Дурь Орёл

🔥Мы профессиональная команда, которая на рынке работает уже более 5 лет и специализируемся исключительно на лучших продуктах.

У нас лучший товар, который вы когда-либо пробовали!

______________

✅ ️Наши контакты (Telegram):✅ ️

>>>НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ (ЖМИ СЮДА)<<<

✅ ️ ▲ ✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ️✅ ▲ ✅ ️

_______________

ВНИМАНИЕ! ВАЖНО!🔥🔥🔥

В Телеграм переходить только по ССЫЛКЕ что ВЫШЕ, в поиске НАС НЕТ там только фейки !!!

_______________

Билеты на спектакли

Дурь Орёл

Трип-репорты Мефедрона Уфа

Первые части воспоминаний : Не доходил трагизм войны. Василий Чернов. Во второй половине марта меня послали на передовой наблюдательный пункт батареи в деревне Волкова Слобода. Там уже был такой наблюдательный пункт 6-й батареи во главе с командиром взвода управления лейтенантом Свиньёвым, которого в полку все чаще звали по имени Вася и, когда нужно, уточняли по фамилии, ибо тезок было предостаточно, но всех остальных звали чаще, как и принято в нашей армии, по фамилии. Свиньёв тоже учился в нашем Сумском артиллерийском училище, в нашей батарее, только во взводе, набранном из старослужащих красноармейцев и сержантов, имеющих среднее или высшее образование, и выпущен был в августе го года. В нашем полку большая часть командиров — из выпускников САУ военного времени августа го и апреля го годов. Выпускников го года я многих знал — были в одной батарее, и они проводили с нами некоторые занятия. Хорошо помнились мне Володя Соломаха, высокий, худой, чуть заикающийся — в это время он был замкомбатром 5-й батареи; небольшой, розовощекий Вася Муравьев — он командовал взводом управления в первом дивизионе. Рейсер в м году командовал 5-й батареей. Но особенно мне памятен был по училищу Рыжков Василий Иванович, в училище на курсантских петлицах он имел медный треугольник ефрейтора. Был он рослый, плотный, круглоголовый, пышущий здоровьем и очень симпатичный блондин. На фронте, в ом артиллерийском полку, я с ним встретился с первым из сумцов. Было это так. Мы из училища пришли в дивизию и в артполк в конце апреля го года. В полку формировался третий дивизион, хотя еще не было ни матчасти, ни людей для него. Как гаубичника и в прошлом командира орудия, меня назначили заместителем командира 8-й батареи: почему-то в полку не нашлось более опытного огневика и командира. Я, тогда не страдавший скромностью, был рад такому доверию, но все же сомневался: не рано ли, смогу ли я, не имеющий опыта командования взводом, хорошо выполнять эту должность? Меня успокоили тем, что назначаемый на батарею старший лейтенант Рыжков — очень стоящий командир, дело знает, тоже выпускник Сумского артиллерийского училища, на первых порах, пока будет формироваться дивизион, поможет. Как только я услышал фамилию Рыжков, в душе у меня шевельнулась радостная надежда увидеть старшего товарища, знакомство с которым было кратковременным, но очень памятным мне. Дивизия наша после тяжелых наступательных боев только что перешла к обороне. Бои показали, что воевать мы не умеем. О необходимости учебы с учетом опыта боев говорили всюду и уже работали в этом направлении. В нашем третьем дивизионе занятия зачались на следующий день после нашего прибытия в полк. Восемьдесят средних командиров с утра занимались артиллерийской стрельбой. Обучал нас командир дивизиона младший лейтенант Быков Яков Васильевич, полный, лысеющий, ему тогда было 29 лет; он с отличием окончил Казанский университет, перед войной преподавал математику в государственном пединституте г. В армию его призвали в сентябре года и назначили командиром взвода боепитания — встретили по «одежке», то есть по внешнему виду. Вскоре, «по уму», он стал быстро продвигаться по службе и через полгода стал командиром дивизиона. Сидя за столом в переднем углу избы, он толковал нам какую-то статью правил стрельбы с математическим обоснованием. Мы располагались вокруг стола на лавках, на табуретках. Я сидел на табуретке спиной к двери. Скрипнула дверь. Я вскочил, услышав голос, и повернулся к двери. Лицо мое засияло радостью. В комнату шагнул высокий, статный старший лейтенант Рыжков. Он тоже радостно улыбнулся мне итак, сияющий, приложил руку к шапке, представился