Двое полицейских трахают преступниц во время ареста
⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻
Двое полицейских трахают преступниц во время ареста
Краснощеков Антон Михаилович: другие произведения.
Трансгалактическая опера в 50 эпизодах
Оставить комментарий
© Copyright Краснощеков Антон Михаилович
( Ratcig@Rambler.ru )
Размещен: 18/06/2006, изменен: 17/02/2009. 715k. Статистика.
Роман : Приключения , Фантастика , Юмор
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Оставить комментарий
© Copyright Краснощеков Антон Михаилович
( Ratcig@Rambler.ru )
Размещен: 18/06/2006, изменен: 17/02/2009. 715k. Статистика.
Роман : Приключения , Фантастика , Юмор
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
АНАТОЛИЙ ШИМАНСКИЙ
ПУТЕШЕСТВИЯ РУССКОГО КОВБОЯ
Санкт;Петербург
2003
ББК 61
Ш 61
Шиманский Анатолий.
Путешествия русского ковбоя. — СПб: Б&К, 2002. — 240 с.
ISBN 5;93414;083;3
В своей второй книге Анатолий Шиманский рассказывает о двух своих путешествиях — на велосипеде по Америке и на верблюдах — по Австралии. Те, кто знаком с первой книгой автора — «Америка глазами русского или Пот лошадиный в лицо» — смогут сравнить жизнь двух стран «как она есть», узнать о странах то, чего никогда не увидишь из окна туристического автобуса.
Философского;юмористический взгляд автора на жизнь придает путевым заметкам легкость и определенное изящество, не снижая при этом точности в отражении действительности.
© А. Шиманский
ISBN 5;93414;083;3 © Б&К, оформление
ВЕЛОПРОБЕГ ПО ДОРОЖХЮ
И
НОчЛЕЖКАМ АМЕРИКИ
ЛИ’А БЕДА НАчАЛО
Начался весь сыр;бор с того, что позвонил мне московский поэт Аркадий, называвший себя бардом, и предложил проехаться на велосипедах от Нью;Йорка до самой южной точки США Ки;Вест во Флориде. Вся дистанция составляла примерно 1700 миль. Я встрепенулся, расправил потрепанные крылья и решил лететь на юга, в этот американский Крым. Этот ихний полуостров, как и русский, свисает причинным местом с большого тела страны. Но Флорида, в отличие от Крыма, пока не объявила независимости, во всяком случае, не стала областью то ли Кубы, то ли Мексики.
Мой будущий партнер Аркадий за два месяца пребывания в США успел проехать на велосипеде вдоль западного побережья этой страны, а теперь вознамерился проделать то же самое вдоль побережья Атлантического океана. У него уже был опыт подобного способа передвижения по дорогам Европы и наших бывших среднеазиатских республик. Побывал он также в Индии, Таиланде и прочих тамошних странах типа Непала, где живут непальцы и непалки, и столица которого носит полунеприличное назва;ние — Катманду.
Я же последний раз ездил на велосипеде по Нью;Йорку лет десять назад, когда служил инспектором по охране окружающей среды. С тех пор возненавидел любую работу с 9 до 17, уехал в Англию, потом вернулся в Россию, но жить в ней не смог, хотя регулярно там бываю. Последний раз посетил Cанкт;Петербург на свадьбу сына и тогда же влюбился в ту, которую искал всю жизнь.
Я никогда не имел семьи, а она успела потерять две: первый муж с сыном уехали в Нью;Йорк, а второй муж из христианина превратился вдруг в ортодоксального пейсатого иудаиста и отбыл в Израиль. Осталась она без руля и ветрил, не знала, как и с кем дальше жить, как и я сам в состоянии хронического одиночества.
Любовь наша длилась месяц, в течение которого мы и секунды не могли обойтись друг без друга, зная, что разлука неизбежна. И сорвался я снова в Америку, чтобы начать там подготовку экспедиции в Австралию. Вскорости получил от нее письмо: «Мой хороший, дорогой мой. Спасибо тебе за все, что ты постарался для меня сделать. Я не привыкла к такой заботе о себе, поэтому не могу отойти после твоего отъезда, вот и пишу:
Когда б полнеба звезд,
Полцарства украшений дарил,
То и тогда б смеялась...
