Е. Гусляров. Как Лев Ландау разрушал русскую науку (Окончание)

Начало статьи

Продолжу о Ландау. Как можно понять из его восторженных и не всегда внятных записок, величайшим учёным и человеком для него был, понятное дело, Альберт Эйнштейн. Он не только грезил о его безмерной славе, но и мечтал превратить всю систему научного образования и вообще научного творчества в некую «эйнштейниану», в зеркальное отражение духовной и созидательной сути этого «непревзойдённого человека и творца».

Он, Ландау, известен, например, замысловатой одной фразой, которая загадочна, как и сам предмет, по поводу которого сказана была. Его попросили однажды объяснить в чём же всё-таки окончательная суть гения Альберта Эйнштейна. Он ответил так: «Эйнштейн сумел познать то, что не мог даже представить себе. Может быть величайшим триумфом человеческого гения является то, что человек может понять вещи, которые он уже не в силах вообразить». И это он вовсе не в припадке своего необычайного юмора, оказывается, сказал.

Ясно, может, именно потому у нас так много диссертантов и прочих остепенённых гениев, что они берутся познать и объяснить то, что не в состоянии представить себе? Понятно, что среди того, что невозможно представить себе, есть немало того, что просто-напросто не существует. Пока не существует, уверены многочисленные ландау, но, возможно, будет существовать этак миллиона через полтора лет. Так что все эти миллионы лет нам предстоит платить немалые деньги той бесплодной науке, которая, создав себе зону необычайного комфорта, ждёт пришествия несуществующего. Не в том ли суть неисчерпаемого количества предсказаний, сделанных Львом Ландау почти во всех областях знания. И везде он чей-то соавтор. В этом немалая суть нашей, по преимуществу теоретической выхолощенной, науки. Но и об этом позже.

Дальше я буду вынужден, в силу сложности и даже определённой опасности поднимаемой темы, ссылаться на одного из признанных знатоков личных и прочих качеств Льва Ландау, кандидата наук, физика Анатолия Петрова. Конкретно на его работу «Научный авантюризм Эйнштейна и Ландау — неиссякаемый источник профанации точных наук», опубликованную в сборнике: «Труды Конгресса-2014. Фундаментальные проблемы естествознания и техники. Санкт-Петербург, 2014».

Вот как он, Петров, пишет о том, чем конкретно завоевал Эйнштейн великолепного интеллектуала Ландау: «В своих воспоминаниях, касающихся отношения Ландау к обшей теории относительности Эйнштейна и теориям квантовой механики, учёные умалчивают о том, чтó именно его в них восхищало. Сам Ландау этого не скрывал: более всего его восхищало то, что эти теории никому не понятны, включая и самих авторов. С целью добиться такого же эффекта он и задумал свой “Курс по физике”, основу для которого нашёл во время зарубежной командировки».

К этому надо бы добавить и то, что сама биография Альберта Эйнштейна представляет из себя великолепную иллюстрацию того, как ловкий манипулятор от науки может прожить сладкую жизнь, паразитируя на человеческом невежестве и на парализующем здравый смысл ловком фокусничестве. В тридцатых годах прошлого века некий Авраам Флекснер нашёл возможным потратить пять миллионов долларов на создание в Принстоне (США) научно-исследовательского центра. Эйнштейна поселили туда с великолепным пансионом до конца дней. Дали возможность без забот использовать предполагаемый его гений на благо науки. Долгие десятилетия в Принстоне, однако, продемонстрировали полную бесплодность его ума. Унылую пустынность сознания. В течение почти сорока лет Эйнштейн пытался убедить научный мир, что он способен вывести формулу так называемой единой теории поля. Не знаю, что это такое. Говорят, это теория, которая разом объяснила бы все физические явления. Отменила бы все предшествовавшие ему достижения других физиков и дала бы ему монопольное владение физической наукой.

Известный учёный, доктор физико-математических наук Владимир Бояринцев, с которым я говорил на эту тему, считает эту попытку вариантом поисков пресловутого философского камня, который всё многообразие химических элементов превращал бы в золото. Путь оказался тупиковым. Некоторые и тут подозревают, что это было новое большое надувательство — умение хорошо продать даже собственную несостоятельность. Впрочем, есть и те, которые считают, что Эйнштейн открыл-таки это уравнение перед смертью. Легенда гласит, что вместе с захоронением кремированного его тела, был захоронен пепел рукописей его последних работ, сожжённых им перед смертью.