младшему лейтенанту Быкову по случаю назначения командиром 8-й батареи. После окончания официального представления командиру дивизиона Рыжков протянул мне обе руки. Здравствуй, тезка! Я ведь подумал о тебе, хотел, чтоб был ты, когда мне назвали твою фамилию. В училище мы с Рыжковым спали голова к голове. Их взвод готовился к выпуску, а нас учили как новобранцев. Ефрейтор Рыжков, как мне помнится еще по училищу, до армии окончил два курса сельскохозяйственного института. В связи с тяжелой предвоенной обстановкой привилегия освобождения студентов от призыва была отменена, и его взяли в армию. Взвод выпускников усиленно занимался артиллерийской стрельбой — остальное они знали по службе в армии. Для практики их часто привлекали для проведения занятий с нами. Ефрейтор Рыжков первое занятие проводил с частью нашего отделения по связи: рассказал нам общее устройство телефонного аппарата, показал, как он включается в линию и начал тренировку. Занимался взвод в одном месте. Каждая группа тянула свою линию по свежевспаханному полю. У нас разматывать кабель досталось мне. Ноги, утопая в мягкой земле, быстро уставали, не слушались, пот заливал лицо и щипал глаза, в руках скрипела, разматываясь, катушка, по спине больно бил, намереваясь сползти на живот, телефонный аппарат. Нужно добавить, что июль в том году был очень жарким и сухим. Устал я смертельно, сердце готово было вырваться, ноги заплетались, в голове сильно стучало. От конца вспаханного поля до места, где я должен подключить аппарат, оставалось метров пятьдесят. Мне уже казалось, что не добегу, упаду, как загнанная лошадь, и уже больше никогда не встану. Только спокойная и ободряющая улыбка ефрейтора Рыжкова, встретившего меня у края поля, придала силы, и я пробежал оставшееся расстояние, плюхнулся на землю и дрожащими руками присоединил телефонный аппарат к наведенной мной линии. Рыжков поддержал меня:. Несколько раз курсанты-выпускники проводили с нами занятия по строевой подготовке. В то время на строевую подготовку отводилось очень мало времени, и занимались на ней обычно одиночной подготовкой, но в повседневной жизни во время всех занятий и передвижений, при любых обращениях к старшим, при обращении к тебе старших, даже на политзанятиях она была обязательной. Без строя, в одиночку, мы ходили редко, но если такое случалось, то почти всю дорогу приходилось идти строевым шагом, отдавая честь от ефрейтора и выше. Я рад был, если занятия по строевой подготовке у нас проводил ефрейтор Рыжков. Нет, поблажек у него не было, после часового занятия ноги дрожали, а спина была мокрая; даже улыбался на этих занятиях ефрейтор Рыжков меньше обычного, голос звенел суше, но все замечания его были доброжелательными, без насмешки и злости; он всегда умел отметить старание и малейший успех. Незадолго до принятия присяги мы стреляли из винтовки и пистолета. Взвод выпускников привлекли для помощи руководителю стрельбы. Из винтовки я отстрелялся отлично, из пистолета — хорошо. Там же, на стрельбище, курсанты, товарищи Рыжкова по взводу, среди них был Свиньёв, учили нас собирать и разбирать пистолет, прицеливаться из него. На огневом рубеже командиру взвода помогали ефрейторы Рыжков и Мухаметдинов. Чисткой оружия руководил ефрейтор Мухаметдинов, небольшого роста, смуглый, с черными и, видимо, очень жесткими волосами. Мне досталось чистить винтовку. Я принялся за работу уверенно и со рвением, надеясь выполнить работу хорошо и быстро, так как винтовку я знал отлично и чистил ее в педучилище не однажды. Когда работа, на мой взгляд, была сделана хорошо, я, как положено, пришел заказать винтовку ефрейтору Мухаметдинову. Подошел строевым, как учили, поставил у ноги винтовку, доложил, что чистку винтовки я закончил. Но услышал:. Я, обескураженный, все же поймал винтовку и повернулся кругом. Я снова повернулся к ефрейтору, спросил разрешения идти, приложив всю волю, чтобы снова в чем-то не ошибиться, рявкнул:. И больше ни слова: что грязно, где он видит грязь, почему грязно? Спросить, что грязно, я уже не смел, да и опасался: посчитает за пререкание, и тогда неприятностей не оберешься. В комнате для чистки оружия остался я один, все, даже кому пришлось перечищать, поставили оружие в пирамиду, а у меня все «грязно», хоть