Доставщик
Duschone![](/file/af01deee2f9e0ace1fd07.png)
На пересечении улиц Лыжников и Морова находится остановка общественного транспорта без определенного названия: в случае езды по Лыжников это «Морова» и наоборот. Впрочем, общественный транспорт в горных краях ходит редко: то один из тросов, на которые подвешивают автобусы порвется, причем рвется всегда только один, то водитель напьется кандычной водки и не выйдет на смену. А ведь это порой единственный водитель на пять канатных! Неподалеку находится вход-арка в массив жилых домов, который некогда был закрыт нелепым чугунным забором с воротами на замке. Окончательный функциональный облик этой безвкусице предавало то, что ключи от этого безобразия имели лишь старшие-по-домам бабки, как и полагается в горах, которые открывали и закрывали ворота соответственно своему режиму сна.– Ну что это за безобразие! Ну сколько можно?! – сокрушался Геннадий, один из местных жителей, который не смог припарковать отцовскую вишневую семерку во дворе из-за закрытых ворот.
– Неча по проституткам кататься! Дай соседям пожить спокойно! – поучала его одна из старших-по-дому из окна своей квартиры, грозно размахивая иссохшим кулаком.
Поэтому обитатели не особо расстроились, когда предприимчивые и ушлые представители рабочей молодежи спилили забор и, судя по всему, сдали его на металлолом.
С тех пор в арке поселился Вадя. В вашей традиции таких как он зовут бомжами, людьми «без определенного места жительства». Но это было не вполне корректно по отношению к Ваде, ведь он всегда вполне определенно находится внутри арки и скреб по жестяной тарелке жестяной же ложкой. Иногда в тарелке находились неопределенные субстанции, и в таком случае его действия можно назвать перемалыванием. Издалека он выглядит душевнобольным, но подойдя поближе начинаешь видеть в его тарелке целую скрытую жизнь, а в его глазах – отчаянные попытки цепляться за жизнь. Кто знает, что случится, когда он перестанет молоть? Сегодня он перемалывает свинцовых червей, которых я ему принес. Цепкие твари чуть не укусили меня своими перепончатыми отростками, пока я перемещал их в бездонную тарелку уличного молотильщика.
∗ ∗ ∗
Я работаю доставщиком. В более крупных городах аналогичная должность называется «курьер», но специфика моей работы немного иная. Жители горной провинции не особо изнежены комфортом, чтобы добычу провианта поручать каким-то «курьерам», да и покупательная способность не та. Поэтому «курьеров» у нас нет. Зато есть такие как я. Моя задача – доставлять такие специальные предметы, которые поддерживают жизнь обитателей этих чудных мест в безопасности.
Вы когда-нибудь замечали, сколько в старых советских дворах было голубятен? Кто-то объясняет это постоянной готовностью к лишениям возможной войны, когда голуби превратятся из санитаров улиц в отменные деликатесы. Ерунда! Голуби нужны чтобы поддерживать старших-по-дому в безопасном для людей состоянии. Люди никогда не замечают того, что эти бабки никогда не умирают. Как и того, что они никогда не выглядели молодыми.
Однажды в 1994 году целый двор опустел. Не в одночасье конечно, но разве у нас есть кому-то дело до людей, выходящих за рамки своего окружения? Сначала перестала буянить алкашка со своей нагулянной дочерью, потом пожилой ветеран из дома напротив перестал выходить играть в домино по вечерам. Их исчезновение не было чем-то выдающимся, люди этого вполне ожидали. А потом начали пропадать и обычные люди, но, жители этого пустеющего дворика, привыкшие за первую неделю к исчезновению людей, уже не обращали на это внимание. Вот так, за несколько недель, двор превратился в безжизненное место. Его опустошению предшествовала холодная весна, за которую в местной голубятне не появилось ни одного голубя. Это решило судьбу всех местных жителей.
Доставка голубей – одна из моих задач.
∗ ∗ ∗
Не помню, когда я принялся за доставки. Но сейчас меня не покидает ощущение того, что в этом заключена сама моя сущность, и иной моей жизни нет и никогда и не было. Возможно, подобное испытывает и Вадя, как и куда менее человечные старшие-по-домам бабки.
