Э. Гулд "Первый пол"

Эта работа является результатом слияния двух течений мысли: первое из которых заключается в том, что самая ранняя известная нам цивилизация была была всего лишь возрождением ещё тогда туманно помнимой, а теперь совершенно забытой более древней цивилизации; второе - в том, что движущей силой и оживляющим фактором в том, что мы знаем как цивилизацию, была женщина. Таким образом, два течения, у каждого из которых было своё начало, слились наконец-то в широкую реку убеждений, которые больше нельзя было игнорировать.

Первое убеждение, которое сейчас разделяет все больше "когнитивных меньшинств", заключалось в том, что нечто должно было предшествовать ранним историческим обществам, чтобы объяснить многочисленные несоответствия, как их назвал советский этнолог М.М. Агрест, которые встречаются во всем мире. Эти неподдающиеся объяснению аномалии, вроде блестящего золотого зуба во рту ребёнка, разрушили наше самоуспокоение об интеллектуальном превосходстве современного человека и потрясли старую веру в техническую невежественность наших далёких предков.

Из головы не выходит мысль, что современный человек просто повторяется, что каждое его открытие и каждое изобретение уже были открыты и изобретены раньше забытой цивилизацией прошлого, десятилетия или даже сотни тысяч лет назад.

Второе убеждение заключалось в том, что в древние времена, в очень далёкую историческую эпоху, женщина играла доминирующую роль. Традиция, разделяемая всеми древними народами, но преданная забвению более поздними историками и толкователями мифов, утверждала, что именно женщина сохранила росток утраченной цивилизации и подарила ему возможность расцвести снова, была слишком бросающейся в глаза, чтобы быть проигнорированной. Первенство богинь над богами, королев над королями, великих матриархинь, которые первыми приручили и затем перевоспитали мужчин, все указывало на факт некогда существовавшего гинократического мира. Чем глубже мы изучаем историю человека, тем значительней в ней становится образ женщины. Если боги и богини сегодняшнего дня - это только герои и героини вчерашнего дня, то безусловно, богини древних времен - лишь воспоминание правящей иерархии бывшей цивилизации.

Существование такой цивилизации объяснило бы, как никакая другая теория не смогла бы, универсальность определенных обычаев, ритуалов и запретов, которые не могли быть распространены в древние времена. Это объяснило бы сходство мифов о создании всего мира в разных частях света и близкое родство мифических богов и героев всех народов. Также это объяснило бы общемировые предания о чудесных странниках, доказательства древних карт, необъяснимое происхождение языка, аномальные золотые шахты в Фракии и Красноярске, необъяснимость нахождения оптических линз древней Ниневии и «обработанную золотую нить», найденную в слое породы, который образовался миллионы лет назад. Это объясняет шумерские печати с изображением истинного строения Вселенной, точность древних календарей и солнечных часов, древние мегалитические сооружения и монументы, разбросанные по всему лицу Земли, семь мудрецов Древней Греции и их очевидное знание научных истин, впоследствии дискредитированных и забытых, а также легенды о Гермесе Трисмегисте, Тоте и других богах античности. И это объясняет всеобщее предание о великом катаклизме, из-за которого однажды мир был охвачен огнем и потопом. 

"Случайность, - писал Сильвен Байи, - не может объяснить столь удивительные совпадения. Все они должны были произойти из одного общего источника".

Когда начинается записанная история, мы видим финал долгой предыстории, конец великой исчезнувшей цивилизации, которая стала источником всех этих "чудесных совпадений". Занавес письменной истории поднимается над тем, что кажется трагическим финальным актом затянувшейся драмы. На сцене, прочно утвердившись на своем древнем троне, появляется женщина, героиня пьесы. Вокруг нее, ее трудолюбивые подданные исполняют свои извечные роли. Мир, Справедливость, Прогресс, Равенство играют свои роли с отработанным совершенством. 