плачь. От расстройства на меня нашло какое-то наваждение: я не видел, что в винтовке или ее принадлежностях не чищено, разбирал, тер и снова смазывал затвор, протирал до блеска ствол, хотя тряпочка давно уже проходила без следов нагара, тер затыльник винтовки, прочищал палочкой шурупы и сочленения. Неизвестно, сколько бы я еще раз ходил показывать эту злосчастную винтовку, если б, на мое счастье, мимо комнаты для чистки оружия не проходил ефрейтор Рыжков. Дверь была открыта — Рыжков увидел меня:. Рыжков вошел, посмотрел винтовку:. Почисть антапки и протри масляной тряпочкой. Винтовка такой чистой с дня выпуска не была. Я сделал все, что сказал ефрейтор Рыжков — на это у меня ушло не более двух минут, — пошел в класс, где шла самоподготовка взвода выпускников, по всем правилам показал винтовку ефрейтору Мухаметдинову. Мухаметдинову из-за неуспеваемости не присвоили лейтенантского звания, и в конце августа он стал наводчиком нашего орудия. В конце сентября я стал его командиром. Я не вспоминал ему этой дури, но и друзьями мы не стали. Отсылать перечищать чистую винтовку новобранца, который, по всему видно, рвется все делать хорошо, но неопытен, иначе, чем глупостью, не назовешь. Во всем остальном: требовании правильно подойти и показать винтовку, отойти от начальника — он был, несомненно, прав. Высокая требовательность, доброжелательность и человечность — вот что во все времена отличало хорошего командира от плохого. Первое — требовательность — Мухаметдинов усвоил и проводил в жизнь, а на второе, не менее важное, не хватило ума и души. Дружеское расположение ко мне ефрейтора Рыжкова помогало мне втянуться в тяжелые солдатские будни. Хорошо он относился ко всем, но я чувствовал его человечность, прежде всего на себе. Первые месяц-два — самые тяжелые у новобранца. От нестерпимой тоски по дому, по родным местам и товарищам кое-кто плачет, оставшись один, часто в постели, после отбоя; особенно это относиться к тем, кто все время жил при матери, в своем родном селе или городе. Выручает только большая физическая нагрузка. Она притупляет чувства. Кроме того, смертельно уставшему не остается времени предаваться тоске — быстро засыпает. В послевоенной практике командира батареи и даже командира дивизиона я старался как-то смягчить этот период солдатского становления дружбой со старослужащими, которых специально настраивал на это. Иногда наиболее добрых и умных старослужащих просил — но обязательно наедине — помочь, поддержать неудачливого новобранца. Такое шефство часто переходило в хорошую дружбу, продолжавшуюся и после службы, но, главное, помогало из растерявшегося паренька сделать хорошего солдата. Поэтому же я требовал от офицеров и сержантов требовательности и максимума напряжения на занятиях, но быть доброжелательными и чуткими. Частенько при этом, как пример, вспоминал ефрейторов Рыжкова и Мухаметдинова, воздавая каждому, что заслужил своими действиями. Глупость и черствость и на ее основе злоупотребление властью разлагают дисциплину, превращают самую обыкновенную армейскую жизнь, во многом очень привлекательную для молодого мужчины, на первых порах в каторгу. Все это осмыслилось мною потом, а тогда, в войну, я одних своих командиров любил или уважал и хотел на них походить, а других не любил и старался не быть похожим на них. В м году на складах еще было много вещевого военного добра, и августовских выпускников прекрасно экипировали. Лейтенант Рыжков казался мне необыкновенно красивым в новой лейтенантской форме. Наше отделение убирало койки уезжавших. Рыжков зачем-то пришел в казарму. До свидания… Всего тебе хорошего. Может быть, еще встретимся, — лейтенант протянул мне, стоявшему по стойке «смирно», руку. Говорят, мир тесен, — сказал он мне на прощание и ушел. В июльских боях го года Рыжков отличился и вскоре стал заместителем командира дивизиона, ему присвоили звание капитана. Встречи наши на фронте были редкими, но каждая была приятным событием. О Васе Свиньёве впечатлений из училища осталось немного. Он проводил с нашим отделением занятия по пистолету, помнил я его и по показной стрельбе прямой наводкой. Зато в первое же время на фронте, в конце апреля, я пробыл с ним два дня на наблюдательном пункте шестой батареи, где он был