Каждому моему рабочему дню предшествует насыщенный, полный космических цветов сон. В этом сне я узнаю, что и куда нужно доставить. В худшем случае, если уснуть, напившись кандычной водки, то я узнаю, что случится в случае провала задания. Я обязан этим зрелищам своими седыми залысинами. Поэтому я не пью последние… -надцать лет. Не помню, когда я принялся за доставки.
Иногда, конечно, снов, нет. Это говорит о моем заслуженном выходном. Как правило, это случается зимой, когда горы засыпают. А зимы у нас долгие. В таком случае днем я ворую старые газеты из заброшенных домов, а по вечерам зачитываюсь ими. Иногда новые покупаю, если лишние деньги в карманах появляются. Потому и знаю про 1994, кстати.
Еще одна сложность заключается в правилах, которые надо соблюдать. Их, конечно, нужно соблюдать в любом случая, живя в провинциальном горном городке. Каждый житель обязан переходить дорогу только на зеленый сигнал светофора, в противном случае его могут сгрызть вечером дикие чешуйницы. Но специфика моей работы заставляет знать еще больше правил. Как-то раз в автобусе я услышал о том, что дети нашли труп доставщика (и как они догадались что это доставщик?) в мусорном баке. Интересно в этой истории не то, что дети играли в мусорном баке и нашли очередное мертвое тело, напротив, это дело обыденное в горных краях; а то, что, как оказалось, ребра курьера были вывернуты наизнанку.
Во сне гигантская фиолетовая крылатая ящерица летела по рыжему небу, неся в клюве люльку с младенцем. Сегодня надо снова доставить голубя. Одного единственного, остальные подтянутся следом.
Я вышел из своей пыльной гостинки. Не помню, как начал в ней жить. Не знаю, помнит ли это кто-либо другой. Умылся. Пришлось чистить раковину от окурков. Ненавижу общие санузлы.
– Доброе утро! – поприветствовала меня на кухне соседка. Она заканчивала жарить кровяной борщ. Добрая женщина всегда угощала меня.
– И вам утро доброе, теть Люда! Пахнет чудесно!
– А то! Усаживайся, скоро будем кушать! – сказала она, размешивая борщ вилкой и даже не посмотрев на меня.
После трапезы я накинул бурое пальто, кое-как натянул башмаки и отправился в путь.
– Пока-а! – протянула мне соседка.
– До свиданья! – буркнул я.
∗ ∗ ∗
Во дворе было свежо. Любой ребенок мог сказать почему: работает ороситель. Тучный мужчина лет сорока стоял на вершине горки на детской площадке и сцеживал серые сопли в ближайшую песочницу. На самом деле это была каменная жидкость, а не какие-то сопли. Благодаря таким оросителям я и мои соседи давно не видели типичных горных туманов в нашем дворе. В них тоже когда-то пропадали люди.
Я стащил голубя из голубятни своего двора – благо у нас их было в избытке – и, засунув его за пазуху пальто, ощутил пробегающий по спине холодок. Все остальные голуби смотрели на меня и недовольно закурлыкали по поводу похищения своего собрата. Нет, все в порядке, голубям никогда это не нравится. Странным было другое: все голуби были одинаковые, у каждого был стоячий загривок и царапина над правым глазом. Неужели новые? Я побоялся проверять своего голубя – мало ли, очередное правило – и, грозно рявкнув в сторону пернатой братии, отправился к остановке, попутно выскребая мелочь из засаленного пальто. Утренние будничные маршруты ходят довольно часто, поэтому долго ждать мне не пришлось. Автобус приехал на двух канатах. Все в порядке.
– За проезд передаем! – проворчал неопределенного пола кондуктор.
– Возьмите, пожалуйста, – тихонько просипел я и гордо высыпал мелочь в его мозолистую руку. Я никогда не езжу зайцем. Зайцы вообще давно не водятся в наших горных краях.
Мне попался счастливый билет. Не помню уже, что на нем было. По старой традиции, выйдя из автобуса я его съел. Ощутил прилив сил. Приятно.