Но то, что ты так нежно,
Ласково любил —
Со мной пребудет,
Есть теперь,
Уже осталось.
Когда б ты рыцарь был,
А я прекрасной дамой,
Тебе бы шпагу подавала я.
Тебя ждала бы — верная жена,
И плакала б над каждой раной.
Всегда б желала я
Тебе дарить покой,
Перед тобой в любви склонять колена.
И теплое вино, и на подушке месяц голубой
Тебя бы ожидали неизменно...
Когда б разгрызть скорлупу бытия,
чем ты не рыцарь?
чем не дама — я?
Я был ошарашен этой поэмой и не знал, что дальше делать. Рецепт был у меня универсальный — нужно бежать в неизвестность, туда, где меня никто не ждет. Сейчас это будет Флорида, потом — Австралия, а далее — Бесконечность.
Для путешествия на велосипеде, понятное дело, необходимо иметь оный, а у меня сие средство передвижения отсутствовало: старый украли, когда я инспектировал рестораны Нью;Йорка. Я перешел тогда на роликовые коньки и лихо носился по улицам мегаполиса: борода седеющая на ветру развевается, мальчишки свистом сопровождают. Сломав в лихом прыжке запястье правой руки, я вернулся к животному средству передвижения — на лошади, либо пешедралом. Но лошадь я оставил в городе Сиэтле, а пешком до Флориды далековато, вот велик и пригодится.
Решив;таки ехать с Аркадием во Флориду, потащился к закадычному корешу Витьку, знаючи, что у того на антресолях пылился знатный велик фирмы «Рэйли», названной в честь английского пирата и географа XVI века Вильяма Рэйли. Естественно, в те времена Вильям не мог ездить на велосипеде не только потому, что оный не был еще изобретен, но и оттого, что в тогдашней Англии не было подходящих дорог, как, например, в России. Так что Рэйли ворочается теперь в гробу, стучит истлевшими косточками и удивляется, за что его к велосипедистам приписали.
Витек, художник и тонкая душа, уж пять лет как не ездил на своем чудном «Рэйли», поелику, возвращаясь однажды на этом хлипком транспортном средстве после дружеской (со мной) попойки, сверзился с него и сломал ногу. На машине;то можно пьяным ездить, пока полиции не попался, да и пешком недурственно передвигаться, если ноги держат. Велосипед вольностей неконтролируемого мозжечка не терпит и сурово наказывает гулен, которым и море по колено. Грохнувшись потом еще три раза на сумеречной дороге Гринпойнта, повесил он двухколесного друга на антресоли, и навещал меня уже пешком, благо, живем мы всего в десяти кварталах друг от друга.
А велосипед знатный: цвета прусской зелени, трехскоростной, есть у него динамка и фара, а скорость переключается не на звездчатке, а внутри оси заднего колеса. Два ручных тормоза, правда поистершиеся, да у меня самого тормоза тоже иногда отказывают. Был еще у этого сокровища специальный замок для руля, но ключ потерялся давно. Вот звоночка;то не было, а так приятно иногда подзинькать радостно, младенчески. Правда, за годы декоративного висения покрылся «Рэйли» пылью, напитался запахом трубочного табака и алкоголя, употребляемых нами в Витьковой мастерской, которая вообще;то предназначена для реставрации и создания художественных шедевров. Наверное, обидно «Рэйли» пребывать повешенным ни за что ни про что, но нет в нашей жизни справедливости, да и возмездия нет. Если где;то и есть, то не находит возмездие наших врагов, да и врагов;то нет, а есть мы, создающие фантомы друзей и врагов.
Витек, услышав о моем плане поездки во Флориду посреди зимы, хмыкнул, но согласился на время расстаться со своим двухколесным сокровищем. Он всегда легко расставался с вещами и женщинами, легок был на подъем и спуск. А я вот каждый раз, расставшись с любовью, обречен годик помучиться, пострадать, комплекс мазохистский потешить — нет мне удовольствия без страдания.
С благоговением взялся я за руль этого антика, губкой влажной смахнул с рамы и спиц пыль и сажу времен, маслицем смазал оси и педали, седло вазелином умастил. И засверкал «Рэйли» хромированными ребрами, расшеперился шинами накачанными, встрепенулся, как старый, но добрый мерин, поживший не один десяток лет и готовый принять на себя тяжесть автора этих строк, тоже изрядно пожившего, но борозды не портящего.