командиром взвода управления. Тогда нас, вчерашних курсантов, послали практиковаться в подразделения. Я напросился на наблюдательный пункт. Помнил ли меня Свиньев по училищу, не могу сказать, но встретил он меня на наблюдательном пункте очень хорошо, как старого друга. Я с интересом и старанием изучал работу на наблюдательном пункте, вел разведку. Оборона немцев была четко видна по желтой земле вырытых зимой окопов. На нейтральной полосе, ближе к немецкому переднему краю, на сером прошлогоднем поле пшеницы или ржи лежали белые неяркие маленькие бугорки. Я подумал, что это снег. Присмотритесь: там бугорков намного больше, только серых. Один на одном — один возле другого… Сначала почти каждый день атаковали. Одних перебьют, снегом заметет — других посылают. Убитых снег хоронил. Придут маршевые роты, их распределят по батальонам, ротам и утром — в бой. А они друг друга еще разглядеть не успели! Наша пехота из Киргизии вся тут полегла. А люди какие были! Один к одному. Кум мой тут убит. А потом сколько из маршевых положили! Давайте я надену насадку…. При двадцатикратном увеличении я сразу же увидел, что белые кочки — действительно трупы. Серых кочек, на которые раньше я не обратил внимания, было действительно намного больше. Я уже слышал, что потери в наступательных боях были большие: Красная армия от бойцов до генералов кровью училась воевать. Воинские части, как и люди, имеют свою биографию, которая очень часто складывается от обстоятельств. Несмотря на беспримерный героизм, наша я стрелковая дивизия, как и весь Западный фронт, которым тогда командовал выдающийся полководец Отечественной войны Г. Жуков, не смогла выполнить поставленную перед ней непосильную задачу, хотя «за ценой» ради выполнения приказа не стояли. Родилась дивизия в тяжелом ом году, в августе, в Киргизии, имела прекрасный по возрасту личный состав, рвущийся в бой. Много было недавно служивших в кадровой, много добровольцев. Боевые действия дивизия начала в феврале года, на заключительном этапе контрнаступления под Москвой. В мемуарах Г. Жукова об этих наступательных боях написано: « В феврале и марте Ставка требовала усиления наступательных действий на западном направлении, но у фронтов к этому времени истощались силы и средства… Наши неоднократные доклады и предложения о необходимости остановиться и закрепиться на достигнутых рубежах, отклонялись Ставкой. Наоборот, директивой от 20 марта года Верховный вновь потребовал энергичнее продолжать выполнение ранее поставленной задачи. В конце марта — начале апреля фронты западного направления пытались выполнить эту директиву, требовавшую разгромить ржевско-вяземскую группировку, однако наши усилия оказались безрезультатными ». Во всех этих попытках самое активное участие принимала наша я стрелковая дивизия, наступавшая на правом фланге й армии, на стыке ее с й армией, с задачей овладеть Варшавским шоссе на участке Бельская-Ерши, что левее печальной памяти Зайцевой Горы, Калужской области. Из-за невиданно глубоких снегов и снежных заносов только на пятый день кровопролитных боев подошла, наконец, артиллерия дивизии и второй дивизион 6-й батареей открыл огонь по деревне Яковлевка. В ом артиллерийском полку было два трехбатарейных дивизиона по четыре орудия в батарее. Всего: 16 штук миллиметровых дивизионных пушек и 8 штук миллиметровых гаубиц. Но и на эту слабую артиллерию не было снарядов. С таким количеством артиллерии трудно было прорвать оборону противника, однако и она чаще бездействовала, потому что на день боя батарее отпускалось снарядов. Такого количества боеприпасов при стрельбе с закрытой позиции батарее не хватит и на надежное подавление одного пулемета. Тогда снова сошлюсь на мемуары Г. Жукова, там он об этом периоде наступательных боев на нашем фронте писал: « Нам приходилось устанавливать норму боеприпасов выстрела на орудие в сутки. И это, заметьте, в период наступления! Против дивизии оборонялись свежие части, прибывшие из Франции. Они имели очень хорошие пути снабжения: шоссейную и железную дороги. Снаряды и мины у них были практически в неограниченном количестве. Их оборона состояла из опорных пунктов, основой которых были частые здесь деревни. Они защищали фрицев от жестоких морозов. Без снарядов наша артиллерия не