Однако вдалеке слышится слабый гул - гул недовольных, завистливые жалобы новых мужчин, которых больше не устраивает их второстепенная роль в обществе. Ведомые, возможно, супругом королевы, мятежные мужчины вырываются на сцену, опрокидывают трон королевы и берут ее в плен. Ее супруг выходит на центральную сцену. Он поднимает свой окровавленный меч над головами придворных. Подданные королевы - Демократия, Мир, Справедливость и остальные в беспорядке покидают сцену. А мужчина, впервые в истории, торжествует, господствуя на сцене, когда опускается занавес.

Ухудшение положения женщин шло рука об руку с Темными веками, которые последовали за этой патриархальной революцией, когда она медленно продвигалась на запад с Ближнего Востока, достигнув Западной Европы только в пятом веке нашей эры. В Европе и на Британских островах последние остатки великой мировой цивилизации, Кельты, сохранили традицию женского главенства вплоть до падения Рима, когда волны германских варваров, хлынувшие из северо-восточных лесов, встретили натиск восточного христианства, распространявшегося на север из Средиземноморья. Между этими двумя жерновам "маскулизма", кельты были окончательно раздавлены. Но даже в поражении они сумели сохранить трепещущее пламя цивилизации, ибо "в то время как их уничтожали варвары, кельты обучали их...Кельты противостояли вторгшимся дикарям до тех пор, пока те почти не перестали быть дикарями".

И все же, несмотря на кельтов, тевтонско-семитский патриархат окончательно восторжествовал в Европе. Кельтская культура была забыта, религия кельтской богини ушла в подполье, кельтские обычаи и верования превратились в "языческие" суеверия, а патриархальные завоеватели осудили кельтский феминизм, назвав его греховным. Непримиримость, с которой западный мужчина с тех пор мстит женщине, служит лишь подтверждением истинности ее былого господства - господства, которое мужчина был вынужден искоренить и забыть. Что же было «этой темной необходимостью, этим ядовитым женоненавистничеством», которое «заставляло мужчину уничтожать ненавистный пол», если не форма возмездия - компенсация за свое прежнее рабское состояние, в сочетании со страхом перед женщиной, которая в конце концов вернет себе прежнюю власть. «Разве не примечательно, - спрашивает Карен Хорни, - что так мало внимания уделяется страху и ужасу мужчины перед женщиной, и что его ненависть не замечают даже его жертвы, сами женщины".

И все же именно страх и ужас мужчин перед ненавистным полом сделал участь женщины такой жестокой в новом смелом мужском мире. В неистовой неуверенности, вызванной страхом перед женщиной, мужчина переделал общество по своему собственному образцу смятения и раздоров и создал мир, в котором женщина - аутсайдер. Он переписал историю с сознательной целью игнорировать, принижать и высмеивать великих женщин прошлого, точно так же как современные историки и журналисты стремятся игнорировать, принижать и высмеивать достижения современных женщин. Он обесценил женщину до объекта своих низменных физических желаний и переделал Бога по своему образу и подобию - в "Бога, который не любит женщин". Хуже всего то, что он попытался превратить саму женщину в безмозглое подобие, робота, который должен безропотно подчиниться вере в собственную неполноценность.

Миф о женской неполноценности господствовал так долго, что самим женщинам трудно поверить в то, что их собственный пол когда-то и очень долгое время был высшим и доминирующим полом. Чтобы вернуть женщинам их древнее достоинство и гордость, их нужно научить собственной истории, как сейчас учат афроамериканцев.

Мы должны опровергнуть двухтысячелетнюю пропаганду о неполноценности женщины. Недавно Папа Римский снял с евреев вековое клеймо "христоубийц", а США пытаются законодательно дестигматизировать американских чернокожих. Но кто говорит о женщинах? Кто сделал шаг вперед, чтобы снять "Божье проклятие" с Евы?

Похоже, наступило время вернуть женщин в учебники истории и, как предложила Мэри Уолстонкрафт двести лет назад, вновь признать их частью человечества. Их вклад в цивилизацию оказался больше, чем мужской, и мужчины достаточно долго игнорировали женскую половину человечества.

Записанная история началась с патриархальной революции. Пусть она продолжится матриархальной контрреволюцией, которая является единственной надеждой человечества на выживание.