Утром для проверки готовности моей к путешествию приехал на велосипеде с Брайтон;Бича мой будущий напарник Аркадий. Оказалось, что ему за 50; но со своей стройной, подтянутой фигурой, налитыми, бугристыми бицепсами, трицепсами и прочими мускульными цепсами и живым, любопытным взглядом выглядел он лет на 20 моложе и себя, и меня. Приехал он из Москвы в Нью;Йорк, чтобы вытащить дочку из пучины американского весьма печально;начального образования, в котором она вот уже пять лет бултыхалась, потеряв интерес к учебе и превратившись в пищеперерабатывающее существо без желаний и планов. Бывшая жена, башкирка, при отъезде из Москвы отсудила у него часть квартиры и продала ее за 15 тысяч зеленых, Аркаше же пришлось переехать в пригород Москвы, какую;то чертановку. Одно утешало, что от сочетания еврейской и башкирской кровей получился чудесный гибрид по имени Поленька. А в этом году преуспевшая на компьютерной ниве Аркашина разведенка выписала папаню, чтобы направил он их общее сокровище на путь истинный.
Аркадий поведал мне, что закончил московский Физтех и работал в исследовательском институте, а потом бросил все это дело и мыл золото на Камчатке и Таймыре, охотился на Ямале и собирал мумие на Памире. А еще сочинял он стихи и пел их бардовым голосом под гитару семиструнную. Издал также несколько книг стихов и сделал документальный фильм об исчезающих северных деревнях. Для благозвучности он сменил свою заурядную еврейскую фамилию на якутскую — Сарлык. Под стать творческой активности была и его активность физическая: родился он с необычным феноменом переработки калорий не в жир, а в мышечную ткань, поэтому тело его было без единой жиринки, и мышцы образовывали торс, напоминавший не то Геракла, не то Шварценеггера;Сталлоне. На его фоне выглядел автор этих строк мешком, набитым плохо переваренными отрубями.
Аркадий любил всяческие рекорды и хотел попасть в книгу Гиннесса, а еще был он чемпионом по выживанию в экстремальных ситуациях. Развал советской системы и экономическая чехарда в Москве позволили ему проявить деловые способности и зарабатывать деньги для путешествий. На велосипеде проехал он всю Европу. Участвовал в Парижском марафоне, на котором бежал дистанцию не как все, а спиной вперед. Правда, до финиша он не добрался, поскольку свело судорогой ноги, не привыкшие бежать в
обратном направлении. Так что эта велосипедная прогулка во Флориду была для него хоть;бы;хнычной.
Финансовая база нашего путешествия была под стать средствам передвижения — чрезвычайно хлипкой. Мы скинулись по 300 долларов на общие расходы и оставили в загашниках по сотне. Аркаша поистратился до этого в поездке вдоль западного побережья, а я уж два года сочинял по;английски и по;русски книгу «Америка глазами русского, или Пот лошадиный в лицо», в которой описывал свою поездку на лошади с телегой от Атлантического до Тихого океана. Это путешествие длилось восемь месяцев. Значительная часть пути шла вдоль Орегонской Тропы, по которой в прошлом веке проезжали на лошадях и волах пионеры;переселенцы.
Собрались мы за два дня, спеша покинуть Нью;Йорк до рождественских холодов. В барахолочном магазине у еврея с роскошными кучерявыми пейсами, подмороженными сединой, купили мы за червонец ржавую проволочную корзинку для развозки пиццы. Пейсатый был тонким психологом и сразу же уразумел, что без корзины этой нам не обойтись, вот и заломил несусветную цену.