В место назначения меня всегда приводили мои ноги. Не нужно было задумываться об этом. Стоило лишь немного расслабиться и они сами несли меня куда надо. Думаю, у каждого здесь возникало это спонтанное чувство. Наверняка цинкокопатели точно так же находят места своих раскопок. Легкость потихоньку отпускала мой рассудок по мере приближения к нужному двору. Неужели я опоздал?
Во дворе не было никого. Ни одного человека или животного. Конечно, мой пытливый разум сразу дал этому два объяснения: во-первых, был рабочий день. По крайней мере у меня. Дети сейчас в школе, а их родители на работе. Во-вторых, отсутствие голубей. После инцидента 1994 года все знают, что пока голуби не вернутся во двор, в него лучше не выходить. А то мало ли что.
Голубятня во дворе была, хоть и опустевшая. Я достал из-за пазухи пальто голубя и засунул его в нее.
– Курлык, – попрощался голубь.
Больше доставок у меня не было. Я сел на ближайшую лавку и стал наблюдаться за тем, как голубь обживает голубятню. Скоро их будет больше.
![](/file/e26f89a62cd4019d980ba.png)
Мое наблюдение прервал свистящий гортанный звук из одного из домов. Он повторялся примерно каждые полминуты. Звук был настолько чистым и четким, что я даже смог определить подъезд. Не теряя ни минуты и желая потешить свое любопытство я зашел внутрь и стал подниматься по лестничным клеткам, пока не обнаружил причину звука. Тяжелый сладкий запах. Липкие ступеньки.
В одном из пролетов местная старшая-по-дому присосалась к телу ребенка. Судя по одежде и росту, к девочке, лет 6-7. Благодаря специфике моей работы я сразу узнал существо. Обычный человек узнал бы в расплывчатом чудище с перепончатыми отростками знакомую бабку разве что по порванной шали на холке. Тварь не сразу заметила меня, и продолжала свою трапезу выдувания. Лишь когда она подняла на меня свое подобие головы я увидел, что у девочки свернута шея. Конечно. Они не оставляют своих жертв в живых. Ни голубей, ни людей.
Разумом я понимал, что бояться нечего, она уже явно насытилась, да и голуби вновь поселились во дворе, но руки до кровоподтеков сжимали ключи в кармане. Вдруг голова старшей-по-дому начала принимать более знакомую форму, казалось, на ней даже вырос платок – никогда не подумал бы, что это часть их тела – и спросила меня с прерывающейся интонацией:
– П ри не с?
Я смог лишь кивнуть. Старшая-по-дому отложила труп ребенка в сторону и начала медленно принимать более привычный вид. Я же поспешил удалиться из подъезда.
∗ ∗ ∗
Обратно уехать на автобусе не удалось: один из канатов порвался прямо на ближайшей остановке. Придется идти в сторону дома пешком. Темнеет в горах рано. С приходом ночи приходят и неизбежные спутники ночных проходимцев.
– Старик, сигаретки не найдется? – спрашивает меня один из таких, поравнявшись со мной.
Старик? Неужели я действительно в таком возрасте? Нет. Он просто фамильярничает.
– Не курю, ребята, – отвечаю я и бросаю взгляд на него. Человек. Самый обыкновенный. Рядом плетется его юная подружка.
– Слыхала, малая? – бросил он, даже не посмотрев на спутницу, – Может, старичку дать прикурить?
И тут я потерялся. Хулиган, находясь сбоку от меня, зарядил мне прямо в переносицу. Отшагнув, я бросил размашистый удар куда-то в его сторону. Не успел я осознать, что промахнулся, как его подружка предательски бьет меня каблуком под колено, заставляя потерять равновесие.
– Так он из доставщиков! – у него вырвался смешок. И как они догадываются?
Еще один удар по моему бренному лицу. Я засыпаю.
Тем временем на городок опускался туман. Существуют правила выживания в горных краях. Все горожане знают, что в таком случае следует находиться дома, оставаться на улице можно только в присутствии оросителя.
Но нет таких правил, которые бы помогли выжить среди людей. Будут еще доставщики. Провинциальный городок продолжит свое существование. А я не могу прийти в себя и сдвинуться с места, а потому скоро стану единым целым с нашими горами.
Автор: Владимир Душный