"Два стула" Турции

Турция ещё в начале Второй мировой войны официально провозгласили свой нейтралитет. Этого от неё очень хотела Великобритания, с молчаливого согласия которой все и началось. Это привело к тому, что Турция проигнорировала обязательство по Балканской Антанте - все её союзники (Греция, Румыния, Югославия) оказались под нацистами уже к 1940. При этом 18 июня 1941 Турция заключила турецко-германский договор о ненападении. 

После начала вторжения Германии в СССР посол Турции в Москве подчеркнул, что его страна продолжит придерживаться строгого и абсолютного нейтралитета, однако точная формулировка звучала как «нейтралитет по отношению к обстановке, сложившейся вследствие начала германо-советской войны». На просьбу объяснить, что это значит, посол Турции ответил, что его страна «будет стремиться установить абсолютно одинаковые отношения с обеими воюющими сторонами» (ничего не напоминает?). Впрочем, это не мешало Турции выражать радость после нападения на СССР, возможно, не столько из-за неприязни к СССР, сколько из-за облегчения, ведь это значит, что война пока обходит Турцию стороной. Хотя на месте Анкары можно было и напрячься, ведь пакт о ненападении с Германие и у СССР был. 

После ввода англо-советских войск в Иран в августе 1941 (про операцию Согласие поговорим в следующий раз) Турция фактически кинула своего союзника и по Саадабадскому пакту. Мехмет Шюкрю Сараджоглу, министр иностранных дел Турции (с августа 1942 – премьер-министр), заявил иранскому послу в Анкаре, что ввод войск оправдан и сделан из сугубо стратегических побуждений. Не помогло переубедить руководство и кампания по восхвалению лидеров Турции в иранской прессе. 

Дело, впрочем, не обошлось без профессиональных подсказок. Советский и английский послы 25-26 августа проводили переговоры в Анкаре с турецким правительством в связи с вводом войск в Иран. Союзники пытались убедить Турцию, что никаких иных целей, кроме как стратегических для поставки помощи по ленд-лизу ни Великобритания, ни СССР в Иране не преследуют. В ответ балканское государство только подтвердило свой нейтралитет (и даже выразило желание стать посредником для разрешения разногласий Ирана, Великобритании и СССР, но данное предложение отклонил сам Тегеран). Однако это далось не просто, так как с другой стороны давление пыталась оказать и Германия при помощи угроз, в основном, связанных с финансами и экономикой, если те не поддержат соседа. Так как в вопросе поддержки победил «нейтралитет», удобный для Англии и СССР, то в качестве компенсации Турция приняла на своей территории немецких беженцев, в число которых входили и сотрудники абвера. 

Из-за этого в Турции с поддержки нацистов начался расцвет пантюркистов. Турецкие власти разрешили им печатать свои собственные газеты, а своим идеологом и кумиром они стали называть не Мустафу Кемаля Ататюрка, а Зию Гёкальпа, идеолога турецкого национализма. Они агитировали за освобождение тюркских народов от СССР и создание Великого Турана. В эти же года (1941-1942) практически вся турецкая проправительственная пресса стала прогерманской, восхваляющая заслуги и успехи немецкой военной машины. И даже во время отступления под Ростовом, газеты писали, что немцы просто отходят на зимние квартиры (наверное, под Сталинградом). В 1942 было совершено покушение на немецкого посла, в чём были обвинены советские граждане Корнилов и Павлов, а потом осуждены и посажены в тюрьму. 

Турция нарушала конвенцию Монтрё и пропускала в Чёрное море корабли Италии и Германии, в том числе и военные суда. В этом её обвинял и СССР, и Англия, которые напоминали о недопустимости подобных действий. Сама Турция готовилась к атаке на Кавказ и в 1942 ждала окончательного разгрома советских войск, сосредотачивая свою армию на границе в районе Трабзона и Хопы. Германия обещала расширение Турции за счёт новых территорий, отобранных не только у СССР, но также у Болгарии, Сирии и Ирака в обмен на поддержку, конечно. Пока турецкое правительство колебалось в принятии решения, ситуация коренным образом поменялась: советская армия перешла в наступление.

После Тегеранской конференции 1943 года и разгрома немцев под Сталинградом Турция мгновенно переобулась. Англия с того же времени буквально в режиме 24/7 пыталась убедить Анкару вступить в войну на стороне антигитлеровской коалиции, намекая, что после окончания войны Турция получит видное место в новой организации, которая будет следить за миром и безопасностью. Даже в турецкой прессе стали появляться подобные сообщения, но сама Анкара не спешила с ответом. Она всё ещё продолжала получать вооружение и деньги от Германии. К тому же разговоры о непонятной организации её не прельщали (после Мосульского вопроса Турция вообще скептически относилась ко всем международным организациям), а что действительно беспокоило, так это уязвимость к воздушным атакам. 

Невступление в войну уже начало нервировать даже Черчилля, которые заявил, что снабжать Турцию вооружением в данном случае не имеет смысла (снабжение и прекратилось в 1944), хотя раньше он считал, что если Турцию всем обеспечить, то она вступит в войну. Советский Союз вообще считал, что не надо трогать Турцию, если она не хочет воевать, но тогда и после войны она ничего не получит. Анкара же в 1944 после открытия Второго фронта и с принятием того факта, что Германия де-факто проиграла, начала предпринимать шаги по налаживанию отношения с СССР хотя бы для вида: турецкое правительство раскрыло и посадило членов одной из пантюркских организаций, освободило Корнилова и Павлова и поддерживало выпуск газет, осуждающих пантюркские идеи. 

Разрыв отношений с Германией произошёл только 21 апреля 1944 под давлением союзников, а 3 января 1945 – с Японией. Войну же Германии Турция объявила 23 февраля 1945, когда все бои, где могла бы помочь Турция, были окончены, а страны – освобождены. С минимальными потерями и участием Турция в итоге получила место в качестве государства-основателя в ООН (которое ещё в 1943 ей обещал Черчилль) и участие в конференции в Сан-Франциско. Два, а то и три-четыре стула - это традиционная политика Турции, так что вообще нечему удивляться.