Долбильня

Долбильня 

Длинный и просторный коридор освещался только от лучей люминесценции, которые долетали из окна, выходившего на ночную Москву. А Москва, как известно, никогда не спит.  

По бокам коридора смотрели друг на друга запертые двери. Полумрак и гнетущая тишина навевали тягостную атмосферу. Но ближе к полуночи, раздалось цоканье. Как будто, далеко-далеко, семенит рысью по мостовой резвая лошадка. 

Цокающий звук все приближался. И вскоре, звук стал отчетлив. Ночную тишину нарушала не лошадь, а женщина бегущая по мраморной лестнице, преодолевая пролет за пролетом, делая вираж за виражем. И наконец, свернув с лестницы, в этот огромный коридор административного здания, женщина заложила очередной вираж, да так, что не удержавшись на ногах угодила в первую дверь кабинета, расположенного в этом коридоре. Подкосив ноги, женщина повисла двумя руками на ручке. Но злополучная дверь, оказалась закрыта. 

Из-за слабого освящения, даму было очень сложно разглядеть. Силуэт выдавал в ней сельскую учительницу средних лет, одетую по нафталиновой, строгой моде 70х годов, с прической а-ля крупская-эдишн.

От первой двери, женщина пробежала еще метров десять, затем так же бросилась на вторую попавшуюся дверь. Она так же была закрыта. Как и третья, и четвертая. После пятой неудачной попытки открыть хоть какую-то дверь, женщина остановилась межу двумя дверями посреди коридора. И стала жадно вдыхать воздух. От усталости и загнанности у нее были слегка подогнуты коленки, торчащие из-под юбки фасона пэнсил, туго облегающей её бедра. 

Спустя полторы минуты, в этом же коридоре появился еще один силуэт. На сей раз мужской. Силуэт был одет в строгий костюм, был сутул, на голове носил прическу с плохо стриженными, выпирающими висками. Мужской силуэт не спеша подошел к первой двери, на которой весела женщина. Ударил игриво по ручке двумя пальцами. Она ушла слегка вниз, а затем резко отпружинила в исходное положение. Затем мужчина неспешную походку сменил на ускоренный шаг. На что, женский силуэты ответил вновь семенящей рысью, и в таком темпе добежав до самого конца коридора, женщина бросилась на ручку последней двери. Все было тщетно. И эта дверь была заперта. Рядом с дверью, в торце было большое окно. И если бы оно не было зарешечено снаружи, то можно было бы открыть стеклопакет, и выпрыгнуть в ночную Москву.  

Неоновый свет из оконного стекла облизал лицо женщины. Это была широко известная в узких кругах политолог_иня и социолог_есса Екатерина Шульман. Она стояла у подоконника и хватая ртом воздух, выпучив глаза смотрела на приближающегося к ней мужчину. Когда он был в метрах семи, Екатерина протараторила слегка срывающимся голосом: 

- Вы не смеете. Так нельзя. Это противоречит законодательству Российской Федерации. Вы рискуете нарушить как минимум административный кодекс. А может даже..... Даже! Даже уголовный кодекс! Будьте рациональны! Вы же не сошли с ума?! 

Он подошел вплотную к Шульман. Теперь неоновый свет попал на голову этого мужского силуэта, выдав тем самым Вячеслава Володина. 

Володин хищно улыбнулся, блеснул глазами. Тихим и тяжелым голосом сказал: 

- Что, не пускают? Заходи сюда, тут пустят. 

И кивнул на торцевую дверь, сразу возле окна. Неон из окна добивал и до этой двери. По этому без проблем, можно было прочитать на табличке "Спикер Государственной Думы Володин В. В." 

Он вытащил из кармана ключ, ловким и резким движением сунул его в замок, и распахнул двери кабинета. 

- Заходи, заходи. 

Затем увесистой рукой, Вячеслав Викторович схватил Екатерину за затылок, и толкнул в свой кабинет. 

Женщина посеменила через порог. Затем Володин снова взял ее за затылок и пихнул в сторону большего кожаного дивана. Шульман уже буквально влетела и распласталась на этой мебели, когда Володин достал устройство похожее на пульт от сигналки автомобиля. На устройстве было две кнопки одинакового размера. Вначале, он нажал на верхнюю, и пол под диваном разъехался в разные стороны.

Под диваном, в мгновение оказалась огромная дыра, которая не доходила до подлокотников, и благодаря этому диван висел над этой дырой. 

Володин нажал на вторую кнопку, и середина дивана находящаяся между подлокотниками, сделала оборот на 360 градусов. Тем самым выкинув Шульман куда-то вниз. Политолог_иня пролетела метров пять, и шлепнулась о что-то мягкое, но упругое. Это были спортивные маты которыми застилают татами. Через минуты три, в это подвальное помещение зашел и Володин, счелкнув тумблером на стене. Подвал залился тусклым, красноватым светом. 

