Энтропия

Для начала стоит рассказать о моей малой родине. Город мой находится вдалеке от политики, общественной жизни и моды, – это в общем, а в целом – в одном из уездов Каркатской губернии. Построили его давно, но никаких достопримечательностей он не нажил. Есть тут заводы, школа, вокзал, соединявший нас с цивилизацией, мэрия, торговый центр и серый хребет пыльных панелек. Говорят, за всю историю здесь ровным счетом ничего не произошло. Такой обычный во всех смыслах город еще поискать нужно.

Грусть и скука – обыденные спутники провинциальной жизни. Отвязаться от них можно проверенным средством – травкой. Она раскрашивала весельем серость и грязь жизни подростка. С ней я уходил от проблем и решений, размышлений и будущего, от себя и родителей.

Я уходил от энтропии – на природу, в лесополосу недалеко от школы. Это был островок жизни посреди индустриальной среды: луг, одинокая березка, мелкое болото, поросшее рогозом, а дальше километр нехоженой дубравы. Сюда я шел всегда с радостью. Со мной был бульбик, пятка и пара друзей. А что еще нужно, чтобы уйти от реальности? Покурив, мы думали, почему никто не вырубил это место? почему оставили? Неужели сам бог кайфа защищает лесополосу? И каждый раз наши раздумья прерывала шутка и оглушительный смех.

Тогда же я испытал первый мистический опыт. Но тут по порядку. Исследуя лесополосу, мы частенько давали новым местечкам названия. Такие полупотешные топонимы всегда отражали какой-нибудь смысл. Например, у нас были поляны: Гоблин Младший, Гоблин Средний и Гоблин Старший. Чем дальше от входа в лесополосу, тем гоблин был старше. Ясное дело, что единственными гоблинами в округе были мы. Еще у нас был Райский Сад – дикая яблоня на отшибе, которая по весне так ярко цвела, что рядом мы разбили шалаш. Были еще Дорога Шизиков, Бамбуковый лес и другие, эпизодические местечки.

Вскоре мифология разрослась. Лесополосу стали населять злые духи и добрые; те, кто хотел нам помочь справиться со скукой, и те, кто скуку нагонял; на нас “нападали” живые загоны; мы бегали за шмелями веря, что они приведут нас к закладке.

Появились ритуалы и табу. На Дороге Шизиков нельзя было шутить друг над другом – товарищ загонится и не придет в себя; в незнакомых местах нужно почаще смотреть под ноги – злые духи подставят корни деревьев, запнешься и сломаешь что-нибудь. Но главное правило – делись едой. С жадюги двойной спрос. Не делишься? Еду отнимали и съедали, а жмоту ничего не доставалось.

Со временем мы действительно поверили в эти глупые приметы. Такое действие у марихуаны. Она заставляет верить в то, что на трезвую верить не выходит. Так лесополоса стала нашим сакральным местом.

Часто по пути домой я останавливался на лугу, слушал шум ветра в высокой траве и биение собственного сердца. Тогда я замирал. Мне казалось, что это говорят духи. Они наполняли меня смыслами и силами. Но медитацию непременно прерывал оклик друзей – “ты чего там застрял?”

Вскоре мы выросли. Я закончил школу, бросил курить анашу, нашел работу, а с друзьями не виделся уже очень давно. Правда, лесополоса все еще тянула меня к себе. Я стал навещать ее, как старого друга.

Однажды, когда ливень гнул деревья, срывал листья, прибивал жухлую траву к земле, я был особенно усталым и разбитым. Неприятные мысли не давали мне покоя целый день. Мне нужно было поговорить с лесополосой. Я наспех оделся и выскочил в гнилую осень.

Холодные капли молотили по лицу и капюшону. В ботинках неприятно хлюпало при каждом быстром шаге. Через 10 минут показались высокие кусты, окаймлявшие тропинку. Я встал на расплывающуюся тропинку и шагнул в другой мир.

В дали светилась вывеска торгового центра. Кромка деревьев шевелилась под натиском стихии. Сгибалась одинокая березка. Я шел почти на ощупь. Раз за разом обувь скользила в грязи. Я повернул на развилке и вышел прямиком на Старший Гоблин. Остановился.

Я вдохнул полной грудью сырой воздух, сел на бревно, которое сам когда-то притащил. В голове слегка прояснилось. Стали приходить разные банальные философские вопросы. “Без этой природы”, – думал я, – “зачем быть? Что человек способен принести в мир такого, что затмило бы природу? Ведь она – вечна, как не крути. Все остальное так неважно, так временно. Глазом моргни и все распадется, разложится в труху. Всё – энтропия, только природа – навсегда”. В этот момент стало так спокойно, так понятно все в мире, что я засмеялся. Какие же пустяки занимали мою голову весь день. 