Корзину мы установили на заднее колесо Аркашиного спортивного велосипеда фирмы «Фуджи Ровер», купленного всего за двадцать долларов. Как уверял Аркадий, велосипед был чрезвычайно легким оттого, что рама сделана из титанового сплава; а у меня даже слово «титан» вызывает почтение — ведь из титана делают ракеты. Это изящное инженерное создание, словно дева непорочная, долго сопротивлялось нашему грубому мужицкому вмешательству в его конструкцию. Стояки корзины мы присобачили на ось заднего колеса, а саму корзину привязали к седлу проволокой от вешалок. Правда, позднее Саша и Сема, владельцы соседней автомастерской, заменили проволоку стальными браслетами и укрепили на них пресловутую корзину с помощью винтов. Тем не менее сооружение это оказалось хлипковатым, пригодным для перевозки пиццы, но отнюдь не экспедиционного багажа.
Нужно было предельно уменьшить объем и вес груза, поэтому я взял только две смены белья и носков, запасную рубашку и спортивный костюм с эмблемой Московской олимпиады 1980 года, на котором гордо красовалось название теперь уже легендарной страны СССР. Я когда;то ненавидел эту страну, а теперь у меня ностальгия по той стране, которая была достойной соперницей США — тоже не самой идеальной по своей политике, враждебной ко всем странам Европы со дня ее основания.
Взял я также куртку, в которой щеголял в предыдущей экспедиции на лошади. Она была украшена эмблемами полиции, бойскаутов, парковых служб и других учреждений четырнадцати штатов США и Канады, с представителями которых общался тогда по дороге. Около сотни этих нашивок отражали географию моего предыдущего путешествия. В полицейских офисах я часто видел за витриной подобные коллекции нашивок, но были они неподвижными, моя же — мобильной. А еще захватил я ковбойскую шляпу с орлиным пером, подаренную фермером;мормоном в штате Вайоминг. Фермер тот назвал меня русским ковбоем, и с тех пор я стараюсь соответствовать этому образу. Сапоги со шпорами пришлось оставить дома — уж очень в них было бы неудобно на велосипеде. Выглядел бы я донельзя глупо, сидючи на велосипедном седле и крутя педали — с задевающими землю шпорами.
На время экспедиции одолжил я у знакомой барышни Люды портативную фотокамеру «Пентакс» с меняющимся фокусным расстоянием и вспышкой. Такие дешевые пластиковые камеры называют в народе мыльницами. На ремень повесил самый надежный портативный фонарик фирмы «Минимаглайт», а также расшитый бисером кисет для табака и трубки.
К обеду 9 декабря мы почти собрались в путь, но пришли меня проводить собутыльники, с которыми за последние годы выпита была не одна бочка водки, пива и прочих укрепляюще;расслабляющих напитков. Им еще не верилось, что решился;таки я на эту велосипедную авантюру. чем друзья хороши, так это тем, что помогут они тебе в трудную минуту, но когда хочешь вырваться из их жарких объятий и зажить чуть лучше или иначе, чем они, так они тут как тут — не выпустят. Лозунг прост: а что ты выкобениваешься, живи просто, не выпрыгивай из дерьма.
Принесли кореша и пива, и водки в надежде на месте меня и упоить — знали мое слабое место. Я с удовольствием дернул рюмку на посошок, но отказался от дальнейшего застолья, причем непьющий Аркадий даже эту рюмку посчитал излишней. Так что алкаши;приятели временно потерпели фиаско. Да не тужите, други, — наверстаем все по моем возвращении.
Отправились мы в путь при добром солнышке и теплом ветре затянувшегося до зимы бабьего, или как в этой стране выражаются, индейского лета. Первым препятствием оказался Вильямсбургский мост, который уж больше десяти лет ремонтируют городские власти, угрохав на ремонт больше, чем стоила постройка его в начале века. Называли его в те времена еще Еврейским мостом, поскольку множество евреев пользовались им, чтобы перебираться из нижнего Манхаттена во вновь освоенный ими район Вильямсбурга. Сейчас этот район заселяют главным образом ортодоксальные евреи любавической секты — чрезвычайно живописные фигуры в одежде времен Шолом;Алейхема. Они и сейчас ездят и ходят на работу в Манхаттен по этому мосту, но ни разу не видел я ортодоксального еврея на велоси;педе — возможно, это им запрещено законом о кошерности.
А через мост строят новую пешеходно;велосипедную дорожку, значительно хуже и неудобнее старой. Из;за множества временных мостков и переходов велосипеды пришлось перетаскивать на руках. Уже здесь сказалась разница в нашей физической подготовке к маршруту — Аркадий легонько поднимался на велосипеде по восходящей крутизне моста, а мне приходилось двигаться пешком, ведя заваливающийся велосипед со скарбом.