Екатерина издала вздох ужаса. Они вдвоем находились в легендарной долбильни.

Лежа на пятнистых, камуфляжной расцветки матах, она огляделась по сторонам. Сзади её, у стены стояла дыба, в виде диагонального креста. Сам Володин стоял на свободном пространстве. По правую руку от него находилось два стула, по левую руку продолговатый стол, и узкий но высокий шкафчик. Позади него находились стеллажи, на которых была сгружена разная утварь, которая помагала спикеру по хозяйству. Кляпы, дилдо разной длинны и баттплаги разного калибра, кнуты и плети, хлысты, дубинки и ракетки. Чего только не было на этих стеллажах. 

Володин подошел к Екатерине, схватил ее за горло, и толкнул в сторону дыбы. Женщина сделала несколько шашов назад, слегка ударилась спиной о деревянное диагональное перекрестие. Володин буквально прыгнул к своей жертве. Тыльной стороной ладони, он отвесил ей звонкую пощёчину. Затем поднял ее изможденную руку, и затянул запястье Екатерины на верхнем конце перекрестия кожаным ремешком на заклёпке. Затем он сделал тоже самое со второй рукой, и ногами, затянув ремни на лодыжках. 

Володин сделал несколько шагов назад, что бы отчетливее посмотреть картину. Композиция которой была в виде испуганной, часто дышащей женщины, привязанной ремнями к косому кресту. 

Володин снял пиджак, и начал расстегивать рубашку обращаясь к своей жертве: 

- Что, шлюха старая. Не думала что когда нибудь попадешь в долбильню?  

После того как все пуговицы были расстегнуты, спикер распахнул рубашку двумя руками, и Шульман увидела под ней, на голом, слегка обрюзгшем теле кожаные ремни, шириной в два спичечных коробка. Ремень опоясывал выпирающий живот, два ремня заходили подмышки, еще два проходили по плечам. И все они пересекались на спине, и волосатой груди Володина.  

- Что ты напиздела этому лохматому ублюдку, на его выблядочном радио?  

Володин расстегнул ширину, дернул ремень на поясе, и его брюки в мгновение упали на пол. Политик заступил из штанин, и Екатерина ужаснулась. Володин ниже пояса был одет в черные латексные трусы-боксеры в облипку, которые к тому же, еще держались на кожаном ремне, с пряжкой в виде барельефа лица Путина. Вместо гульфика, был стальной намордник как у бойцовских собак, за решетками которого виднелся скукоженный половой орган, издали напоминающий только-только родившегося котенка. 

Обут был политик в обычные черные туфли, но в глаза бросались натянутые высоко на икры носки коричневого цвета, с принтом в виде цыпленка Твити Пай с маленько нацистской фуражкой, на большой желтой голове птенца.  

- Что шлюха? Совсем берега попутала?  

Развернувшись, Володин направился к стеллажу, и Екатерина увидела сзади на латексных трусах вертикальную молнию, прямо по середине ягодиц. Вячеслав Викторыч, около минуты копался в девайсах долбильни, и наконец нашел черный, пластмассовый шарик с двумя торчащими ремешками. Это был кляп! Вернувшись к дыбе, Володин запихал шарик своей жертве, в рот, и ремешки соединил на ее затылке.  

- Что, дырка в мясе, ты до сих пор считаешь диктатуру не эффективной? А репрессии деструктивными мерами? 

Спикер повернулся к шкафу, и достал из него пару кожаных, греческих сандалей с голенищем в виде решеток из ремней. Все ремни на сандалях так же как и ремни на торсе были заклепаны в металлические шипы. Видимо сандали изготовлены были на заказ. Так как у классического такого фасона, тонкая прямая подошва. Но подошва володинских сандалей тонкой была только около носка. Ближе к пятке она утолщалась, а к самой пятке и вовсе задиралась по максимуму.

Тем самым, увеличивая рост минимум на сантиметров десять. 

Володин надел сандали, тем самым заточив бедного Твити Пайа в кожано-шипованную клетку.  

- Да ты знаешь, что за такие слова в Лахте мы делаем с нашими крепостными? Да даже за мысли только такие! Знаешь?  

Екатерина как в припадке мелко затрясла головой из стороны в сторону.  

Володин распахнул настежь шкаф, откуда недавно достал сандали. На дверце шкафа была полочка с декоративной косметикой, чуть выше весело зеркальце. Спикер взял помаду, и начал радикально черным цветом раскрашивать свои губы. Затем такой же черной тушью он подвел себе ресницы, сделав египетские стрелочки, на веки наложил такие же черные тени, над губой черным карандашом поставил себе мушку, и образ окончательно довершил черный парик стриженый под каре.  