Так вот, пример Эйнштейна заразителен оказался для многочисленных авантюристов от науки, обнаруживших в себе гениальное призвание мутить чистую воду истинного знания, чтобы изловить в мутной водице золотую рыбку, исполняющую все их низменные желания. И в первую очередь для самого Ландау.

Продолжу цитировать Анатолия Петрова: «Так вот, теория относительности Эйнштейна не принесла человечеству никакой практической, и даже теоретической пользы. Почему же тогда, она продолжает главенствовать и в наши дни? На этот счёт есть интересное мнение. Некоторые независимые исследователи считают, создание ОТО (Общей теории относительности) и присвоение ей главенствующей роли, специальной, четко продуманной акцией. Она целенаправленно заводит новые поколения учёных в тупик, «съедая» у них самые продуктивные годы жизни. Пока молодые учёные продерутся сквозь дебри ложных (ну или тупиковых) и бесполезных формул проходят годы. А в это время прогресс теряет темп. И мы по-прежнему прикованы к поверхности нашей планеты». И тогда наукой и научными кадрами легко управлять той же научной мафии, добавлю я тут от себя.

У Ландау, опять же, есть ещё один саморазоблачительный каламбур: «Жрец науки — это тот, кто жрёт за счёт науки»? В нашей науке, увы, этих «жрецов», ловкостью и прожорливостью выбившихся в «великие учёные», в руководители институтов, направлений, отраслей, в законодатели творческих процессов — неисчислимое количество. И не только в науке, конечно. Вся беда в том, что некому заняться у нас наведением порядка в разлагающейся с давних пор научной армии, до неимоверности прожорливой.

Как говорили пророки, добрые к земле Израиля: «…введёт тебя бог твой, в ту землю, которую Он клялся… дать тебе с большими и хорошими городами, которых ты не строил, и с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял, и с колодезями, высеченными из камня, которых ты не высекал, с виноградниками и маслинами, которых ты не садил, и будешь есть и насыщаться» (Второзаконие 6:10-11). И им, дельцам этой второй паразитической части в русской науке прошлого и нынешних дней, очень важно, чтобы сложившееся нездоровое положение тут сохранялось вечно. Чтобы из этих колодцев, которые они не рыли, можно было пить и насыщаться бесконечно. Ничего не давая взамен. До той поры, пока они, эти источники, не пересохнут окончательно. Такие вот дела.

«Мы так извратили понятие науки, — писал на эту тему ещё Лев Толстой, — что людям нашего времени кажется странной сама мысль о том, что наука должна уничтожать смертность детей, проституцию, наркоманию, вырождение целых поколений и массовое убийство людей. Нам кажется, что наука только тогда наука, когда человек в лаборатории переливает из склянки в склянку жидкости, разлагает спектр, режет лягушек и морских свинок. Настоящая наука должна узнать, чему должно и чему не должно верить, как должно и как не должно учредить совокупную жизнь людей: как пользоваться землей, как возделывать её без угнетения других людей, как учредить половые отношения, как воспитывать детей, как относиться к иноземцам и животным».

Вот ещё один эпизод к теме Ландау и русская наука. Был у него одно время даже и в приятелях начинающий русский учёный Дмитрий Иваненко.

Дмитрий Дмитриевич Иваненко (1904—1994) — советский и российский физик-теоретик, доктор физико-математических наук, профессор МГУ, лауреат Сталинской премии, первооткрыватель протонно-нейтронной модели ядра).

Это именно он, Иваненко, лишил Ландау на всю жизнь его настоящей фамилии. Он при первой же встрече со смехом заявил Ландау, что первая половина его фамилии «лан» по-французски означает «осёл» и что он, получается, «осёл Дау». Ландау запомнил это навсегда и требовал, чтобы его называли только Дау.

Так вот, тёплые отношения между Ландау и Иваненко зашли так далеко, что Дау решил посвататься к симпатичной сестре своего приятеля. И тут произошло непредвиденное. Потенциальная вторая половинка Ландау отказала ему по совершенно экзотической какой-то причине. Она сообщила жениху, что когда представила свою первую брачную ночь и вообразила обнажённым своего предполагаемого мужа, её стало неудержимо тошнить. Причиной было исключительно своеобразное телосложение Ландау, которое сам он называл «теловычитанием». С тех пор и пошло. Когда Иваненко вдруг стал проявлять свои недюжинные способности к научному творчеству, защитил, например, с блеском докторскую диссертацию, неутихающая ярость Ландау к русским дарованиям в науке включила в себя и бывшего его приятеля Иваненко.

