмыгнули. И начал возчик шутить с девкою, да начал шутить так грубо, что бочка свалилась с телеги и встала посреди дороги на попа, да притом вверх дном, так что парочка, наоборот, застряла в ней вниз головой, и было им оттуда без посторонней помощи никак не выбраться. А лошади с телегой поехали дальше, и не было им до хозяина ни малейшего дела. Но вот появился на дороге прохожий и заметил стоящую вверх дном бочку. Он подошел к ней, чтобы посмотреть, что это за диковина и почему она загораживает проезд. И, подойдя, нашел парочку в вышеуказанном беспомощном положении и подсобил обоим выбраться из бочки наружу. И возчик сразу же помчался догонять своих лошадей, а потом он продолжил свое путешествие. А куда направилась добрая девка, сие мне неизвестно. Но не попадись им прохожий, кто знает, каково бы им в бочке было. Поэтому поберегитесь забираться в пустые бочки!
Нищий студент самого изможденного вида явился однажды поздно вечером на мельницу и попросил мельничиху ради бога дать ему приют на ночь, потому что у него нет ни гроша и на постоялый двор его никто не пустит. А сам он так устал и измучен, что не в силах сделать больше ни шагу. Мельничиха, однако же, отказала бедному студиозусу в невинной просьбе, потому что уже приютила священника и теперь боялась, что, увидев, как она обихаживает священника, а тот — ее, студент позднее перескажет это мельнику, и тут все ее забавы выплывут на чистую воду. Понял бедный студент, что у мельничихи ему ничего не светит и ей на него в высшей степени наплевать, да и скользнул под навес над окнами, поближе к дому, решившись заночевать на сырой земле. И, лежа здесь, под окном, услышал он все, что говорила мельничиха, да все, что говорил поп мельничихе, тоже услышал. А тут как раз воротился домой мельник, которого никто до самого утра не ждал. Мельничиха услышала стук копыт приближающейся лошади и скомандовала служанке: «Ну-ка живо все прячь! Рыбу — сюда, а жаркое — туда! А господинчика нашего священника я спрячу в углу, за бочкой. Пусть хозяин наш поест, попьет да отправится спать, а там уж мы продолжим то, что начали». Студент, напомню, слышал каждое слово и, разумеется, сообразил, что куда прячут.
Спешившись с коня, мельник увидел студента и спросил, что ему здесь нужно. Тот с готовностью отвечал, что он-де бедный студент, он просился у мельничихи переночевать, но напоролся на отказ и поэтому решил лечь поближе к дому под навес, чтобы не замерзнуть до смерти. Мельнику стало жаль юношу, он пригласил его к себе в дом, усадил за стол и принялся с ним бражничать. Выпили они уже порядочно, когда речь в застольной беседе зашла об искусстве и мельник спросил у студента, чему тот учится и понимает ли что-нибудь в искусстве черной магии. «Да, — ответил студент, — маг я и есть, я долго этому обучался и кое-чему научился. Вот, например, если вам угодно, я могу с помощью моих чар добыть для нас доброго вина и хорошей пищи». Мельник потребовал немедленно совершить обещанное и велел не откладывать это ни на мгновенье. А студент, хорошенько запомнивший, что куда в доме припрятано, написал мелом на столешнице магические знаки и после этого приказал служанке: «Ступай, стряпуха, туда-то и туда-то! Там найдешь рыбу, жаркое, дичь и доброе вино — и все тащи сюда. Мы будем пировать!» И мельничиха и служанка конечно же сообразили, что студент просто подслушал их разговор, но не посмели сказать «нет» и раскрыть его хитрость из страха, что он в свою очередь разоблачит перед хозяином дома их собственный обман. Пришлось им принести все, что было велено принести. Мельник пришел в чрезвычайное изумление, поскольку, как ему показалось, получил полное подтверждение магического искусства студента, и даже не решился поначалу подобных даров отведать. И лишь когда студент призвал его быть посмелее да и сам попробовал и вина и закусок, мельник приступил к пиру и выпил столько вина, что сам черт стал ему не страшен. И он попросил у студента, чтобы тот вызвал черта и велел ему появиться прямо здесь, в доме. Студент же, запомнивший, куда спрятался священник, ответил ему: «Извольте, сударь. Но в каком образе ему надлежит предстать перед вами?» — «Да в каком хочешь, — молвил мельник, — лишь бы не в очень страшном и не очень отвратительном». — «Ладно, — ответил школяр. — Тогда я заставлю его явиться в образе вашего приходского священника». И с этими словами подошел к бочке, за которой прятался священник, и сказал ему, чтобы тот смело выходил наружу, ничего худого ему не сделают, но если он посмеет уклониться, то сам об этом пожалеет и на всю жизнь свое ослушание запомнит. Несчастный припертый к стенке попик не посмел отказаться и вышел вместе со студентом на середину комнаты, все обитатели которой, начиная с мельника, приняли его за черта, сделал по помещению круг и вернулся в свой уголок за бочку, чтобы там дожидаться того часа, когда мельник наконец уснет. И когда он спрятался и, следовательно, покинул собравшихся, мельник воскликнул: «Черт меня побери! Никогда бы не подумал, что черт как две капли похож на нашего попа!» И, промолвив такое, отправился спать. А когда он заснул, поп, студент и мельничиха только и начали пировать по-настоящему. И в течение этой ночи и поп и студент получили от мельничихи все, что захотели.