На улице Грант, в велосипедном магазине, купили две запасные трубки для колес спортивного велосипеда Аркадия и камеру для моего. Правда, позднее выяснилось, что вместо трубок нам продали обычные камеры. На углу
Бродвея и Грант нашли спортивный магазин и купили за 55 долларов двухместную палатку, за которую обещал заплатить Аркадиев приятель, работавший программистом во Всемирном торговом центре. Принайтовав палатку к багажнику, мы неспешно поплыли по вонючей автомобильной реке Бродвея к башням;близнецам этого Центра и Финансовой бирже, средоточию мировых денег. Сами;то мы не имели отношения к торговле и тем более к финансам, но с интересом обозревали чуждую жизнь.
Пришло время обеда, и десятки тысяч обитателей небоскребов вывалили из своих офисов, где они сидели за фанерными загородками, называемыми здесь cubicles (кубиками), нажимая кнопки компьютеров под неусыпным или усыпным надзором супервайзеров среднего и низшего ранга. Крупняк же обитает и питается на отдельных этажах со специальными лифтами, и серые лошадки большого бизнеса видят своих боссов только на фотографиях или по телевидению. Элитарность эта унаследована Америкой от Британской империи, в которой все равны, но некоторые равны лишь себе. Большинство клерков были одеты в непременные костюмы при обязательных галстуках, а женщины старались выглядеть мужественно и неприступно. Они так в этом преуспели, что не вызывали у меня ни малейшего желания.
Вывалили эти денежные рабы на площади и тротуары, чтобы в спешке проглотить упакованные в коричневые бумажные пакеты сэндвичи и кофе из бумажно;пластиковых стаканчиков. Торговый центр, как растревоженное осиное гнездо, жужжал, свистел, клацал и щелкал своими лифтами и эскалаторами, шелестел зеленью денег и пугал чернотой их нехватки. Люди этой толпы делали то, что было нужно, а не то, что им хотелось. Наш походный вид с рюкзаками и велосипедами был дисгармоничен и вызывающ, поскольку свидетельствовал о нашей свободе и от денег, и от начальства. Мы не участвовали в этой крысиной гонке за успехом.
После долгих телефонных звонков из чрева небоскребного Молоха вывалились два наших спонсора, Витя с Яном. Было им лет по 35: мытые, бритые, отутюженные и спрыснутые дезодорантами, они преуспели в своем стремлении быть не хуже американцев. Приехав всего пять лет назад из Ташкента, они успели основать консультантскую фирму и зарабатывали тысяч по 6 в месяц. Союз башкира с евреем оказался удачным до такой степени, что они успели разорить нескольких конкурентов и забрать их клиентуру.
Витек когда;то искал тунгусский метеорит, идя по стопам экспедиции Кулика, путешествовал по Памиру и работал журналистом. Здесь семья потребовала от него зарабатывать деньги, и он честно выполнял долг отца и мужа. Только на выходные он расслаблялся и удержу не было ему в гулянке и растрате сил неумеренных — играла в нем кровь Салавата Юлаева, башкирского Стеньки Разина.
А партнер его был нрава тихого, мечтательного, маменькин сынок и заботник: все в семью несет, зернышко к зернышку, копеечку к копеечке. Не пьет, почти не курит и сочиняет стихи жалостливые, о природе печется. Реб
ята с завистью смотрели на нашу экипировку и сожалели о своем горемычном, денежно;обеспеченном существовании. Они вручили нам 55 спонсорских долларов и помахали на прощание каликам велосипедным.
По Бродвею доехали мы до улицы Боулинг Грин, где на перекрестке установлен огромный бронзовый бык — символ агрессивного американского капитала и амбиций. Там и заснялись, только не спереди быка, а на фоне его незащищенной задницы и отполированных до блеска руками туристов яиц.
На причале нас ждал паром, отходивший каждые полчаса на Стэйтен;Айленд, район большо
Скрытая Камера Мужа Записывает На Видео Мастурбацию Жены
Новые видео от FAMILYSCREW
Полная дама с большими дойками встала в позу перед камерой и потрясла буферами