Ну, а уж когда этот Иваненко стал вдруг профессором МГУ, ненависть Ландау к нему стала просто маниакальной. Как пишет один из свидетелей «она, эта ненависть, не находила себе удовлетворения, передавалась его окружению, порождая своего рода групповой психоз». После роковой автомобильной катастрофы Ландау оказался прикован к постели, вынужден был вести «растительный образ жизни», подобно тепличному огурцу или помидору. Но инерция его маниакальной злобы продолжала преследовать тех, кого он ненавидел. Надо было привести Ландау в чувство, и врачи решили, что этому может поспособствовать какой-нибудь «положительный эмоциональный всплеск». Тогда его жена Кора явилась в Академию наук к одному из ее вице-президентов и потребовала «выгнать никчёмного Иваненко из МГУ, поскольку известие об этом может спасти гениального Ландау». Главное, что даже после смерти опального Иваненко его прижизненный кошмар продолжается. Интеллектуальные боевики из когорты великого Дау продолжают перемывать кости покойника, вспоминают, кого он словом обидел, книжку не вернул, посмотрел косо. Препятствуют появлению всякого доброго слова в память ему.

А небывалая терапия, между тем продолжилась. Вызывает некоторые непростые размышления сам факт, что именно в это время на Ландау и обрушилась вся эта лавина немыслимых наград. Не с той ли целью, чтобы вызвать тот самый чудодейственный «положительный эмоциональный всплеск», который, по мнению врачей, мог бы вернуть его к жизни. Но прежде испробовали вовсе уж экзотический способ. Доставили в больничную палату его бывшую любовницу с весьма обворожительной грудью, которая так восхищала когда-то несчастного Дау. Попросили обнажить эту грудь перед больным. В присутствии консилиума. Не подействовало. И вот уже в апреле жестокого катастрофического года ему вручается Ленинская премия. Конечно, прямо в больничной палате, в обстановке театрализованного действа. Чтобы вызвать как можно больше эмоций. Через недолгое время в такой же обстановке угасший гений Ландау попытались воскресить вручением диплома и медали Нобелевской премии в придачу с чеком на 250 тысяч шведских крон. Главным, помимо самого Ландау, в этом действе был шведский посол. И для того, чтобы превратить окончательную драму Льва Ландау в совсем уж непотребный фарс, лишённые чувства меры доброжелатели добиваются для него третьего ордена Ленина. Вроде помогло, он прожил ещё шесть тяжких и мучительных лет.

Тут меня, конечно, можно уличить в полном невежестве и тупом обскурантизме, зубоскальстве, в конце концов. Да, я не знаю всех тонкостей физической науки. Я знаю только, что государство было, и всегда должно быть, не сторонним наблюдателем, а заказчиком и требовательным организатором научных исследований. А учёный должен быть таким же исполнителем заказов, как любой трудяга на производстве, как хлебороб в поле, как спортсмен на беговой дорожке. Он должен показать конкретный результат, которого от него ждут сегодня. И естественно, что государству всегда было не безразлично, на что они, учёные, тратят народные деньги. И, как заказчик, государство имело и имеет право, да и просто обязано при необходимости, вмешиваться в дела учёной братии. Требовать от неё полной отдачи не в будущем, неопределённом и призрачном, а сегодня и сейчас. Эта необходимость не просто была, она и теперь остаётся. Может, именно потому, что того контроля за учёной братией, который когда-то наладил Сталин, теперь нет со стороны государства мы имеем то, что имеем.

А имеем мы вот что. Воспользуюсь я тут статистикой, которая регулярно собирается ЮНЕСКО и публикуется на сайте ООН. По этой статистике с прошлого года в России насчитывается почти восемьсот тысяч граждан, занятых в научных исследованиях, то есть тех самых учёных. И по этому показателю она, Россия, на четвёртом месте в мире(!). Что касается доли, которую мы занимаем в мире, например, по экспорту высокотехнологичного товара, который вскоре окончательно заменит на мировом рынке нефть, древесину, зерно, и создать который возможно только с помощью научных разработок и наукоёмких технологий, то она катастрофически мала. Российские поставки подобного товара теперь — это всего лишь 0,3% от всего мирового объёма высокотехнологичного экспорта (тридцатое место в мире!). Эту цифру я, разумеется, взял ту, какой она стала ещё до введения санкций. Чтобы ни у кого не возникло мыслей, будто я намеренно использую тут данные, проигрышные по объективным причинам. Впрочем, нашего технологичного товара как бы и нет вообще. Цифры постоянного на протяжении многого времени нашего участия в мировых поставках наукоёмких товаров, это ведь всего лишь уровень возможных технических погрешностей в расчётах. Нужны ли другие доказательства российского научного апокалипсиса последних лет!?