У одного купца была молодая и красивая жена. А у него и без того все из рук валилось. Не знаю, то ли он плохо потчевал свою жену в постели, то ли она была чересчур игривого нрава, — одним словом, супружескими милостями она не довольствовалась, искала утешения на стороне и охоча была до всего, что плохо лежит, да хорошо стоит. И занималась она подобными пакостями до тех пор, пока сам Господь Бог на небесах не захотел терпеть этого более и порешил вразумить ее простодушного супруга. А произошло это так. Пришел к ней однажды молодой купец, и наверняка с недвусмысленными намерениями, потому что был о ней изрядно наслышан. Поговорили о том о сем, и перешел он к той теме, или к тому делу, за которым и прибыл, — и препираться с нею ему не пришлось, потому что красотка, оказывается, готова была ему уступить свой товар, но не меньше чем за сорок гульденов. Тут уж и молодому человеку грех было отступаться от собственных намерений, не в деньгах счастье, хоть денег-то у него с собой как раз и не было. И пообещал он сорок гульденов, она же посулила ему сладкое свидание. И договорились так: в ближайшую ночь молодой купец прокрадется в дом к старому и спрячется в укромном месте, а беспутная жена выскользнет тайком из супружеской постели и придет к нему, — а тут уж им ничто помешать не сможет. Подсказала такое решение она, но и ему пришлось оно по сердцу. И когда настала ночь, проник молодой развратник в дом и спрятался там, где никто не стал бы его искать. Вернулся и хозяин, поужинал с женою, и отправились они к себе в спальню. А примерно через полчаса решила молодая жена, что настало самое времечко держать слово и выполнить обещанное, и сказала мужу: «Милый мой муженек, не знаю, что со мною, да только все внутри у меня болит и горит. Так что, знаешь ли, придется мне, пожалуй, сходить в одно место, да не на одну минуточку. Только мне будет страшно одной. А чтобы не было так страшно, ты, пожалуйста, возьми колокольчик и звони не переставая — и пока я буду слышать звон, я ничего не испугаюсь». Славный купец, не заподозрив жену ни в чем дурном, взял колокольчик и принялся звонить в него. А жена пошла к любовнику, провела с ним изрядное время — и провела изрядно, взяла сорок гульденов, вернулась в спальню, шмыгнула в постель, заснула и проспала до утра. А молодой купец, получив то, за чем приходил, убрался восвояси. И вот сидит он с товарищами по ремеслу в трактире, едят, пьют, балагурят, а среди них и тот, с женой которого скоротал забавник часок-другой этой ночью, да только сам он с ним не знаком и ранее его никогда не видел. И начал он хвастаться: «Милые господа и друзья мои! Выпало на мою долю нынешней ночью такое приключеньице, каких у меня еще не было, да и навряд ли еще будут. Потому что провел я ночь с женой одного здешнего купца, а он, болван, названивал нам при этом в колокольчик. Названивал и названивал, пока мы с его женой не натешились до отвала». Купцы принялись хохотать во все горло и нахваливать молодца за удачу и смелость в столь диковинном предприятии. А добрый купец, женатый на ветреной красотке, живо сообразил, зачем выходила ночью жена да чем занималась, пока он ее подбадривал колокольчиком, но промолчал, посмеялся со всеми и не подал виду, что это дело его касается — и самым прямым образом. Но в конце трапезы пригласил он молодого купца к себе на чашу вина. Тот охотно согласился и пошел с ним, нимало не подозревая, что это обманутый им муж. И лишь когда подошли к самому дому, понял молодой шалопай, что влип, хотел было повернуть обратно, да не таков был его спутник, чтобы дать ему спуску. Схватил он прелюбодея за ворот кафтана, затолкнул в дом и поволок вверх по лестнице — как раз туда, где находилась в эти часы обманщица. Разгневанный муж обратился к ней: «Женщина, куда ты девала сорок гульденов, которые уплатил тебе прошлой ночью этот юноша?» Ах ты Господи! Как тут было распутнице отпереться, когда свидетель и соучастник ее преступления стоял здесь же. И пришлось ей принести сорок гульденов и отдать их мужу. А тот взял деньги, пересчитал их и вернул молодому купцу все до копеечки, копеечку же отдал жене, сказав при этом: «Забирай свои сорок гульденов без копеечки, а ты, шлюха, забирай копеечку, потому что больше этого шлюхам не платят. А копеечку ты заработала честно!» После чего велел молодому человеку убираться прочь. А оставшись наедине с женой, взялся пороть ее, да уходил так, что наверняка она больше не отважится выкидывать подобные штуки. Бог ведает, что женщинам следует платить именно так и ни в коем случае не иначе!
Один человек привел невесту сыну, и сын женился на девушке, и когда соединился с ней, очень восхитился супружеским делом и возликовал, и стал поучать отца в нем. И отец сказал: «О, сынок, я супружеским делом породил тебя, и ты же теперь поучаешь меня?!»
С Русским Переводом Порно Трансвеститов
Хастлер Порно
Худая Негритянка Порно
Видео Порно На Улице При Посторонних
Беременная Анна Семенович