Через несколько минут стало совсем холодно. Пора возвращаться домой.

Я медленно шел, глядя под ноги, и размышлял про свою глупую жизнью. Вдруг что-то поменялось. Само пространство будто вывернули наизнанку. Темнота сгустилась. Шестое чувство подсказало мне, что пора бежать. От неожиданности я оступился и упал. Поднявшись, не поверил собственным глазам. От кромки леса в мою сторону двигались какие-то существа. Я побежал, но уже скоро за спиной послышался топот. Существа догоняли меня с ошеломительной скоростью. Еще через секунду я ощутил зловещее дыхание. Меня пробрало до костей. Первобытный страх сковал сердце.

Вскоре мы поравнялись. Я пытался не смотреть туда, где появлялись тени, но голова сама повернулась в их сторону. Это была стая собак. Они бежали во всю прыть, мокрая шерсть на них свалялась в комки, а от чудовищной вони у меня начались рвотные позывы. Но главное – дьявольский белый свет в темных собачьих глазах. И утробный вой.

От ужаса и удивления я поскользнулся. Несколько метров я бежал на четвереньках, слыша, как рычали и лаяли духи. Я почти выбрался из лесополосы, как вдруг путь мне преградил пес. Он был больше прочих. Его белую шерсть испещряли шрамы и кровоподтеки. Собака повернула свою морду в сторону от меня, и я увидел, что левую часть тела покрывали дыры от картечи. Они сочились кровью, она смешивалась с ледяным дождем и уходила в землю. От страха и омерзения я машинально отвернул голову. Позади меня была стая духов. Без лап, хвостов или ушей, в рубцах и ссадинах; будь это обычные животные, никто из духов не стоял бы передо мной.

Дальше я помню только обрывки. Куда-то бежал, плутал и падал. Помню, что пытался добраться до дома. Но каждый раз знакомая дорога искажалась, появлялись новые развилки, пути и тупики. И каждый раз, когда я думал, что вот-вот тропа выведет меня в знакомые места, я попадал в странный лес, непохожий ни на что, виденное прежде. Духи лишь смеялись надо мной. Под песню завывающего ветра собаки вставали на задние лапы, выстраивались в хоровод под одинокой березой и танцевали, смеясь.

Проснулся я ровно там, где пес преградил мне путь. Какие-то дети удивленно тыкали в меня палкой. Я встал. Собачьих следов вокруг меня не было. Теплилась надежда, что это был всего лишь слом рассудка. “Фу, как же от этого бомжа собакой воняет!” – сказал один из детей. Не обращая на них внимание, я побрел домой, пытаясь понять, что произошло. Изумленные соседи шарахнулись от меня как от прокаженного. Только пройдя пол пути, до меня дошло: на улице ниже нуля. “Как я смог выжить в лесу без теплых вещей?”. В памяти всплыло, как духи окружают меня, ложатся рядом с друг другом, зарывают морды поглубже в шерсть. А в центре лежбища – я. “Неужели это духи меня согрели?”, – подумал я, заходя в свою квартиру.

Это был мой последний мистический опыт. После этого случая я перестал ходить в лесополосу. Мне было жутко страшно. Часто я слышал далекий вой собак. Не знаю, это звали меня духи или просто бродячие псы общались между собой. Иногда мне снились отрывки той ночи: дикие пляски, мои попытки выбраться из проклятого места и как стая духов согревает меня.

Я закончил местный ВУЗ и перебрался в центральный город агломерации, а затем и вовсе в Каркату. Я редко навещал своих родителей. Карьера, жена, а потом и сын не давали мне времени.

Но вот я приехал туда, откуда родом. Было жаркое лето, и мне с родителями захотелось прогуляться. Каким-то образом ноги сами привели меня к лесополосе. Но знакомой тропинки не оказалось. Вместо кустов и деревьев я увидел бетонную площадь, заставленную машинами. Чуть дальше стоял новый завод. Я удивился. Родители рассказали: лесополосу вырубили несколько лет назад, а затем построили новый цех. Но производство не задалось. Что-то вечно мешало: то человек попадет под пресс, то целую партию товара забракуют, то механизм выйдет из строя. Иногда, в самые темные ночи в мастерских слышится злобный собачий вой.