могла их лишить этих удобств — выгнать на мороз. В домах фашисты жили, как у Христа за пазухой. Когда наш батальон внезапным ночным ударом взял деревню Сининки, на улицах валялись трупы в ночных рубашках. Значит, фашисты имели даже такую возможность: спать в ночных рубашках. Нашим же солдатам круглые сутки приходилось жить в снегу, на крепчайшем морозе. Деревни, занятые нами, вблизи переднего края были или сожжены отступавшими, или разрушены и сожжены артиллерией, минометами и авиацией фашистов. Неуспехи были еще и потому, что у наших командиров не было боевого и командирского опыта, а у большей части командиров не было и должных военных знаний, поэтому процветали шаблонность мышления и шаблонность действий, слепое выполнение устаревших уставов без учета возможностей и обстановки. Наступательные бои начинались сближением с окопавшимся противником. Батальоны шли, утопая в снегу, впереди подразделений — командиры и комиссары. Немцы били по ним, не ограничивая себя никаким расходом боеприпасов. К рубежу атаки пехота подходила имея значительные потери и без командиров. Одним из первых шаблон нарушил заместитель командира второго дивизиона старший лейтенант Задорожный. Когда я пришел в полк, его уже не было в живых, но о нем, о его смелости и ненависти к фашистам ходили легенды. Пришел старший лейтенант Задорожный в полк на марше, из госпиталя. Он в м видел фашистов и был наэлектризован ненавистью к ним. Где-то в конце февраля, после неоднократных наступательных боев с целью овладения деревней Яковлевка, он собрал добровольцев-артиллеристов из второго дивизиона, в средине ночи обошел деревню и внезапной атакой с тыла взял ее. Посланные к пехоте связные вернулись ни с чем. Группа, захватившая деревню, имела человек и выбила немцев только благодаря внезапности. При первой же контратаке немцы бы её уничтожили, поэтому Задорожный на рассвете вывел группу к своим. Участником этого боя был и лейтенант Свиньёв. Он рассказывал:. Говорили, что и наказал. Через два часа после того, как мы ушли из Яковлевки, пехота по всем правилам атаковала деревню и не взяла. Так же примерно была взята деревня Сининка. Наступление началось, как всегда, утром. Перед деревней немцы заставили й стрелковый полк залечь и весь день били артиллерией и минометами. К вечеру вторым батальоном стал командовать старший сержант Шашкин, кадровый сержант, перед армией учившийся на втором курсе сельскохозяйственного института. С батальоном из артиллерии был старший лейтенант Задорожный. Вечером старший сержант Шашкин и старший лейтенант Задорожный, собрав остатки замерзавшего второго батальона, с разрешения командира полка майора Ороховадского под покровом ночи обошли деревню и атаковали. Фрицы, утомленные боем, спали в натопленных избах, уверенные, что русские в это время, как обычно, вытаскивают раненых и оружие. Бежали немцы, в полном смысле, в ночных рубашках. Вид убитых удивлял наших солдат:. В этой деревне при отражении одной из контратак немцев погиб старший лейтенант Задорожный. Старшего сержанта Шашкина утвердили командиром батальона. В конце го года он капитаном или майором уехал учиться на курсы «Выстрел». Источник: В. Тираж экз. Посмотреть результаты. Эльяшова Л. Покрышкин А. На море Враги и союзники. На суше Бабич В. Враги и союзники. Гоманьков В. Добров А. Крауклис Георгий Ляховецкий Я. Решетников В. Удоденко Н. Чернов В. Чубров В. Дети на войне Лепская Хмара Д. Сосновских Е. Жизнь зеленая Узники Женщины на войне Шершина В. Коллаборационизм Наука и культура Королев С. Публицистика Точка зрения События и объявления Советская эпоха. Герои и жертвы Художественная литература Бек А. Волоколамское шоссе Казакевич Э. Звезда Крутов С. Синие солдаты Некрасов В. Военные действия На суше Чернов В. Теги: человечность. Первые части воспоминаний : Не доходил трагизм войны Василий Чернов. Комментарии авторизуйтесь или представьтесь. Связаться с редакцией. Популярные статьи: Ложный орел Чернов В. Дурь в армейской жизни Чернов В. Как поступить? Не хватало сил Чернов В. Кто победил в Великой Отечественной войне? Что является историческим свидетельством? Нужна ли память о Великой Отечественной войне? Очень нужна Мне все равно Совершенно не нужна Посмотреть результаты. Поделиться ссылкой:.