- Так вот мразь тухлодырая, что с лахтинскими крепостными делают, ты сейчас узнаешь.  

Екатерина опустила взгляд, примерно представляя что ее ждет. Но тут, в районе дверей послышался цокот тонких каблучков.  

Видимо, в долбильню сейчас войдет женщина, - подумала Шульман.  

Студенческие годы давно позади, когда будущая социолог_есса занималась экспериментами. Посещая и одногендерные лекции, и групповые симен'ары. Да и много еще чего другого. Но уже как несколько лет, политолог_иня была верной женой, давно забывшей о студенческой молодости. Которую по всей видимости Екатерине придется сегодня вспомнить.  

В дверях показался силуэт в коротком женском платье, чепчике и в высоких ботфортах на тонкой и длинной шпильке. Силует сделал еще один шаг, попав под тускловатую струю света горевшего в долбильне. Екатерина остолбенела, до боли выпучив глаза. В долбильню вошел Пригожин. Тот самый повар Путина. Он действительно был в черных, кожаных ботфортах на длинной шпильке. На нем было одето миниатюрное латексное черное платье с маленьким, ажурным, белым передничком. И таким же чепчиком. Пригожин был в образе французской горничной.  

В руках он держал большой, овальный, серебряный поднос, на котором лежал гигантский, черный как смоль, латексный дилдо. Поднос повар поставил на край стола, а дилдо приклеил на присоску, по среди стола, которая предусмотрена была для этого, и находилась у больших и упругих яиц.  

- Евгений Викторыч, - обратился к Пригожину Володин. - Нужно продемонстрировать этой тупой шкуре, что бывает с теми, кто открывает рот, трижды перед этим не подумавши. 

Пригожин поднял подол своего платьица, и Шульман увидела огромный детородный орган, который совсем немного уступал по размерам приклеенному к столу дилдо, даже в полуэрегированном состоянии. Яйца Пригожина были синими, из-за того что их пережимало стальное кольцо. 

Володин погладил орган, который тут же принял боевую готовность. Пригожин положил одну руку на талию спикеру, другую ему на плечо, и развернул его к себе спиной. 

Шульман смотрела на это представление широко открыв глаза. Она не понимала, что это. Сон, бред, а может наркотический приход. Такого не могло происходить в материальной реальности. От того что бы прямо здесь, вися на дыбе, не сойти с ума от когнитивно-диссонансного шторма, Шульман спасала себя единственной мыслью, что это Россия - страна в которой возможно все что угодно. 

Послышался треск разъезжающейся металлической молнии. Это Пригожин сзади расстегнул латексные трусы Володина. Повар деловито сплюнул себе на ладонь, затем ею же обтер свою дубину, и бесцеремонно вогнал ее в плоть спикера. 

- Аоуффф, каждый раз, как в первый раз, - покачивающимся голосом сказал Вячеслав Викторович, из-под черного парика. 

Так как толчки были очень интенсивные, то вороные волосы, скорее всего какой-то цыганки, из которых был сделан парик, постоянно как шторки то закрывали, то открывали разукрашенное лицо Володина. 

- Смотри проблядь. Смотри! Вот что бывает с крепостными, которые думают и говорят крамолу. Была б ты мужиком, я б тебе..... мы б тебя..... ты б у нас..... А так..... О бабу руки марать не охота.

Володин закатил глаза, схватился цепкими ладошками дилдо, и погрузил головку себе в рот, начав ее сосать. Делал сосательные движения он умело, периодически погружая силиконовое изделие себе то за щеку, то прямо в горло, слегка касаясь губами круглых яиц. 

Екатерина потеряла счет времени. Она как буд-то погрузилась в вакуум. В голове шумело. Если ей нужно было бы определить сколько прошло времени всех этих игрищ на столе Володина и Пригожина, Екатерина точно не определила б. Пять минут, час, день. Время для нее превратилось в аморфную субстанцию. 

И тут, Пригожин зарычал, сотрясся мелкой дрожью и замер. 

Володин тоже, резко вынул изо рта черный фалос. На его лице были видны потеки от косметики. Спикер надавил на силиконовое яйца, и из дилдака хлынула белая, густоватая струя, прямо ему в лицо, превращая черный мэйк ап в месиво. 

Володин принял часть струи на себя, а затем он ладонью направил дилдак в сторону Екатерины. Струя окотила привязанную женщину, попав ей на грудь и волосы. После того, как две смачные капли плюхнулись на щеки политолог_ини, рассудок Шульман окончательно помутился, и она потеряла сознание, повиснув на ремнях сковывавших ее запястья.