А ведь к этому упадку нынешней российской академической науки и упомянутый великий сверх всякой меры Лев Ландау тяжкую приложил десницу. И та губительная традиция, которую он заложил в науке. И это опять же не только мои соображения. Так вышло, что некоторые мои рассуждения на эту тему попались на глаза выдающемуся учёному, физику практического направления Льву Похмельных.

Похмельных Лев Александрович, 1935 г.р., Москва. Выпускник физического факультета Московского Гос. Университета им. М.В. Ломоносова (1964). Канд. физ.-мат. наук (1974). Около 60 научных публикаций, патентов и сертификатов. Автор технологии метеозащиты Москвы от избыточных осадков методом засева облаков с самолётов льдообразующими реагентами (1982 -1990). Автор технологии коррекции погоды методом воздействия электронами на атмосферу (1989). Научный руководитель проектов увеличения осадков в Мексике (с 1996), на Кубе (2005-2008) и в Израиле (2011-2013), в Китае (2015 -2018).

Так вот что думает он о Льве Ландау и легионах подобных ему учёных теоретиков, не умеющих дать практических результатов, да и не стремящихся к тому: «Его книга “Квантовая механика” обобщила и закрепила в России и не только в ней мысль, что весь микромир описывается квантовыми представлениями начала и середины XX века. Критиковать Квантовую Механику (КМ) в течение века было запрещено, как и общую теорию относительности Эйнштейна. Поэтому только в 2005 г. появилась публикация о том, что постоянная Планка представляет собой комбинацию констант электродинамики — частное от деления энергии ионизации атома водорода W = 13,6 эВ на максимальную частоту колебаний электрона в этом атоме — на частоту Ридберга R = 3,29.10^15 Гц. h = W/R. Замена h на это частное превращает уравнения квантовой механики в электродинамические и бессмысленные. Оказалось, что все построения в этой как бы науке, начиная с Планка и кончая Ландау, не имели отношения к реальности. Тем не менее, за сомнительные уравнения, принципы и правила Квантовой Механики было выдано семнадцать Нобелевских премий, включая (в это число и) Льва Ландау».

До сих пор РАН обходит молчанием факт дефектности Квантовой Механики и запрещает ссылаться на новую российскую физику близкодействия, претендующую на замену Квантовой Механики и доказавшую свою правильность в макрофизике созданием, например, электрической технологии управления погодой с наполнением нескольких крупнейших водохранилищ в Мексике с незначительными затратами энергии. Этим результатом решена одна из главных проблем человечества: нехватки пресной воды на континентах.

Квазинаучная чушь Квантовой Механики между тем по-прежнему вдалбливается в головы наших студентов. Давно назрела необходимость реорганизации РАН и науки России с их переориентацией на практически значимые результаты!

Анонс:

Самая могущественная и опасная для человечества мафия родилась вовсе не на Сицилии, а окопалась в советской науке. В 1944 г. молодой учёный А. Фрост написал жутковатое по содержанию письмо заместителю Сталина по науке В. Молотову. Слово мафия в письме не звучало, но писал он именно о мафии в советской науке, изложив все типичные черты этой структуры. В 1950 г. в докладной записке Агитпропа ЦК констатировалось, что в некоторых отраслях науки сложились монопольные группы учёных, зажимающих развитие новых научных направлений. Среди физиков назывались фамилии: Ландау, Леонтович, Фрумкин, Френкель, Гинзбург, Лифшиц и др. В 2005 году выяснилось, что основные построения квантовой механики, начиная с Планка и заканчивая Ландау, не имели отношения к реальности. Тем не менее, РАН до сих пор игнорирует факт дефектности квантовой механики и запрещает ссылаться на новую российскую физику близкодействия, доказавшую свою правильность в макрофизике созданием, например, электрической технологии управления погодой.

Статья опубликована также на сайте History.eco

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco